Дым и зеркала
Шрифт:
— …а другая иллюзия, — рассказывал я женщине на студии, которая в начале встречи поступила недальновидно, изобразив ко мне интерес, — называлась «Заколдованная створка». Над сценой висит окно, и в нем возникают лица, хотя никого кругом нет. Мне кажется, я могу установить странную параллель между этим окном и, положим, телевизором: в конце концов, сходство очевидно.
— Я люблю смотреть «Сайнфелд» [49] , — сказала она. — Вы смотрите этот сериал? Вообще ни о чем. То есть прямо целые выпуски совершенно пустые. А еще мне
49
«Сайнфелд» (Seinfeld) — популярный американский телесериал в жанре комедии положений; впервые транслировался Эн-би-си с июля 1989-го по май 1998 года.
— Иллюзии, — продолжал я, — как все великие иллюзии, заставляют нас задуматься о природе реальности. Но они также обозначают игру слов, а еще выводят на мировой уровень проблему того, чем обернутся развлечения. Фильмы существовали до кино, а телек — до телевидения.
Она нахмурилась.
— Это что, кино?
— Надеюсь, что нет. Это рассказ, если у меня получится его написать.
— Тогда давайте поговорим о кино. — Она пролистала стопку заметок. Ей было лет двадцать пять, и она была одновременно привлекательной и бесполой. Я предположил, что это одна из женщин, которые были тогда на завтраке, то ли Динна то ли Тайна.
Вдруг она на чем-то споткнулась и прочла:
— «Я знал невесту, когда она танцевала рок-н-ролл»?
— Кто это написал? Эта фраза из другого фильма.
Она кивнула.
— Короче, должна вам сказать, что ваш сценарный план… можно назвать спорным. Эта история про Мэнсона — мы не уверены, что она прокатит. Мы можем обойтись без него?
— Но в этом-то вся суть. Я хочу сказать, что книга называется «Сыны человеческие», и она посвящена его детям. Если выбросить Мэнсона, мало что останется, не так ли? Ведь вы купили права на экранизацию именно этой книги. — Я протянул ей книгу, свой талисман. — Отказаться от образа Мэнсона, не знаю, это все равно что заказать пиццу, а когда ее привезут, сетовать на то, что она плоская, круглая и покрыта сыром и томатным соусом.
По ней нельзя было определить, слышала ли она хоть что-то из того, что я сказал.
Она спросила:
— Как вам название «Головорезы»?
— Не знаю. Речь о фильме по моей книге?
— Мы бы не хотели, чтобы люди решили, что речь пойдет о религии. Сыны человеческие . Звучит так, словно фильм антихристианский.
— Ну, можно сказать, я действительно подразумеваю, что сила, которой обладают дети Мэнсона, в известном смысле от дьявола.
— Ах вот как?
— Я говорю об этом в книге.
Ей удалось изобразить жалостный взгляд, из разряда тех, каким смотрят только люди, знающие, что книги — в лучшем случае права на вольную экранизацию, которой можно одарить остальное человечество.
— Ну, я не думаю, что студия сочтет это приемлемым, — сказала она.
— Вы знаете, кто такая Джун Линкольн? — спросил я.
Она покачала головой.
— А Дэвид Гембол? Джейкоб Клейн?
Она снова покачала головой, на этот раз немного нетерпеливо. И протянула мне список, по ее мнению, необходимых исправлений, из которого следовало, что я должен переделать
Я сказал:
— Спасибо, Донна, — и направился обратно в отель.
Целый день я был не в духе. А потом придумал способ переделать сценарный план, чтобы учесть все замечания, приведенные в списке.
Еще день я размышлял, несколько дней писал и наконец факсом отправил третий вариант на студию.
Праведник Дундас, убедившись в моем искреннем интересе к Джун Линкольн, принес мне свой альбом, и я обнаружил, что это псевдоним родившейся в 1903 году Рут Баумгартен, назвавшейся так в честь месяца июня и президента Америки. Это был старый альбом в кожаном переплете, размером и весом напоминавший фамильную Библию. Когда она умерла, ей было двадцать четыре года.
— Жаль, вы ее не видели, — сказал Праведник Дундас. — А фильмов с ее участием почти не сохранилось. Она была такой талантливой. Она была самой большой из всех звезд.
— Она была хорошей актрисой?
Он решительно покачал головой:
— Неа.
— Или необыкновенной красавицей? Если это так, значит, я чего-то не заметил.
Он снова покачал головой.
— Камера ее любила, это точно. Но дело не в этом. Среди девочек на подпевке многие были красивее ее.
— Тогда что же?
— Она была звездой, — пожал он плечами, — и этим все сказано.
Я перелистывал страницы: вырезки с отзывами о фильмах, о которых я никогда не слышал, и оригиналы и копии которых утрачены много лет назад, потеряны или уничтожены огнем: нитратная пленка отличалась повышенной пожароопасностью; вырезки из иллюстрированных журналов: Джун Линкольн, занятая в роли, Джун Линкольн на отдыхе, Джун Линкольн на съемках «Рубахи ростовщика», Джун Линкольн в огромном меховом манто, позволяющем датировать снимок точнее, чем странная прическа и неизменная сигарета.
— Вы ее любили?
— Не так, как любят женщин…
Мы помолчали, и он перелистнул страницу.
— Моя жена убила бы меня, если бы сейчас услышала.
Снова молчание.
— Ну да. Тощая мертвая белая женщина. Возможно, что и любил. — Он закрыл альбом.
— Но ведь для вас она не умерла, не так ли?
Он покачал головой. И ушел. А альбом остался у меня.
Секрет иллюзии «Греза художника» заключался в следующем: женщину плотно привязывали к обратной стороне полотна. Полотно было дополнительно укреплено проволокой, и когда художник легко и небрежно вносил на сцену холст и ставил его на мольберт, женщина там уже была. А само полотно было устроено как штора и могло подниматься и опускаться.
А иллюзия «Заколдованная створка» выполнялась с помощью зеркал: зеркало, поставленное под определенным углом, отражало лица людей, стоявших за кулисами.
И сегодня многие иллюзионисты используют на своих представлениях зеркала, чтобы заставить зрителей думать, будто они видят то, чего нет.
Это просто, если вы знаете, как это делать.
— Прежде чем мы начнем, — сказал он, — я должен вам сказать, что никогда не читаю сценарий. Я пришел к мысли, что это сковывает мое творческое воображение. Не беспокойтесь, мой помощник составляет конспект, чтобы быстро войти в курс дела.