Дьявольская карусель
Шрифт:
– Кто-то мог остаться в машине!
– хрипло сказал Алеша и вырвав у нее ружье, бросился к дороге. Сверху хлопнул пистолетный выстрел. Пуля пролетела высоко над их головами. Но третий патрульный продолжал стрелять. Алеша выстрелил в ответ и стрельба прекратилась. Через несколько секунд наверху взревел двигатель и между деревьями мелькнули огни быстро удалявшегося автомоќбиля.
– Валим отсюда!
– крикнула Гела, приплясывая на одной ноге, а второй не попадая в штанину шортов. Молча выкрутив из ее руки пистолет, Алеша расшвыќрял ворох одежды в стороны владелиц, извлек из него второй и заменил этим оружием то, что лежало в кобурах у патрульных.
– Зачем это?
– спросила Эвелина, следуя за ним к машине, - Неужели номера их пистолетов нигде не заќписаны?
– Записаны,- кивнул Алеша, - В дежурной части их отделения. Но кроме их отделения, есть еще отдел внутренней безопасности УВД и такой же, - в министерстве. А над ними есть прокуратура. А рядом есть СБ. А с другой стороны, - министерство юстиции. Вот пусть и попутаются друг у друга под ногами, - он бросил пистолеты на сиденье через открытое окно, Эвелина внимательно следила за его движениями, когда он вытаскивал из багажника "маяк" и забрасывал его в озеро.
– Никто не любит земляных ментов и никто не может без них обойтись. Даже если они будут точќно знать, что пистолеты подбросил я, все равно найдут причину дать кому-то по башке и выкинуть с работы, - он распахнул дверцу и ухмыльнулся, - Наверняка, самого лучшего. Быстро в машину, одеваться потом будем.
–
Наверху дороги Алеша притормозил и бросил там третий ствол из первоначального комплекта, - Грызите, собаки.
–
Г л а в а 18.
Утро застало их далеко от места событий. Понимая, что на дорогах появляќться нельзя, а окрестности карьера очень скоро начнут прочесывать, Алеша стремился уйти как можно дальше, всю ночь двигаясь запутанными проселќками, то лесом, то степью, то руслом высохшей речки, - на север, к русской границе. Он больше не рационализировал свою судьбу, он просто действовал, как на воин. Бег начался. Лесостепь перешла в сплошной, матерый сосняк, который выглядел дремучим, но проехать по нему было можно. В этих лесах быќло полно танковых и артиллерийских полигонов, объектов ПВО, ракетных точек и ЗКП, - замаскированных командных пунктов. Когда-то, все это без экономии средств, надолго сделанное имущество, принадлежало великой и непобедимой Советской Армии, а сам укрепрайон прикрывал Москву с юго-запада, - теперь все было брошено и разграблено. Когда-то, эти леса были нашпигованы желеќзом военного качества и не так давно Алеша сам рыскал здесь, грызясь с друќгими волками и хватая все, что можно было ухватить, - от танков до арматуры ракетных шахт, - он хорошо знал эти места. Теперь укрепрайон уже не прикрыќвал импотентности нового государства, продавшего броню на фольгу для "сникерсов" и снявшего штаны перед своими новыми голубыми друзьями, железа не осталось или осталось так глубоко в этой, умевшей его хранить земле, что достать его было себе дороже для халявщиков, - но дороги остались. По одной из таких дорог, - зажатой меж высоких сосен, которые специально не рубили и узкой для незаметности сверху, - Алеша провел машину к известному ему месту. Черт его знает, что там было раньше - но там была вода, а среди покрытых лесом завалов бетона и колючей проволоки, легко было спрятаться и защищатьќся. От кого? Зачем? Таких вопросов больше не возникало в Алешиной голоќве, он больше не думал о том, что он, - киллер, не обвиняемый ни в одном из известных убийств. Он больше не хотел быть волком, издыхающим от тоски в своей берлоге, он больше не хотел посыпать свои колени собственным прахом и выть на луну, бросающую зебровые полосы на его холодную постель. Он будет защищаться и защищать своих девок от всего мира, он пойдет с ними до конца. Все. Война началась.
Они загнали машину в какую-то бетонную коробку без крыши, а сами расположились на дневную ночевку в кустах ежевики, тесно прижавшись друг к другу и держа под рукой оружие.
Как только во тьме за закрытыми веками Алеши перестали мельтешить стволы сосен, выхватываемые лучами фар, - из нее всплыло лицо чабана.
– Да. Недолго она продержалась, - сказал он, покачивая каменной головой, - Улыбка клоуна.
Теперь ты выглядишь совсем как череп, сынок.
– Я скоро умру?
– спросил Алеша, не разжимая губ.
– И не надейся, - хмыкнул чабан, - Смерть, - это раќдость и поцелуи звезд. А ты в аду. И будешь страдать долго, ожидая смерть, как невесту.
– Почему?
– спросил Алеша, - За что?
– За желание, - чабан пожал серыми плечами, - Быть животным и не желать, - это рай. Пожелать стать человеком, - это ад. Ты, - демон с телом обезьяны и черепом ангела, - без лица, мост между животным и Богом. Все, кого ты принесешь в жертву, пройдутся копытами и когтями по твоей спине, - на ту сторону.
– Я устал уже сейчас, - тихо сказало что-то, в ничуть не уставшем Алеше, - Я хочу спрятаться, заќбиться куда-нибудь с Эвелиной, Ингой и Гелой. Я просто хочу любви, - неужели это так много?
– Каменный истукан расхохотался, - Он хочет любви - его смех расќкатывался во тьме, как камни, - Любви!!!-
Алеша проснулся с колотящимся сердцем и посмотрел сквозь узор ежевичных ветвей в черный глаз солнца. Он вдохнул теплый девичий запах, испытал похоть, злобу и бессильную ярость. Потом он снова заснул и плакал во сне.
Вечером они с наслаждением поплавали в растрескавшемся бассейне, служивќшем емкостью для сбора питьевой воды из источника, затем выпотрошили машину достали из привезенных девками сумок царскую снедь и на развалинах военного объекта бывшей страны, в настоящем военном лагере, - устроили шабаш под наќстоящей, нереально-оранжевой луной.
– Пейте, ешьте, гости дорогие, пока не сдохли!
– крикнула голая Гела, стоя на кубической глыбе бетона с бокалом в руке.
– Мы сдохнем завтра, - сказала Эвелина, - А сегодня пусть сдыхают они!
– она махнула белой рукой в сторону горизонта.
– Или вчера!
– расхохоталась Зебра, - Или послезавтра!
–
Несмотря на весьма возбуждающую обстановку и возбужденные взгляды трех хозяек, - Алеша возбуждения не чувствовал. В самый неподходящий момент, в его голову полезло просчитывание вариантов, - его бич, его планида, его хоќмут. В его мозгу, рядом с пылающим костром, всегда холодно работал несгораемый компьютер, - высчитывая, просматривая, планируя, - он мог перейти в реќжим ожидания, но никогда не выключался. Эта электронная дрянь портила лучќшие моменты жизни, - но она же удерживала его на плаву. Она могла заговорить с ним металлическим голосом во сне или наяву показать картинку из будущеќго, - всегда омерзительную. И поддерживала, поддерживала его жизнь, - не давая ей соскользнуть в пропасть - и как холодный змей, сжимая ее своими кольцами. Иногда, она выдавливала из пылающей части его ума, такие яды, - коќторые прожигали броню реальности, - но из дыр веяло таким космическим холоќдом, что он искал тепла крови или оргазма, только бы не сойти с ума на леќдяном ветру.
– В чем дело?
– крикнула Зебра, - Почему ты такой тяжелый и угрюмый? Хочешь, я капну тебе боярышника на...
– Нет!!!
– завизжала Гела, - Отойди oт него, дрянь, не твоя очередь!
– Что мы будем делать дальше?
– спросил Алеша.
– Трахаться, - спокойно сказала Эвелина.
– У нас куча бабок, что, не найдем что делать?
– удивилась Зебра, - И папочка такой умный.
– Да! Да! Да!
– заорала Гела, - Зебра, сука, даю десять штук из доли, чтобы ты не пошла на хуй!
