Дыши в такт со мной
Шрифт:
Ей просто нужен был привлекательный мужчина, способный сделать ребёнка.
Она была готова заплатить, чек и контракт, что составил её юрист, были уже на столе, когда потенциальный отец зашёл в её кабинет.
Ему было двадцать пять. Высокий шатен с огромными зелёными глазами.
Испанец. Приехал в Нью-Йорк на лето и устроился в журнал, курьером.
Ему не нужны были серьёзные отношения, и тем более дети.
Он был красив, популярен, но, увы, беден.
Эвелин была готова восполнить
Ровно через девять месяцев на свет появилась Клео Макалистер.
Роды проходили тяжело, ровно, как и беременность.
Нанятой акушерке приходилось поить Эвелин специальными травяными отварами, ибо ребёнок был в неправильном положении.
Эвелин хотела, чтобы всё прошло идеально.
Ни единого вскрика, ни единой лишней каплей крови и никакого уродливого младенца, похожего на неё.
Увы, роды прошли тяжело. Первые схватки настигли её на работе, и Эвелин лежала на полу почти час, пытаясь успокоить бешеное сердце.
Каждую секунду безумной боли ей казалось, что это конец.
Это последний вздох, последний стон, а боль, это последнее, что она чувствует.
Ей казалось, что ни один, даже самый совершенный ребёнок на свете не способен это окупить.
А потом появилась она.
Такая крошечная, такая розовая, с зелёными глазами, точно как у отца.
Она так хаотично двигала маленькими ручками, так проникновенно взирала на Эвелин, что та почти заплакала.
Почти.
Вырастить эту девочку было самым сложным, что Эвелин делала в своей жизни.
Ночи без сна, и дни без даже минутного отдыха дали ей понять, девочка в долгу у неё.
Она родила её для себя, и значит, её жизнь будет строить она.
От начала и до конца.
– Мисс Макалистер! – глаза секретарши Клео изумлённо округляются.
Эвелин честно пытается вспомнить имя вздорной афроамериканки, но на ум не приходит ничего путного.
– Здравствуй… милая, - поправив воротник нового, идеального костюма специально подогнанного под неё, Эвелин одаривает девушку улыбкой. – Клео на месте?
– Да, да, - девушка собирается домой.
Наушник валяется на столе, в схватке с чёрными проводами, в руках огромная сумка леопардового оттенка, набитая пробниками кремов и помад.
– Я рада, что она ещё не ушла, - шепчет, Эвелин, облегчённо выдыхая. – Спасибо милая.
– Ну, что вы… - бормочет девушка, даже не пытаясь скрыть перед начальницей свой выговор аля - гетто.
– А вот и моя труженица! – восклицает Эвелин, как только дверь, ведущая в её бывший кабинет, распахивается.
К сожалению, воображение, что рисовало ей волшебные картины по дороге в офис, нагло обманывало.
Она представляла Клео, заваленную бумагами с телефоном в руках, и в трубку девушка визжала о том, как её
Эвелин почти бьёт себя по руке за такие мысли, это не Джейми. Пора привыкнуть, что Клео не Джейми.
Клео не будет завалена бумагами, не будет тонуть под гнётом поступающих звонков.
Клео сидит на её кресле, точно маленькая, забросив на него ноги и её сапоги…. Её сапоги, что Эвелин лично подбирала в коллекции Джимми, Чу, валялись на полу, точно каша кожи.
– Мама?
– глаза Клео изумлённо округляются, точно как у её секретарши, выронив из рук, пустую пластиковую тарелку, из-под салата, что Эвелин лично одобрила для офиса, девушка поднимается. – Что ты здесь делаешь?
– Хотела навестить мою детку, - воркует Эвелин, окидывая офис суровым взглядом. Если Клео что-то изменила, ей не жить. – Я рада, что здесь всё по-прежнему.
Даже её фотография с гномами.
Это ведь придумала Джейми. Чудная, дивная Джейми. Идеал редактора.
– А… да, я…
– Чем это ты занимаешься? – скрестив руки на груди, Эвелин устремляет на Клео суровый взгляд сквозь толстые стёкла очков.
Если бы она не была такой влиятельной, то выглядела бы сейчас смешно.
Коротышка в сияющем костюме, что смотрит на мир сквозь плотные стёкла очков.
– Я… я… заканчиваю, - подняв тарелку, Клео бросает её в урну.
Взгляд девушки скользит по сброшенным сапогам.
Эвелин детально изучает ступни дочери и полное отсутствие педикюра, словно журналисты могли пропустить это сквозь пальцы.
– Клео, это ужасно, - Эвелин усмехается. – Ты ничего не делаешь. Я оставляю на тебя журнал, уезжаю, а что получается? Если ты думаешь, что месяц до следующего выпуска, это много, то ошибаешься. Месяц – это очень мало Клео. Каждый час считается, каждая минута. Я не спала ночами, чтобы выпустить стоящий внимания журнал, а что ты здесь делаешь?
Клео с шумом сглатывает, понурив голову.
Она ей не ответит. Никогда не отвечала, и не ответит сейчас.
– Я разочарована в тебе детка, ты не представляешь, как я на тебя надеялась. Мне казалось, ты уже готова. А что в итоге? – устало вздохнув, Эвелин качает головой. – Ладно, поговорим в ресторане.
– В ресторане? – глаза Клео загораются.
Эвелин хочется подойти и влепить дочери пощёчину за вечное желание что-нибудь жевать.
– Да… ты заслужила, да и мне нужно поесть. Хоть это и собьёт мой график диеты.
У Эвелин не было никакого графика.
Обмен веществ её не подвёл, да и отца Клео тоже, он в подробностях рассказывал Эвелин о своих пухлых щеках юности, и о том, как они пропали, стоило годам перевалить за двадцать.
Но Эвелин всё равно посадила дочь на диету. Диета – это дисциплина.