Двухголовая химера
Шрифт:
Через равные промежутки, то на одной стене, то на другой висели картины - большие, в человеческий рост. Я долго шёл к первой, хотя казалось, что она совсем близко. Расстояние здесь словно измерялось временем - скорость шага никак не влияла на приближение картины. Лишь поняв это, я замедлился, хотя нетерпение так и толкало меня сорваться на бег.
Спешка здесь не имела ровным счётом никакого смысла. Галерея словно говорила мне: всему свой черёд.
Внутри резной деревянной рамы вместо полотна обнаружилась гигантская витрина, в которой, точно муха в янтаре, замерло пойманное мгновение. В
– Довольно жалкое зрелище, согласись, - сказало Отражение, становясь рядом со мной.
– Трудно спорить.
Двойник помолчал.
– Очень символичная картина. Не замечаешь?
Я не захотел отвечать.
– Тебя чуть живого выносят из тьмы заблуждений к свету прозрения, - продолжило Отражение.
– Заблуждений, которые тебя едва не погубили. Всё ещё не видишь? Посмотри на себя. Ты беспомощен, почти уничтожен. Только чужие доброта и совесть сохранили тебе жизнь. А сам ты с готовностью пустил её ко дну.
– Да, да, - не выдержал я.
– Ты был прав. Мне не следовало гнаться за прошлым. Но я всё равно должен был совершить эту ошибку, чтобы понять, что это ошибка. Так что не слишком-то задавайся.
Я, не глядя на собеседника, повернулся и пошёл дальше по коридору. Следующая деревянная рама поплыла мне навстречу. Двойник плёлся следом.
– И теперь ты на пути к следующей, - сказал он после долгого молчания.
– Намекаешь, что я зря хочу выручить Лину?
– усмехнулся я.
– Что мои доброта и совесть - ошибка? То есть меня пусть спасают, а я так же поступать не должен. Чудесный подход. Очень удобный. Следующий шаг какой? Ударить своего спасителя в спину?
– В конечном счёте твоя совесть ничего не будет значить, а доброта встанет камнем в горле, когда надо будет принять самое важное решение. Ни то, ни другое не ошибка само по себе. Ошибка возводить их в абсолют.
– И что, - вздохнул я, оборачиваясь, - вытащить девчонку из беды - слишком добрый поступок?
– Нет, - ехидно глядя мне в глаза, ответило Отражение.
– Но ты ведь не только добротой при этом руководствуешься, не правда ли?
Я стиснул зубы. Двойник выдержал паузу и взглядом указал на стену - где как раз оказалась очередная витрина.
В ней, словно на выставке, стояла знакомая двухместная кровать. На ней, обнявшись, лежали тела Муалима и Эл’Ленор, а рядом мрачно возвышался посох с черепом. Только здесь, в витрине, всё выглядело ещё более реальным, чем когда мы с Рэном и Киром вторглись в дом некроманта и эльфийки. Здесь вечность и спокойствие буквально витали в воздухе, и кроме них не было больше ничего. Только пыль блестела в тонких солнечных лучах.
– Ты хочешь чего-то подобного, - сказал двойник.
– Можешь ничего не говорить, я ведь в твоей голове как у себя дома. Это вторая твоя великая иллюзия. Первая была, что тебе не будет покоя, пока ты не знаешь о себе правды. Вторая - что ты сможешь прожить тихую спокойную жизнь и умереть счастливым. А на данный момент тебе для этого нужна Лина.
От этих слов у меня внутри что-то оборвалось. Забурлила ярость: что этот шут недоделанный опять сочиняет? Хочет вывести меня из себя? Или, как обычно, преподаёт какой-нибудь урок? Да ещё и с такой гнусной рожей, словно всё-то он знает! И почему нельзя просто взять и разбить ему эту самую рожу?
Я даже стиснул кулаки, но сдержался. Отвечать тоже не стал - просто смотрел на двойника, как в самое ненавистное на свете зеркало.
– Не переживай, - сказал он, не отводя взгляда, - я понимаю, что эту ошибку тебе тоже необходимо совершить. Иначе ты не поймёшь.
– Ну до чего же ты умный, - выплюнул я.
– Как тебе, наверное, больно смотреть на меня идиота!
– А особого ума тут не надо, - покачал головой двойник.
– Нужен только опыт.
Не очень-то поняв, что он имел в виду, я махнул рукой и пошёл дальше по коридору. Быстро, размашисто - забыл, что толку от этого никакого. Отражение, сделав всего два неспешных шажка, снова оказалось рядом со мной.
– Ещё не всё?!
– рявкнул я.
– Ещё не все советы даны, не все сентенции высказаны? Может, есть ещё какие-нибудь «великие иллюзии», о которых мне непременно нужно узнать?
– Есть ещё одна, - кивнул двойник.
– Но для неё пока слишком рано.
– Да говори, чего там. Всегда рад твоим бредням!
– А я - твоим. Вот как славно мы живём!
– Да денься ты уже куда-нибудь!
– крикнул я прямо в собственное ухмыляющееся лицо.
– Проваливай в Бездну!
– Как скажешь, - сказало Отражение и снова указало взглядом на стену.
Я повернулся и замер - передо мной оказалась пустая витрина. Присмотревшись, я понял, что вижу за стеклом точно такой же коридор со светящимися стенами.
А потом осознал, что не могу пошевелиться.
В коридоре прямо напротив меня висело зеркало. В нём уже не было Отражения. Только я сам, заточённый в одном мгновении, стоял в очередной витрине.
* * *
Рэн осторожно ступал по узкому каменному карнизу. Поскользнуться он не боялся, но с ветром здесь, в высокогорьях, шутки были плохи. Если проблема с обледеневшим уступом решалась вбитыми во вторую подошву гвоздиками, то от жестоких порывов можно было уберечься, только плотно вжимаясь в скалу.
C погодой не везло уже пару недель. Сначала, когда маленький отряд покинул Укромную Долину, всё было нормально, но уже на третий день на горы спустился туман. Днём он поднимался, но утром и вечером в этом молоке не было видно ни зги. Потом отряд наконец забрался повыше, и мгла осталась внизу - плотная, как подушка.
Стоило отделаться от первой помехи, как возникла следующая. Через день полил дождь - холодный и долгий, как надвигающаяся осень. Энормис в тот же день подхватил простуду, а Кир поскользнулся и порвал одну из сумок с провизией. Несмотря на болезнь, чародей отказался переждать ненастье, поэтому два полных дня они шли промокшие и замёрзшие. Рэн подумал, что человеку ничего не стоит подхватить здесь воспаление лёгких и умереть, но благоразумно промолчал. А на третий день они поднялись ещё выше в горы, и льющаяся с небес вода сменилась снегом.