Джек и Джилл
Шрифт:
Кто ищет, тот всегда найдет. Одна леди в Хармони-Виллидж владела милейшей серой ослицей по кличке Грациана. Животное это, как и многие представители ее вида, имело обыкновение, везя на себе седока, вдруг встать как вкопанное, если ему вдруг приспичило пожевать какую-нибудь вкусную веточку. Седок, как правило, от столь резкой остановки либо ударялся о стену сада, либо вовсе слетал на землю, но на Грациану это не производило ровным счетом никакого впечатления. Ни ругань, ни даже удары хлыста не могли заставить ее прервать свой перекус, лишь завершив который она продолжала путь. И вот, восхищенный как внешностью, так и характером Грацианы, Гриф испросил разрешения у ее хозяйки выставить замечательную ослицу на ярмарке. Знай эта леди, каков именно его замысел, она, возможно, не была бы с мальчиком так любезна, а ее животное не пошло бы за ним так доверчиво «готовиться к выставке» и не принимало бы от него с
Утром двадцать восьмого декабря весь Хармони-Виллидж пришел в движение. К пространству, на котором раскинулась ярмарка, со всех сторон стекались толпы народа. Воздух оглашался гомоном множества людских голосов, смешанным с топотом и ржанием лошадей, мычанием коров и возмущенным визгом свиней. Огромная масса людей и животных, миновав широкие ворота, уже начала располагаться на отведенном каждому месте, когда на повозке для сена прибыла наша компания. Домик для кролика сейчас напоминал клетку с тиграми, настолько бурно вело себя в ней кошачье семейство, растревоженное долгой поездкой. Старого кролика привезли на ярмарку в маленькой коробке, где тот мрачно осмысливал ночное унижение ледником и явно вынашивал столь страшные планы мести, на какие только способны кролики. Куры Гаса редкой породы непрестанно кудахтали. Абсолютно спокойно вели себя только два экспоната: гипсовая головка, которую держал в руках Ральф, стоявший в передней части повозки, и звездное покрывало, ехавшее на коленях у Джилл и Мэри.
Разместив привезенные экспонаты там, где им полагалось быть, девочки поднялись на второй этаж полюбоваться лютиками из масла, которые Мэри расположила на ярко-зеленых листьях, хитроумно спрятав под них кусочки льда, чтобы ее произведения не начали таять. Мальчики остались внизу, откуда доносились кряканье, кудахтанье, хрюканье и прочие громкие звуки, неожиданно перекрытые столь оглушительным ревом, что не только публика в павильоне, но и толпа снаружи вдруг замерла, повернув головы к источнику шума, вслед за чем ярмарку сотряс громовой взрыв хохота. Фрэнк с Джеком со всех ног кинулись на улицу выяснять, в чем дело. А Молли, Джилл и Мэри выбежали на балкон, чтобы взглянуть, что происходит внизу.
— Да это же Гриф, шельмец, с очередной своей шуточкой! — выкрикнул кто-то из толпы и не ошибся. Сквозь ворота на территорию ярмарки прошествовала двухголовая ослица, на спине которой восседал Гриф, чья физиономия сияла ярче тысячи солнц. Эффект был ошеломительный. Даже привратника зрелище ошарашило до такой степени, что он позабыл потребовать с всадника деньги за вход, и тот гордо прошествовал на своем скакуне мимо него, а за ним, будто свита монарха, следовала толпа юношей, громко выражавших эмоции как по поводу самого животного, так и касательно изобретательности наездника. Свита состояла из членов Драматического клуба, в котором Гриф и позаимствовал ослиную голову из папье-маше, в свое время использовавшуюся при постановке «Сна в летнюю ночь». [116]
116
«Сон в летнюю ночь» — комедия Уильяма Шекспира.
Гриф подремонтировал этот видавший виды реквизит, умудрившись с помощью воротника и веревки весьма прочно прикрепить его к шее Грацианы, а красная попона, накинутая поверх, надежно скрыла от посторонних глаз все соединения. Таким вот образом и явилась миру ослица о двух головах. И пусть у искусственной головы отсутствовал один глаз, второй мог даже моргать, словно у живой ослицы, то открываясь, то закрываясь; более того, у приставной головы двигались уши благодаря тому, что веревочки, которые приводили их в движение, хитроумный Гриф привязал к уздечке. Самым комичным в этом зрелище было поведение Грацианы, ибо она удивленно взирала на искусственную голову и пыталась ее понюхать, выражая свою растерянность от увиденного оглушительным ревом, в это время искусственный глаз головы из папье-маше заговорщицки подмигивал двум настоящим, а одно из бутафорских ушей поворачивалось, будто в стремлении получше расслышать и без того громкий рев ослицы.
