Дыхание судьбы
Шрифт:
— Очень мило, но это так, сентиментальщина. Я больше люблю его поздние вещи. Попробуй вот эту.
Он протянул книгу, открыв на странице с «Одой греческой вазе», которую она пропустила, посчитав, что стихотворение слишком знаменито, чтобы ломать над ним голову.
— Читай вслух, — попросил он, и она прочла, по-настоящему прочла впервые:
Нетронутой невестой тишины, Питомица медлительных столетий… [24]И, дойдя до
24
Перевод И. А. Лихачева.
О, не было ничего на свете, чего она не сделала бы ради Уилларда Слейда. Он попросил ее руки, и она жила небывало полной жизнью до 8 октября 1914 года, когда Уиллард Слейд врезался на своем мотоцикле в троллейбус и погиб на месте.
Понадобились годы, чтобы пережить горе, — сперва несколько лет опять в Плейнвилле, потом работая рекламным художником в Кливленде, потом живя в Нью-Йорке, куда Уиллард Слейд всегда мечтал отправиться, — и все же по временам, как вот сегодня, ей казалось, что ей так и не удалось с этим справиться, и никогда не удастся.
— Мамочка!
— Что, дорогой?
— Нос чешется.
— Так почеши, глупыш. Я подожду.
Он почесал и снова принял свою сосредоточенную позу.
— Руку подними чуть повыше, дорогой, — нет, другую. Вот так. Молодец. Ты очень помогаешь мамочке. Хочешь, поболтаем, чтобы тебе не скучно было стоять?
— Хочу.
— Отлично. Почему бы тебе не рассказать, что ты делал в Атлантик-Сити?
— Я уже рассказывал!
— Ты почти ничего мне не рассказал. Только о больших волнах и соленых ирисках, и все.
— А еще о креслах на колесиках.
— Ах да, верно.
— И как я, папа и дядя Билл залезали друг другу на плечи.
— Ты прав.
Глубоко в душе шевельнулось раздражение из-за того, что Джордж взял с собой в поездку братца. Билл Прентис был громогласным грубияном, слишком много пил, и она ненавидела его.
— Дядя Билл был такой смешной, мы все время смеялись. Айрин сказала, что в жизни не видала такого забавного человека. А потом я, и папа, и Бренда, и Айрин засыпали его песком, одна только голова торчала.
— Наверняка это было забавно. А кто такие эти Бренда и Айрин? Дети, которых вы встретили на пляже?
— Что ты, мамочка, это леди. Леди, с которыми мы жили.
— А, понимаю.
Сейчас она работала над сложной деталью, местом, где рука переходит в плечо, и не позволила себе думать о чем-то другом.
— Мы всё сыпали песок на дядю Билла, а он все кричал: «Эй, дайте мне вылезти отсюда!» — а мы сыпали, сыпали.
— Не двигайся, дорогой. Может, помолчим пока. Это трудное место.
Леди, с которыми они жили! Она изо всех сил старалась не думать об этом, а сосредоточить все внимание на кончике стека и глине, но все было напрасно.
— Те леди были приятные?
— Трудное место закончилось?
— Что? Ах да, трудное место закончилось. Так приятные были те леди?
— Приятные. Мне больше понравилась Айрин, потому что от нее так хорошо пахло и она много играла со мной. Бренда тоже приятная, но она все тискала меня и целовала.
— Ясно.
Она отложила стек, достала сигареты и только собралась
У нее вспыхнуло желание догнать девчонку Манчини и ударить ее — ударить по лицу, — но, когда она добежала до двери, они уже скрылись. Минуту она стояла, глядя на залитую солнцем траву, пока не поняла, что бессильна что-либо предпринять. Невозможно было обратиться к миссис Манчини, не рассказав ей, в чем провинились дети, а тогда придется объяснять, что она и Бобби делали.
— Они убежали, дорогой, — сказала она, успокаивая его. — Не волнуйся из-за этих глупых детей.
Она заставила его принять прежнюю позу, но он заметно смущался; немного погодя она разрешила ему одеться и продолжала работать без него, пока свет не начал тускнеть. Было уже около пяти, и, вернувшись в дом, она почувствовала себя совсем без сил.
Первым делом она пошла в гостиную и включила радиоприемник, чтобы послушать пятичасовые новости. Говорили что-то непонятное о президенте Гувере и дефиците государственного бюджета, но она все равно слушала, потому что ей всегда нравился доверительный, ровный баритон Лоуэлла Томаса и то, как очаровательно он всегда говорил на прощание: «До встречи в завтрашнем эфире». Она прибавила звук, чтобы было слышно на кухне, пока займется обедом; она принялась чистить морковку, когда Лоуэлла Томаса сменила Кейт Смит [25] со своей песенкой:
25
Кейт Смит (1907–1986) — американская эстрадная певица, особой популярностью пользовавшаяся с середины 1940-х гг.
Нелепо, но, слушая, она заплакала. «Ее лучи навевают мечты о тебе, милый мой…» Она вынуждена была отложить морковку и нож и стояла, уткнувшись лбом в кухонное окно, пока не перестала всхлипывать, а после, хотя слезы принесли большое облегчение, устыдилась своей слабости. Китс мог вызывать у нее слезы, но, оказывается, и Кейт Смит тоже.
Ни она, ни Бобби не очень проголодались, так что обед длился недолго. Она вымыла посуду, уложила Бобби чуть раньше обычного, и дальше заняться было нечем.
Послушала радио, попыталась читать, но в голову навязчиво лезли мысли о Харви Спенглере. Она отбросила книгу, встала и принялась ходить по комнате, куря сигарету за сигаретой. Если б был способ как-нибудь сократить вечерние часы!
Когда зазвонил телефон, это было так неожиданно, так удивительно, что она не сразу подняла трубку, подозревая, что это, наверно, Эва, но радуясь, что вообще кто-то позвонил, не важно кто. Это был Джордж.
— Я тебя не разбудил? — спросил он.
— Нет, я еще не ложилась.