Дьявол в музыке
Шрифт:
Он повернулся к Себастьяно.
– Вы были в музыкальной, когда мы впервые услышали Орфео.
– Да, синьор, - певец вытянулся и настороженно посмотрел на Джулиана.
– Окна в той комнате выходят на южную террасу. Вы видели его?
– Нет, синьор. Я поспешил сюда к маэстро Донати.
– Вы даже не задержались, чтобы посмотреть, кто поёт?
– В саду было темно, синьор. И искать певца – не моё дело, мне надо защитить маэстро Донати.
– Вы думаете, это может быть Орфео?
Себастьяно пожал плечами.
– Орфео – тенор, синьор. Этот певец был тенором. Маэстро Донати думает, что Орфео может быть где-то рядом, и может замышлять против него. Потому он просил никогда не оставлять его одного. Так что мне надо не оставлять его одного и поддерживать его. Вот так.
– Спасибо, мальчик мой, - Донати был тронут.
Себастьяно дёрнулся, будто зверь, который не хочет, чтобы его погладили.
– Это моя работа, маэстро.
– Да, - с улыбкой ответил композитор. – Я понимаю, - он умоляюще обратил свои незрячие глаза к Джулиану. – Синьор Кестрель, зачем Орфео делать это?
– Я могу представить несколько причин, маэстро. Он мог хотеть припугнуть кого-нибудь на вилле, показав, что он рядом. Он мог попытаться отвлечь нас от чего-то или кого-то другого, - Джулиан сделал паузу. – Но лучший способ понять цель – это изучить результаты.
– Результаты? – МакГрегор принялся пересчитывать их, загибая свои плоские, широкие пальцы. – Теперь мы знаем, что Орфео здесь. Мы знаем, что он дерзок, если ещё не были в этом уверены, и что у него хватает храбрости. Мы знаем, что Гримани теперь зол как шершень и собирается искать Орфео под каждой травинкой, - доктор покачал головой. – Пока мне кажется, что Гримани прав, и Орфео пел просто из злобы. Какой ещё смысл оповещать всю виллу, что он здесь? Завтра мы уже уезжаем.
Джулиан поднял брови.
– Боже мой! – МакГрегор хлопнул себя по лбу. – Мы собирались, но Гримани скорее продержит нас тут до Страшного суда, чем даст Орфео утечь ему сквозь пальцы. И ты останешься, а значит и я останусь, все останутся. Ты думаешь, это Орфео не хотел, чтобы мы уехали?
– Это возможно.
Джулиан перевёл их разговор для Донати и Себастьяно.
– А теперь, если вы простите меня, мне нужно взглянуть на южную террасу.
– Я с тобой, - ответил МакГрегор.
– Как вам угодно, - Джулиан снова взял фонарь, и они отправились на южную сторону дома.
– Зачем Орфео задерживать нас здесь? – спросил МакГрегор.
– Потому что это развлекает его? Потому что он хочет оказать своей стране услугу, хоть на время избавив её от Гримани?
– Будь серьёзен!
– Если бы я был серьёзен, доктор, я бы сделал довольно мелодраматичное предположение – Орфео не убивал маркеза Лодовико, но думает, что это сделал кто-то их нас.
– Милосердный Боже. Если это так, Орфео может оказаться Флетчером, Сент-Карром или де ла Марком. Эти трое знали, что мы покинем виллу завтра, - МакГрегор резко остановился и взглянул на Джулиана. – Ты хоть понимаешь, как тебе повезло, что ты стоял на балконе, когда Орфео пел? Гримани подозревает всех молодых англичан в округе, да ещё де ла Марка, который не англичанин. Если бы он не видел тебя на балконе своими глазами, то подозревал бы и тебя!
– Я удивлён, что он позволяет такому пустяку удержать себя от подозрений.
Они преодолели три широкие ступеньки на южную террасу. Это был квадрат футов двадцать площадью, засаженный фруктовыми деревьями и пересечённый мощёными дорожками. Сзади виднелась кирпичная стена, к которой подходила тропинка, сменявшаяся узкими каменными ступенями. Арка в центре стены вела за виллу.
Джулиан прошёл через арку.
– Орфео должен был сбежать этим путём. Пойди он через парадную лестницу, немедленно бы попал в руки Карло и Гримани, - он осветил фонарём свод и землю под ним. – Ни красноречивых пуговиц, ни обрывков одежды. А ночь слишком сухая, чтобы он оставил на камнях следы земли или грязи.
– Что толку искать улики в такой ночной час, - проговорил МакГрегор. – Я иду спать. А ты?
Здравый смысл манил Джулиана войти отдохнуть и спокойно поразмышлять. Итальянская ночь тянула его назад и победила.
– Ещё нет. Я немного прогуляюсь.
– Почему? – глаза МакГрегора сузились. – Что ты задумал?
– Я ничего не задумал, мой дорогой друг. Я просто не хочу спать, а таких ночей много не бывает. Вот, - он передал МакГрегору фонарь. – В саду он не нужен. Я помню тропинки и узнаю их в лунном свете.
– Не задерживайся, - проворчал МакГрегор.
Они спустились с террасы. Перед тем, как разойтись, доктор сказал:
– У него ведь и правда красивый голос.
Джулиан был поражён. МакГрегор по своей воле никогда не делимся мнением об искусстве или музыке, а теперь похвалил и кого – Орфео!
– Вы так думаете?
– А ты нет?
– Я был не в лучшем месте, чтобы услышать ему. Кроме того, я предпочитаю женские голоса.
– О, ну, возможно, отчасти дело было в месте и времени. Вместо того, чтобы сидеть в жарком, битком набитом театре и смотреть как люди в шутовских костюмах бродят по сцене, мы были в ночном саду и слушали того, кого даже не видели. Я сейчас подумал – ведь Лодовико впервые услышал Орфео именно в таких обстоятельствах. Неудивительно, что его так поразил голос.
Джулиан помолчал немного.
– Скажите, а что делала маркеза Мальвецци, когда Орфео пел?
– Я не знаю, - МакГрегор нахмурился. – Я не обратил внимания. Это важно?
– Мне просто интересно.
– Интересно! Вздор! Что ты подозреваешь?
– Сегодня ночью я больше не хочу никого подозревать. В этот праздник я не хочу никого допрашивать и отвечать на вопросы. Посмотрите вокруг.
Как ярок лунный свет...
В такую ночь, Троил всходил на стены Трои, верно,
Летя душой в стан греков, где Крессида
Покоилась в ту ночь[63].
МакГрегор установился на него.
– Да что на тебя нашло?
– В меня проникла Италия. Если она не выйдет до утра, вы извлечёте её одним из жутких инструментов, что носите в медицинской сумке. А пока что, buona sera, mio signore![64]
– Безумный, как шляпник, - угрюмо прокомментировал доктор, - или влюблённый, что ещё хуже, - и он зашагал к дверям виллы.