Дыхание Голгофы
Шрифт:
– Смутно. Но что кроме меня никого нет? Пусть везет ее в столицу. У него власть, связи - дошло, наконец, до меня.
– Да возили, думаешь, ты один такой умник. И в Питер твой и в Москву. Все за голову берутся, смотрят, светят, а как лежала так и лежит. Во какая штука.
– Ну я не Бог… Давайте по трезвой обсудим, Сергей Сергеевич. Спать хочется. Потом как-нибудь.
– Ну, ты даешь, доктор. Когда потом?! Я аж протрезвел от твоей
Щелчок и короткие гудки.
От разговора с тестем – сумятица в голове, а за ней бессонница. Уснул я под утро – все пережевывал этот пьяный тестев десерт. Оно понятно, у главы администрации лежит мать. Отнялись ноги. Доктора и, надо полагать, со званиями и именем бьются, да все бестолку. Конечно, не зная диагноза ввязываться в авантюру – это подорвать авторитет, и чего хуже - потерять собственную клиентуру. Значит отказать сразу с колес. Но осматривать-то все равно придется. Раз тесть «наколку» дал.
Утром следующего дня раздается звонок.
– Здравствуйте. Вы Гавриил Алексеевич Апраксин?
– Так точно. Здравствуйте.
– Я Соболев Антон Евсеевич, заместитель главы администрации по социальным вопросам. Вы доктор?
– Ну где-то да, - ответил я. Конечно, я предполагал, о чем пойдет речь, но не думал, что так быстро.
– То, что рассказал ваш родственник – это правда? У вас есть какая-то особая методика лечения больных с поражением опорно-двигательного аппарата.
– Вообще-то я массажист, но в практике бывали разные случаи.
– И очень тяжелые? – насторожился этот Соболев.
– Бывали и очень тяжелые, - искренне ответил я. (И это была правда). Поднимал. Не жалуются.
– Знаете, доктор, тут совершенно уникальный случай. Обследование на самом высоком уровне, при новейшей диагностической аппаратуре, плюс консультации высоких специалистов, профессура, а результата нет.
– Я немножко в курсе. Вы хотели, чтобы я осмотрел? – тут возникла немыслимо-длинная пауза, и я почувствовал на том конце провода сомнение.
– Пожалуйста, если вас не затруднит. Кто знает? А, извините меня за нетактичность, какое у вас образование?
– Медицинское, Антон Евсеевич, медицинское, - обобщил я. – Назначайте время, адрес, я подойду.
– Нет, зачем же, мы за вами заедем. Прямо сейчас можно?
Тут я подумал, что расшифровывать место своей дислокации высоким чиновникам не стоит. Не тот случай. И предложил встретиться на перекрестке Флотской и Громова через полчаса.
Черная «Волга» подкатила за мной секунда в секунду. Рядом с водителем сидел тучноватый, с хорошим брюшком мужчина в возрасте. Легкий сезонный макинтош светло-серого цвета, шляпа, а над ней крупные черты лица без кровинки – типичный чиновник, штучное изделие номенклатуры. Он протянул мне небрежно через плечо руку, улыбнулся.
– Будем знакомы, Гавриил Алексеевич, ближе.
– Будем, - пожимая его горячие пальцы ответил я, ловя себя на неожиданном волнении.
– Я предполагаю, что-то тут не то. А вот что? – вслух задумался Соболев, - Загадка природы. Шла с работы через парк. Она трудилась в управлении стройтреста, старшим инженером. И тут вдруг собака, дворняжка, прыгнула на нее, свалила с ног, благо здесь случайно оказались прохожие, отбили. И ни одного укуса. Ну шок, понятно. Накололи успокаивающие в ближайшем медпункте. Потом вызвали еще домой врача психиатра, он тоже дал какие-то рекомендации. Выписал лекарство. Неделю попила таблетки – все нормально, вышла на работу. Только с работы ее привезла скорая. Не может становиться на ноги. Падает. Дальше хуже, вообще перестала подниматься. И начались мытарства по клиникам. И в столице лежала, и в Питер на консультацию летали. Ничего не находят. Но хоть убей, на ноги не встает. Даже бабку-знахарку приводили. Она ее травами, да божьими отварами лечила. Только все бестолку. А ни в какой сглаз я не верю, я сторонник здравого смысла.
– Сидит? – спросил я.
– Нет. Какое там. Похудела. Ножки, ручки как плетьи болтаются. И ест совсем плохо… И вообще…
– Верующая? – перебил я.
– Не понял. Вот вы офицер и наверняка коммунист, верующий?
– Там, где я был, без веры нельзя было. Партбилет не индульгенция от пули.
– В другое время вы бы так не сказали, - нахмурился этот Соболев и ушел в себя до самого прибытия на объект.
Я настроился увидеть на роскошном ложе исхудавшую, пожелтевшую от безнадеги старушку, а увидел вполне молодую, лишь в легком бризе увядания, женщину с небесно-синими глазками, в которых замерло сейчас почти детское удивление и легкий каприз. Впрочем, во всем ее облике была какая-то девичья, не тронутая временем прелесть и только лишь глубоко запавшие дужья у носа выдавали усталость, болезнь. Я не думаю, что лишь к визиту доктора она подвела глазки и сделала легкий макияж – это привычка всех ухоженных женщин, невзирая ни на что, любить себя и это меня особенно тронуло.
– Садитесь, доктор, вот сюда на стульчик, - пригласила она. – Вы еще такой молоденький.
– А доктора, Галина Сергеевна, зовут Гавриил Алексеевич, - представил меня из-за спины Соболев.
– Я думаю, он сам о себе расскажет, - сухо поставила его на место моя пациентка. А у меня так и отозвалось «надо ж такое совпадение – Галина Сергеевна, как моя бывшая жена».
А когда Соболев закрыл за собой дверь, она сказала ему вслед: