Дьявол в руинах
Шрифт:
— Подожди… — успеваю я и подхожу ближе. Я смотрю на Вито, на охранника, который был со мной с тех пор, как я себя помню. Я сглатываю, встретившись взглядом с черными глазами Ника. — Ладно. Ладно. Я признаю правду.
Ник поднимает подбородок, черты лица сведены жестокостью.
— Расскажи мне, как у тебя появился этот синяк, Бриа.
Переведя взгляд на мертвое тело Вито, я делаю выбор в пользу спасения Данте.
— Это был Вито, — говорю я, найдя взгляд Ника. — Но он не хотел этого. Это было в бильярдной. Смутившись после случившегося,
Данте ничего не говорит. Упираясь в ствол пистолета, он смотрит прямо на Ника. Он знает, что я лгу, но ничего не говорит.
Пистолет исчезает, и я опускаю руки, мое тело охватывает дрожь, адреналин начинает выходить, и меня трясет.
Ник убирает пистолет за пояс брюк, а затем обходит Данте и подбирает выброшенный револьвер.
— Убирайся из моего дома, — приказывает он Данте.
Неуверенно взглянув в мою сторону, телохранитель, поклявшийся пожертвовать своей жизнью ради моей, спрашивает, что мне сейчас нужно. По одной команде Данте выйдет против Ника — но это не то, чего я хочу.
— Я в порядке, — заверяю я его.
Данте встает и достает свой телефон. Он бросает на меня последний обеспокоенный взгляд, после чего поворачивается и направляется к выходу из особняка, чтобы позвонить моему отцу.
Шок пронизывает меня насквозь и бьет в каждую артерию, я смотрю на Вито, и низкий рев моей крови заглушает все звуки.
— Ты убил его, — слышу я от себя.
— Надо было убить их обоих.
— Ты чертов монстр.
— Не понимаю, почему ты в этом сомневаешься. — Во мне поднимается негодование.
— Неужели мой отец действительно поручил тебе командовать мной? — Требую я ответа.
— Да. — Его одно слово, произнесенное глубоким баритоном, повисает в плотном воздухе, пока он отправляет сообщение с телефона. Я предполагаю, что он прикажет кому-то из своих парней убрать тело, и эта мысль с тошнотворным чувством гложет мой желудок, когда мой взгляд снова падает на безжизненное тело Вито.
Затем Ник делает шаг ко мне и указывает подбородком на лестницу.
— Наверх, Бриа.
Я смотрю в его жестокое красивое лицо и уже открываю рот, чтобы возразить, как он берет меня за руку и тащит к лестнице. Он заставляет меня подняться на верхнюю площадку, где направляет меня в спальню и ставит перед книжным шкафом.
Вырвавшись, я обхватываю себя руками. Мое тело дрожит, а в голове еще хуже. В этот момент ничто не кажется реальным. Я еще не до конца осознала, что Вито мертв, и, когда Ник движется к книжному шкафу, ледяной поток морозит мою кровь.
Он стоит перед запертой дверью.
Я укрепляю свою решимость и стою на месте.
— Ты убил человека…
— Я убил много людей.
— Без всякой причины.
Без рубашки, вся его покрытая татуировками кожа выставлена на всеобщее обозрение, Ник облизывает губы. В его прищуренных
— Ты сказала мне, что твои телохранители будут трахать тебя, Бриа. Ты говоришь мне это, а потом раздеваешься догола перед одним из них, и теперь ты в шоке, когда он мертв. — Он медленно кивает в подтверждение своих слов, а затем поворачивается к моему туалетному зеркалу. — Только за это я должен был испачкать драгоценный мраморный пол моей матери внутренностями Данте. Я оставил его в живых, и Вито повезло, что он умер так быстро, ангел.
Образы предстают перед моим взором в идеальной, ужасающей ясности. Ник сделал бы именно это, если бы я не солгала, чтобы остановить его. И все потому, что я сделала бессмысленно опрометчивое замечание о том, что найду любого мужчину, который лишит меня девственности.
В истинно неандертальской мафиозной форме Доминик Эрасто предъявил на меня права в ту ночь, когда впервые пролил кровь, и эти права связывали меня только с его клинком. Ни один другой мужчина не прикоснется ко мне… не раньше, чем он отомстит.
Игрушка мужчины — только его игрушка.
Несмотря на бурлящий адреналин, побуждающий меня броситься к оружию под кроватью, я борюсь с рефлекторным импульсом и страхом и поднимаю подбородок.
— Это мое тело…
— Тебя кто-нибудь трогал? — требует он, прерывая меня.
Я сглатываю.
— Нет.
Он смотрит на книжный шкаф, потом на меня.
— Так, блять, и останется.
Он поднимает небольшой деревянный табурет на ножках, стоящий перед моим туалетным зеркалом, и отламывает ножку, как веточку. Затем он бросается к книжному шкафу и отодвигает панель, открывая потайную дверь.
— Один из моих людей будет находиться возле твоей комнаты в любое время суток, — говорит он напряженным тоном, просовывая деревянную ножку в шов дверной коробки. Рама трещит, поддаваясь под рычагом, который с силой заклинивает дверь.
Заманивая меня внутрь.
Огненное негодование кипит в моих жилах, и пока он тянется ко мне с выкованной стальной решимостью, я смотрю вниз, на кровь, заляпавшую мою белую рубашку. В тот момент я этого не осознавала, но на мне кровь Вито.
Я хватаюсь за подол и срываю рубашку через голову, позволяя испорченной одежде упасть на пол.
Смелость.
Вызов.
Прохладный воздух обжигает мою разгоряченную кожу. На мне нет бюстгальтера, и я стою перед Ником в зеркальном вызове, моя обнаженная кожа — вызов его дикому зверю.
Прикоснись ко мне. Я осмелюсь.
Он пригрозил оставить отпечатки ладоней на моих щеках, если я еще раз осмелюсь снять одежду перед любым мужчиной. И вот я здесь, осмеливаюсь перед ним.
Он шумно сглатывает, когда его темный взгляд пробегает по моему обнаженному телу. Я хватаюсь за пуговицу брюк, но, прежде чем я успеваю расстегнуть застежку, Ник преодолевает расстояние между нами и обхватывает мою руку своей большой перевязанной рукой.