Дьявол начинает и...
Шрифт:
– Господин жрец, - Кристоф отвлекся от воспоминаний, заметив, что его уже несколько минут безуспешно пытаются окликнуть. Один из местных карателей. Все тот же кирпатый. Карим, кажется.
– Я вас внимательно слушаю.
– С домом-то ведьмы что прикажете делать?
– услышав голос Кристофа, спросил каратель.
– Сжечь! Впрочем, нет, - взгляд у Кристофа стал осмысленным.
– Отведи меня туда. Избавлю я его от дьявольских чар.
Карим угодливо кивнул и повел высокого гостя вперед. Кристоф шел прямо, не оглядываясь,
В нем и кровь, и боль, и горечь утраты, море ненависти и надежда - словно выросший на крови бесценный цветок. Бывает же на поле битвы, на земле, что еще недавно была усеяна трупами: храбрые солдаты, чьи имена так и остались неизвестными - пушечное мясо, которое никогда не жалели и отпускали в бой на смерть, великие полководцы, имена которых останутся в веках, дезертиры...
– для смерти не важно, кого забирать, вырастают цветы. Они впитывают все: предательство, отчаянные предсмертные крики обреченных, но сами вырастают чистыми, невинными.
Так и эта надежда, что внезапно умерла.
– Вот ее дом, - показал каратель на совсем маленький домик, стоявший последним на длинной улице. За ним начинался лес.
– Благодарю, - Кристоф отчужденно поблагодарил карателя и в одиночестве зашел в дом.
Ничего необычного: широкая печь, кровать без простыни, перины. Видать каратели постарались. Они всегда были не прочь поживиться, прежде чем предать логово ведьмы огню. Порой, даже нарочно обвиняли в колдовстве кого побогаче. Впрочем, это не всегда шло впрок. У богатых ведь и защитников больше, у кого, может, и связь с пятеркой имеется. Далекая, еле заметная, но все же линия. Так и у... Марты.
Впрочем, это дело особое. Не далекая родственница, сама одна из пяти. Дочь высокого рода сожжена, как простая ведьма в глухом селе!
Дьявол!
Если бы Кристоф верил в Господа... Но от веры той уже давно ничего не осталось.
"Дорогая сестра..."
Ложь, все ложь! Какая, скажите на милость, она ему сестра?! Братские поцелуи невинней, прекрасное тело не манит взгляд, страсть не сводит с ума, не заставляет забыть обо всем, лишь бы ласкать ее, лишь бы она принадлежала ему!
Сводящие с ума поцелуи, полные страсти стоны, еще один вздох, будто последний, а затем новое прикосновение. Когда желание затмевает рассудок, кто думает о будущем, кто вообще о чем-то думает?!
"Дорогая сестра..."
Он увидел ее впервые двенадцать лет назад. Полжизни тому. Пятнадцатилетняя девочка. Сущий ребенок. Уже тогда она была прекрасной, страстной, отчаянной и в тоже время покорной...
– Я счастлив приветствовать у себя высоких гостей. Рад, что то, что случилось с моей женой не помешало вам приехать.
– Одна паршивая овца не означает, что стадо испорчено, - брат Кристофа Винс, что умер через несколько месяцев после визита в Миконский замок, никогда не отличался особой щепетильностью.
Аристократ нахмурился, но тотчас взял себя в руки.
– Больше такого не повторится. Я бы хотел, чтобы вы встретились с моими девочками: дочерью и воспитанницей - наследницей моей погибшей сестры. Ну, да вы лучше меня знаете эту историю. Она ведь была одной из вас.
– А после ее смерти мы решили оказать честь вашей жене. Она этого доверия не оправдала, - продолжил Винс.
– Что ж, ведите нас.
Две фигуры, разодетые в шелка. Чем-то похожие. Но разные. Одна рыжеволоса, улыбчива. С большими зелеными глазами, румянцем на щеках и подрагивающими от волнения губами. Вторая годом или двумя младше. С холодным, будто мраморным лицом, светлыми волосами, уложенными в сетку с драгоценными камнями, и пронзительными голубыми глазами. Ни смущенной улыбки, ни румянца, только чуть вздернутый подбородок и понимание в глазах. Сколько ей тогда было? Пятнадцать лет? Мало у кого встретишь такую силу и такое понимание.
Они выбрали ее сестру.
– Брат, вы уверены, в своем выборе?
– Кристоф взлетел на коня, глядя, как будущая жрица прощается с родственниками.
– Вполне. Она послушна, верует в Господа. В той, второй, дурная кровь. Если бы не ее тетка, вслед за матерью отправилась бы на костер.
"А еще она наивна и глупа. Легко ею будет управлять" - Кристоф отвернулся, не желая выказывать свои неподобающие мысли, и скользнул взглядом по замку. В одном из окон на мгновение промелькнул тонкий стан. Девушка улыбалась, махала рукой недавней сопернице, которой повезло больше, чем ей. Повезло ли? На мгновение их глаза встретились. Словно нить связала два взора на один удар сердца, а в следующий разорвала...
– Не веришь мне?
– прервал мысли Кристофа Винс.
– Послушай, что я тебе скажу, опыта-то у меня побольше твоего, с такими, как эта девчонка лучше не связываться. Себе дороже.
– Я и не собирался. Едем?
– Да, больше нас здесь ничего не держит.
Тогда в холодный осенний день Кристоф в самом деле думал, что никогда ее больше не увидит. Но судьба распорядилась по-иному. Девушка все же стала жрицей. Одной из лучших, как говорили его братья. Ни жалости, ни сомнения в своем выборе.
Были в новой жрице и то, и другое...
– Это нечестно, слышишь, нечестно!
А потом горячие губы, дрожащее, словно лист по ветру, тело, слезы на всегда невозмутимом лице, страх...
– Я не хочу умирать! Не так!
– Ты о чем-то жалеешь?
– она посмотрела ему в глаза, потом, так и не дождавшись ответа, закрыла ему рот ладонью.
– Не отвечай. Я не жалею!
Кристоф убрал ее руку, нежно коснулся ее губ своими губами.