Дьявол в музыке
Шрифт:
– Почему вы приехали в Италию сейчас?
– Потому что лорд и леди Сент-Карр, управляющим у которых состоял мой отец, попросили меня сопровождать их сына на континенте, - он добавил с нажимом. – Они были под впечатлением, что Италия – это цивилизованное место, которое стоит увидеть каждому джентльмену.
– Вы увидите, что Италия – это самое цивилизованное и гостеприимное место для тех, кто приезжает с добрыми намерениями. Кто-нибудь может подтвердить ваше местонахождение в первые месяцы 1821-го года?
– Я так не думаю. Я был сам по себе. Но если я хорошо подумаю, то смогу вспомнить кого-нибудь, - он беспомощно развёл пальцы, - это было очень давно.
– Если бы я был вами, - заявил Гримани, - я бы попытался вспомнить. Где вы были прошлым вечером в десять часов?
– На празднике.
– Это недостаточно точно.
– Это самое точное, что я могут сказать. Я ходил повсюду, искал… - он оборвал себя.
– Да?
– Искал того же, что и все – веселья, песен, танцев и так далее.
– Вы были одни?
– Да, - Флетчер ухмыльнулся, - иногда даже наставник должен отпускать вожжи.
– Это уж слишком, Хьюго! – запротестовал Сент-Карр. – Сперва ты бранишься, что я ушёл один и заставил тебя искать меня всю ночь, а сейчас говоришь, что хотел побыть один!
– Беверли, - напряжённо ответил Флетчер, - я думаю, ты должен позволить мне отвечать на вопросы.
Гримани впился в Сент-Карра ледяным взглядом.
– Куда вы отправились, когда ушли на праздник в одиночестве?
– О, я был везде и всюду. Я прекрасно поладил со всеми – особенно с солдатами.
– Просто удивительно, чего можно добиться, раскошелившись на пару бутылок вина, - пробормотал Флетчер.
Гримани всё ещё не отрывал глаз от Сент-Карра.
– Где вы были в десять вечера?
– Послушайте, - смешался юноша, - я не думаю…
– Отвечайте на вопрос. Где вы были в десть вечера?
– Я не знаю. Я не думал о времени.
– Кто-нибудь может засвидетельствовать ваше местоположение примерно на этот час?
– Я так не думаю. Я всё время знакомился с новыми людьми, я не знаю, кем они были или откуда появлялись. И мне не нравится и половина того, на что вы намекаете!
– Беверли! – рявкнул Флетчер. – Думай прежде, чем говорить!
– Но, Хьюго, он выставляет меня лжецом! Он думает, что я бродил здесь прошлой ночью и пел!
– Бога ради, Беверли! – Флетчер простёр руки. – Он думает, что ты убийца! Если ты – Орфео, то можно прозакладывать всю Ломбард-стрит против яичной скорлупы, что ты убил маркеза Мальвецци!
У Сент-Карр отвалилась челюсть.
– Я убил его? Да я его даже не встречал!
– Считать, что Беверли – это Орфео, просто глупо, - обратился Флетчер к Гримани. – Он слишком молод.
Гримани открыл паспорт Сент-Карра.
– Беверли Персиваль Сент-Карр, - прочитал он, немного запинаясь на английских именах, - рождён 9 апреля 1803 года, - он смерил юношу взглядом. – В начале 1821-го года вам было почти восемнадцать. Это достаточно, чтобы голос сломался. И было бы только естественно прибавить себе возраст, чтобы маркез Мальвецци не считал вас юнцом и думал, что вы можете отвечать за себя.
– Но я этого не делал! – воскликнул Сент-Карр. – Меня здесь не было! Я никогда прежде не приезжал в Италию! И вот что я вам скажу – я сюда никогда больше и не приеду. Я и понятия не имел, что здесь так могут обращаться с человеком.
– И вы умеете слушать музыку, - продолжал Гримани, - и я, как я понимаю, в вашей стране вы можете считаться джентльменом.
– Считаться! – взорвался Сент-Карр. – Нет, в самом деле, это…
– Уймись, Беверли! – Флетчер схватил его за руку.
– Где вы были с декабря 1820-го года по март 1821? – не останавливался комиссарио.
– Я должен отвечать? – спросил Сент-Карр своего наставника.
Флетчер с беспокойством посмотрел на Гримани.
– Если вы не ответите, - предупредил комиссарио, - вас возьмут под стражу. В Соладжио не слишком уютная тюрьма. Крыша там протекает, узники спят на соломе, и им не дают покоя крысы. Но если вы хотите туда отправится, это не моя забота.
– Он может это сделать? – ослабевшим голосом спросил Сент-Карр.
– Почему вы обращаетесь к нему? – рявкнул Гримани. – Вы здесь по моему приказу. Ваши паспорта у меня. Можете ли вы сомневаться, что если я сочту нужным, то прикажу солдатам схватить и запереть вас – на день, на неделю, на сколько потребуется – и что это будет исполнено?
Сент-Карр сглотнул и ничего не сказал.
– В последний раз, - сказал Гримани, - где вы были в первом квартале 1821-го года?
– Я жил в Кентербери с колотушником.
Занетти сбился.
– Колотушником? Что это значит, простите?
– Наставником. Старый сумасброд, что вколачивает вам в голову знания прежде чем отправиться в университет, чтобы ты не слишком выделялся среди прочих.
– Вы жили в доме этого человека? – спросил Гримани.
– Да. Нас было трое учеников, что бубнили латинские глаголы и тому подобное.
– Долго вы прожили у него?
– Я не помню точно. С осени 1820-го до лета 1821-го.
– Как звали этого колотушника?
– Хоукинс. А других учеников – Уайтфилд и Нойес.
– Как их личные имена?
– Я не помню. Мы не использовали их.
– Можете ли вы доказать, что были в этом Кан-тер-бёри с колотушником в то время, когда Орфео был здесь?
– Нет, конечно, нет. Остальные могут поручится за меня, но их здесь нет.
– Верно, - согласился Гримани, - их здесь нет.