Джаббервокк (оригинал и 50 переводов)

Кэрролл Льюис

— Совершенно верно. «Ай-яять» — это ясно, а «брыскунчейки» — это такие тощие растрепанные птички, у них перья во все стороны торчат, будто швабра ожила.

— А «скорячий»? — спросила Алиса. — Простите, я вас не слишком затрудняю?

— Насчет «скоряков» — я точно не уверен. По-моему, это разновидность зеленых свиней.

— А что значит «рычисжас»?

— «Рычисжас» — это нечто среднее между рычанием и визгом, но еще чуточку с присвистом; впрочем, ты можешь услышать его вон в том лесу; разок услышишь — на всю жизнь хватит. Кто

тебе читал такие трудные штуки?

— Это я сама прочла в книжке, — ответила Алиса, — Мне читали совсем другие стихи — гораздо легче. По-моему, Двойняшечка.

В переводе В. Орла

— Уважаемый Шалтай-Болтай, — сказала Алиса, — вы замечательно объясняете, какое слово что значит. Не могли бы вы заодно объяснить мне смысл стихотворения под названием «Умзара Зум»?

— Валяй читай, — тут Шалтай-Болтай уселся поудобнее, — я могу объяснить любые стихи из тех, что были когда-нибудь придуманы, и почти все, которых еще никто не придумал.

Алиса обрадовалась и начала читать:

Сверкалось... Скойкие сюды 

Волчились у развел. 

Дрожжали в лужасе грозды, 

И крюх засвиревел.

— Для начала вполне достаточно, — перебил ее Шалтай-Болтай. — Тут и так полно трудных слов. «Сверкалось» — значит, что уже рассвело, скоро обед, но в то же время уже немножко смеркалось.

— Понятно, — сказала Алиса. — А что значит «скойкие»?

— Ну, это просто. «Скойкие» — значит, «бойкие и скользкие». «Бойкие» — это все равно что «стойкие». Понимаешь, это как вешалка в прихожей: на одно слово повесили сразу два смысла.

— Теперь ясно, — задумчиво ответила Алиса. — А что значит «сюды»?

— «Сюды» — они вроде бурундуков... и еще вроде ящериц... и еще они похожи на открывалки для бутылок.

— Какие они, наверно, занятные!

— Да уж, — согласился Шалтай-Болтай. — Кроме всего прочего, они гнездятся на солнечных часах... а питаются они творожниками.

— А что такое «волчиться»?

— «Волчиться» — значит «кружиться волчком и волочиться по земле».

— А «развелы» — это, наверно, цветы. Они растут у солнечных часов, — сказала Алиса, сама поражаясь собственной догадливости.

— Естественно. Они называются «развелами», потому что их там слишком много развелось. Особенно слева и справа от часов.

— И кроме того, сзади и спереди, — добавила Алиса.

— Именно, именно. Ну, «дрожжали» — это значит «дрожали, визжали и в то же время пухли, как дрожжи» (вот, кстати, еще одна Вешалка!). «В лужасе» — это, конечно, «в луже и в ужасе». Что касается «гроздов», то это маленькие, робкие птички, перья у них стоят торчком, и вообще грозд похож на живой веник.

— Так, а «крюх»? — спросила Алиса. — Мне, право, неудобно, что вы тратите свое время на...

— «Крюх» — это своего рода зеленый

боров. А вот насчет «и» я не очень уверен. Наверно, это сокращенное «вдали от родного дома»: в том смысле, что крюх заблудился.

— А «засвиревел»?

— «Засвиреветь» — это что-то среднее между «засвистеть, как свирель» и «свирепо зареветь» и при этом еще чихнуть где-то посредине. Впрочем, ты наверняка услышишь, как кто-нибудь засвиревет... в чаще... среди сосен. А если один раз услышишь, будешь более чем довольна! Кто это научил тебя такой сложной штуке?

— Я нашла ее в книжке, — сказала Алиса. — Но какие-то стихи, правда легче этих, мне кто-то читал вслух... кажется, Тарарам.

В переводе Л. Яхнина

— Вы так чудесно понимаете слова, — почтительно произнесла Алиса. — Помогите мне, пожалуйста, разобраться в стихотворении «ЗМЕЕГРЫЧ».

— Ну-ка, ну-ка прочти его, — оживился Желток-Белток. — Я могу объяснить все написанные когда-либо стихотворения, не говоря о тех, которые еще не написаны.

И Алиса с готовностью прочла:

Червело. Ужные мрави 

Кузали на снобу. 

За нисом прали курави, 

Склюняя пелаву.

— Пока достаточно, — остановил ее Желток-Белток. — Тут уже хватает заковыристых слов. Червело — означает, что уже пять часов. Еще только вечереет, но уже немного чернеет.

— Ясно, — сказала Алиса, — а теперь слово «ужные».

— Так. Ужные — это, конечно, похоже на ужей, и чаще всего — выползающих к ужину. Ты же помнишь, что тогда червело, то есть вечерело.

— Здорово! — обрадовалась Алиса. — А «мрави»?

— Мрави — почти муравьи, но появляются они только во мраке.

— Теперь я понимаю, — раздумчиво сказала Алиса, — а что такое «кузали»?

— Это совсем просто. Мрави скакали и стрекотали кузнечиками. А «на снову» — значит на сонном, вечернем лугу снова и снова без передышки.

— А «за нисом» — это, наверное, за низким лесом! — догадалась Алиса.

— Молодец, — похвалил ее Желток-Белток. — Это слово с двумя смыслами. Оно раскрывается как две створки одного окна. Прали — естественно, одновременно парили и орали.

— Кто орал и парил? — спросила Алиса.

— Конечно же, курави! — воскликнул Желток-Белток. — Они похожи сразу на журавлей и на куриц. Но слишком уж курчавые и любят покуражиться над кем-нибудь. Это, кстати, еще одно слово-окошко.

— Склюняя — наверное, склевывая? — начала Алиса.

— Верно! — воскликнул Желток-Белток. — Но эти курчавые курави не только клюют, но и одновременно линяют. Шерсть так и летит клочьями. Труднее всего, пожалуй, объяснить последнее слово — «пелаву». Тут что-то про траву. Но трава уж очень странная. Пела она, что ли, когда ее склюняли? Ну это уже не важно. Все понятно?