Александр Генис
Дзен футбола и другие истории

АНКЕТА

Посвящается Дмитрию Муратову, подбившему автора на эту книгу

* * *

Что может вас оттолкнуть от человека при первом знакомстве?

Панибратство.

* * *

О чем вас бесполезно просить?

Взяться за оружие.

* * *

О каком не совершенном поступке вы сожалеете?

Не научился ручному труду.

* * *

Какую книгу вы бы не позволили прочесть своим детям?

«Как стать миллионером

* * *

Какая новая черта нынешней молодежи вызывает у вас зависть и восхищение?

Знание языков.

* * *

Какое свойство юности вы бы мечтали себе вернуть?

Никакое.

* * *

Что для вас труднее – выслушивать слова благодарности или извинения?

Первое. Но уже после того, как слова прозвучат.

* * *

Что вы могли бы делать своими руками на продажу?

Щи.

* * *

Нелюбимая еда, нелюбимая одежда.

Сало и шуба.

* * *

Сумма наличных денег при себе, без которой вы чувствуете себя некомфортно.

Чтобы хватило на такси – в любой стране.

* * *

На что ежедневно не хватает времени?

На то, чтобы не работать.

* * *

Идеал женщины.

Красивый собеседник.

* * *

Идеал мужчины.

Умный собутыльник.

* * *

Самое сильное впечатление детства.

Снежная зима с санками.

* * *

Элемент комфорта, без которого труднее всего обойтись.

Тишина.

* * *

Житейская мечта.

Творческая старость.

* * *

Чем в себе недовольны?

Неуверенностью.

* * *

Модное слово или выражение, от которых коробит.

«Раскрутили».

* * *

С кем из известных людей прошлого вам бы хотелось встретиться?

С Конфуцием.

* * *

Есть ли реалии советской эпохи, по которым вы скучаете?

Вера в светлое будущее.

* * *

Назовите три, на ваш взгляд, определяющие приметы современной России.

Энергия, эгоцентризм, эмоциональный голод.

* * *

Сколько дней отпуска вы можете себе позволить за один раз?

Две недели.

* * *

Ваша любимая семейная легенда.

О разухабистом подольском купце Генисе.

* * *

Самый далекий (по времени) родственник, чье имя–отчество вы знаете?

Прабабка Матрена Ивановна.

* * *

Если бы у вас была возможность позвонить в прошлое, кому и для чего вы бы позвонили?

Довлатову, чтобы рассказать, чего он добился после смерти.

* * *

Чего вы боитесь сильнее смерти?

Смерти других.

* * *

На какой вид благотворительности вы бы с удовольствием тратили деньги?

Ограничение рождаемости.

* * *

Что в людях вас раздражает больше всего?

Снобизм.

* * *

За что вы готовы переплачивать

За радость.

* * *

Какой из смертных грехов (гордыня, зависть, алчность, чревоугодие, похоть, уныние, гнев) кажется вам не таким уж и смертным?

Все.

* * *

Назовите проблемы, которые в России надо решать незамедлительно.

Проблемы не решают, над ними поднимаются.

ФОРУМ

ИГРА В БИСЕР

Я не знаю, почему эту игру окрестили названием моего любимого романа, но ее незатейливые правила показались мне знакомыми. Выбрав бродвейский перекресток побойчее, один из двух участников кивает на прохожего, знаком давая понять, что это – русский. Если второй согласится принять немое пари, у жертвы спрашивают, который час – естественно, на родном языке. Ответ выдает происхождение и определяет победителя.

Будучи старожилом, я не могу «играть в бисер»: нечестно. Русского я могу узнать со спины, за рулем, в коляске. Мне не нужно прислушиваться, даже всматриваться – достаточно локтя или колена.

Раньше, конечно, было проще. Только наши носили ушанки, летом – сандалии с носками. Шли набычившись, тяжело нагруженные, улыбались через силу, ругались про себя. Узнать таких – не велика хитрость. Как–то подошла ко мне в Нью–Йорке соотечественница с еще золотыми зубами, чтобы спросить «Метро, вере из?» Я ответил по–русски. «Тэнк ю», – поблагодарила она, от радости решив, что английский – уже не проблема.

Но это – когда было. Теперь таких – испуганных, в шубе, с олимпийским мишкой на сумке – уже не встретишь. А я все равно узнаю своих – в любой толпе, включая нудистов, в любом мундире – полицейского, стюардессы, музейного смотрителя. Однажды приметил панка, колючего, как морская мина. Друзья не поверили, но я был тверд. И что же – минуты не прошло, как его мама окликнула: «Боря, я же просила».

Атеисты думают, что дело – в теле и в лице, конечно: низкий центр тяжести, славянская округлость черт. Ну а как насчет хасида, с которым, как потом выяснилось, я ходил в одну школу? Или ослепительной якутки, которую я опознал среди азиатских манекенщиц? Или казаха на дипломатическом рауте в далеко не русском посольстве? Коронным номером стала негритянка, в которой я, честно говоря, сомневался, пока она не обратилась к своему белому сынишке: «Сметану брать будем?»

Сознаюсь: хвастовство мое отдает расизмом, как всякий приоритет универсального над личным. Никто не хочет входить в группу, членом которой не он себя назначил. Одно дело слыть филателистом, другое – «лицом кавказской национальности». Меня оправдывает лишь то, что, интуитивно узнавая соотечественника, где бы он мне ни встретился, я нарушаю политическую корректность невольно. Примирившись с проделками шестого чувства родины, я тщетно пытаюсь понять его механизм. Из чего складывается та невразумительная «русскость», которая, лихо преодолевая национальную рознь, делает всех нас детьми одной уже развалившейся империи?