Дьявол начинает и...
Шрифт:
– Убирайся, нечисть!
– громко заорал Рем, пытаясь побороть страх. Мальчишка даже хотел вскочить на ноги, но поскользнулся на валяющейся подле него ветке, с которой он еще вчера на лесных духов охотился (она внезапно показалась несуразной, не наделенным магией оберегом, что спасет от врагов, а простой палкой, каких еще тысячи в лесу), и повалился наземь.
Кикимора расхохоталась.
– Да какая я тебе нечисть?! Живу я здесь. А вот вы, кто такие будете?
– Я - Софа, - открывшая
– А это Рем. Мы с села Большицы.
– Далеко же вы от дома ушли, - кикимора, оказавшаяся старухой, покачала головой.
– Здесь за поворотом уже Кислици начинаются.
– Неужто, дошли?!
– дети переглянулись. На чумазых лицах начала появляться улыбка.
– Мы ж то думали, что заблудились!
– Нет, - старуха покачала головой.
– Родители ваши где? Неужто вы сами в такой путь длинный отправились?
Дети снова переглянулись. Только на этот раз не улыбка мелькнула на их лицах, таких похожих в это мгновение - самые настоящие слезы.
– Погибли они. Вот и ушли мы, - Софа шмыгнула носом.
– Бедное дитя, - старуха потрепала Софу по волосам.
– Так рано осиротеть. Но Господь на вашей стороне, раз дошли вы так далеко, не заблудились, дикий зверь по дороге не растерзал. Пошли-ка со мной в деревню. Вы же, наверно, голодны. Я вас и накормлю.
– Как же ваши дети?
– додумался спросить Рем, в то время как Софа доверчиво льнула к незнакомке.
Старуха вздрогнула, тяжело вздохнула.
– Погибли они. И дочь моя, и муж ее, и внучка. Кто-то их хату подпалил, пока они спали. А наутро одно пепелище и осталось, - старуха еще раз вздохнула, смахнула слезинку с глаза и попыталась улыбнуться.
– Идемте!
Дорога легко, не то, что вчера, стелилась под ногами. Ну, оно и понятно. День. Ярко светило солнце, отгоняя ночных призраков, что на проверку оказались простыми тенями от деревьев да свистом ветра, подкрепленными суевериями детей, что впервые заночевали в лесу.
Новая знакомая все выспрашивала ребятишек, кто они, зачем на дорогу вышли, неужто в Большицах у них родных не осталось, или натворили они чего. Дети по большей части молчали, Рем так вообще хмурился, а Софа коротко отвечала и не плакала, как это обычно у девчонок бывает, чтобы разжалобить старуху, которая представилась Анисьей.
Наконец показалось и село. Точная копия Большиц. Детям даже показалось, что они назад вернулись. Но первый же встречный развеял эту мысль. Своих-то соседей и Софа, и Рем всех на перечет знали, а этот был незнаком. Мужик раскланялся с Анисьей, не обратив на детей ни малейшего внимания. И пошел своей дорогой.
– Заходите, - остановившись перед небольшим домиком с черепичной крышей, Анисья пригласила детей в середину.
– Только не бойтесь меня, я вам зла не желаю...
– Хватит лясы точить!
– перед Кресктением с Ремом вновь возник силуэт капитана.
– Давно сообщить нужно было, что на горизонте берег! Никакого от вас толку! Только хлеб дармовой жрете! Рем, вместо Фица палубу драй! Надеюсь, там от тебя пользы больше будет. Чтобы я тебя еще раз на корабль взял, лентяй! Быстрее давай!
Рем спустился на палубу, нашел Фица, к вящему удовольствию последнего, взял у того тряпку.
– Ну, бывай, рассказчик, - Фиц, которому было прекрасно известно о любви Рема к долгим историям, отсалютовал парню и пошел к парусам.
– Да смотри, начисто драй. Наш капитан грязь терпеть не может. Если заметит чего, беде быть.
Рем вздохнул, окунул тряпку в ведро, выжал, как следует, и опустил на дерево. Работа спорилась, хоть мысли молодого матроса все время блуждали далеко от мытья палубы. Парень все возвращался и возвращался в то далекое время, когда они с Софой познакомились с Анисьей...
– Кушайте, кушайте. Голодные ж, наверно.
– Да уже нет, сытые!
– Софа засунула в рот последнюю ложку супа.
– Спасибо вам. Мы с Ремом вас объели. Давайте я хотя бы тарелки сполосну. Вы не думайте, что я маленькая. Меня многому успели выучить. Я и на кузне у кузнеца работала, и на мельницу забегала, видела, как жернова крутили. Я даже плавать умею, - похвасталась девочка, собирая посуду и подходя к ведру в углу.
– Вот увидите!
– Я уже вижу, - в голосе Анисьи чувствовалась необычная мягкость.
– Ты так похожа на мою внучку. Сколько тебе?
– Осенью восемь исполниться.
– Моя внучка младше была. Ей и шести не было. Она красивой была. Волосы, аки воронье крыло. Черные, шелковистые. Глаза ясные-ясные. Черты лица яркие. Даже что-то не нашенское, казалось, проглядывало в ее лике. Кожа смуглая такая. Где еще такое чудо увидишь? Думала, будет она мне на старость утехой, а оно вон как вышло. Ей ведь и шестого годка не сравнялось. Вот-вот должно было исполниться. В конце лета... Да погибла она. Теперь никогда уж не исполниться!
– Мне жаль, - Софа помыла тарелки, отставила их в сторону и теперь смотрела на Анисью.
– Мне, правда, очень-очень жаль. И что с ней такая беда приключилась, и что я вам ее напомнила. Мы сейчас уйдем, чтобы вас не тревожить.
– Не нужно, - Анисья улыбнулась.
– Оставайся. Мне твое присутствие только в радость. Не так горько.
– Правда, а...
– А я пойду!
– Рем вскочил на ноги, когда их взгляды с Софой пересеклись.
– Не пропаду, ты не думай! Я уже большой.