– Алеша расхохотался. Луна расплылась, сочась оранжевой улыбкой меж пары синих облаков, как через штаны наржавшегося на небесах клоуна.
Г л а в а 19
На следующее утро Алеша позвонил в школу и спокойно сообщил, что проболеет еще денька три, возможно придется взять больничный, - в вежливых интонациях секретарского ответа не прозвучало ничего, кроме умеренной озабоченности состоянием его здоровья. Контрольный звонок, отнюдь не предназначенный проќдлевать Алешин роман с народным образованием, не выявил подозрительного шеќвеления и теперь он знал, что мобильником можно продолжать пользоваться. Поќезда жизни продолжали катиться, каждый по своему туннелю, не замечая трупов под колесами, ничего не ведая о конечной станции.
Девки продрали слегка заплывшие после пьянки глаза и прыгали в бассейне, - три нимфы, белая, черная и русая, без малейшего изъяна в мраморных телах без печали, без горести, беж сожалений. Вчера красавица Гела закончила праздновать свой четырнадцатый день рождения, отметив его убийством и оргией под пьяной луной. Ее критические дни начались в брызгах фейерверка и ментовской крови, - а закончились брызгами месячной, пометившей групповой секс во множестве извращенных форм. Зебра была стара, но еще в форме для верховой езды, - критический год ее стукнул два месяца назад, в этом возрасте Джульетта уже умерла, не выдержав гонки. Мимо Эвелины и всех ее мелких грешков, возраст уголовной ответственности ступал лишь через меќсяц, оставляя Закон с носом, а ее с шансом не сдохнуть на зонах после "маќлолетки". Ее единственную из резвой тройки, - просто отправили бы с бубенцами назад в школу, доучивать английский. Но сначала ее надо было догнать.
Местность, где они находились, была практически незаселенной. По понятным причинам, поселки не располагались вблизи артиллерийских полигонов, а лесќхозы и охотхозяйства были фикцией на территориях, занятых армией. Разумеется и этот зеленый пирог уже начали обкусывать по краям, но дичи здесь, как и вообще в сосняке, подавляющем другую растительность, было негусто и немного находилось охотников ехать черт знает куда по грибы, чтобы на каждом шагу натыкаться на рвы и колючую проволоку. Здесь можно было скрываться наќдежно и с относительным комфортом, - в летнее время, - особенно, располагая машиной, набитой припасами и полями мухоморов, - ядом для дилетантов и великолепной пищей для опытного волка. Поезда судьбы, однако же, - набирали скорость - и не останавливались, чтобы высадить грибников.
Двое бывших хозяев этих мест, бывший прапорщик и бывший майор, шли по леќсу, который продолжали считать своей собственностью и по-хозяйски поглядыќвали вокруг. А как же? Считай, вся жизнь прошла на "объекте", - как одна большая охота, где полковник-распорядитель расставлял по "номерам". Теперь-то охотники были уже на привале, но им еще хотелось парного мясца, хотелось еще похлебать хмельного винца жизни, хотелось показать девахам, хе-хе, каќких,- во-о-от таких рыбин, ловили они голыми руками, в лунных озерах. И вдруг они увидели этих самых девах, как-будто рожденных из пены снов разќвратного старого козла, - в самый неподходящий момент, - выходящими из старой емкости для воды посреди родного объекта и идущими во всем ослепительном блеске своей наготы к тряпке под кустом ежевики, на которой растянулся каќкой-то голый лось. Вопиющая несообразность момента заключалась в том, что именно под этой тряпкой были зарыты два ящика. В одном находилась пара хороших танковых пулеметов, на которые именно сейчас нашелся покупатель, во втором, - ленты и цинк патронов к ним. Никак нельзя было насладиться грозной, а потом, загнав лося в кусты, - мирной беседой с обомлевшими сначала от страха, а потом млеющими от восторга девахами. Нельзя было ждать, - клиент ждал на лесной дороге в полутора километрах отсюда и мог удрать, заподозрив неќладное. Майор глянул на прапорщика и пошел брюхом вперед, - на тряпку.