Девочки от хохота едва не упали с балкона, через перила которого перевесились, чтобы получше рассмотреть триумфальное шествие Грифа. Мальчики внизу и вовсе хватались за животы от смеха, глядя на то, как окрыленный столь явной поддержкой Гриф пустился скакать на двуглавой ослице по беговому кругу для лошадей. Ободренная аплодисментами Грациана перешла на галоп. Крепления от такой тряски лопнули. Бутафорская голова свалилась ослице под ноги. Она резко затормозила. Гриф упал, стукнувшись о землю затылком. Лишь чудом он остался жив. Однако падение совсем ненамного убавило его пыл: торопливо отведя ослицу в сарай отдыхать, он незамедлительно присоединился к друзьям, осыпавшим его поздравлениями за самую лучшую проделку из всех тех, которые им когда-либо доводилось видеть в его исполнении.
Почти сразу после этого происшествия на ярмарке появились члены жюри. На время работы жюри зрители были удалены из помещения; когда же двери для них вновь открылись, соискатели торопливо кинулись к своим экспонатам — проверить, не удостоились ли они какого-либо приза. Удача поджидала Мэри. Возле ее цветов из масла красовалась призовая карточка, при виде которой гордостью воспылала не только девочка, но и ее мама. Масло ведь научила дочь делать она, а значит, так ей во всяком случае казалось, Мэри удостоилась награды за то что идет по стопам матери. Еще одна карточка лежала на звездно-голубом покрывале Джилл. Несмотря на то что в непосредственной близости были выставлены работы того же рода и схожего качества, члены жюри, узнав, что автором звездного покрывала является «та самая девочка, которой недавно пришлось столько перенести», отдали пальму первенства именно Джилл. Джек пребывал в полной уверенности, что уж его-то кролик не останется без награды, и, предвкушая неминуемый успех, поспешил на свое место, но не обнаружил там ни призовой карточки, ни самого экспоната. Старый бродяга Банни вновь умудрился сбежать. С тех пор его больше никто не видел. Впрочем, Джек не особо расстроился по этому поводу. Очень уж устал он ловить своего непоседливого питомца.
Гипсовая головка Джилл принесла автору не только приз и восхищение зрителей, но даже новый заказ. Одну довольно состоятельную леди привели в столь сильный восторг как изящество этой работы, так и схожесть ее с оригиналом, что она изъявила желание заказать Ральфу такой же скульптурный портрет своего малолетнего сына, который был очень слаб здоровьем и которому, возможно, недолго осталось жить в этом мире. Мэри тут же бросилась разыскивать виновника успеха, в то время как Джилл занимала леди, на все лады расписывая его благородство, доброту и влюбленность в искусство. К моменту появления Ральфа леди уже настолько прониклась к нему интересом, что объявила: если гипсовый вариант удастся, она впоследствии закажет его и в мраморе. Молодой человек, естественно, с радостью согласился на это предложение. Заказ сулил ему неплохой гонорар, а ведь каждый лишний пенни становился для него очередной ступенькой к желанной поездке в Италию.
Девочки до того были обрадованы его удачей, что даже не остались смотреть бега, а, предоставив кошек на попечение мальчиков, поспешили поведать чудесную новость родным.
— Как удачно, что, к тому времени как Ральф стал делать этот мой портрет в гипсе, я научилась лежать на доске и радоваться жизни. Иначе мое лицо не получилось бы у него таким приятным, и тогда, возможно, леди не заметила бы его, — сказала Джилл уже дома, устраиваясь отдохнуть на диване.
— Ну, мне-то всегда нравилось это милое личико, а теперь я люблю его еще больше, — ласково глянула на нее Мэри и, резко нагнувшись, запечатлела звонкий поцелуй на ее румяной щеке в знак благодарности за удачу, которую она принесла Ральфу.
Глава XXIV
Вниз по реке
Две недели спустя, ясным октябрьским днем, когда казалось, будто все вокруг покрыто охрой и золотом, мальчики собирали яблоки, а девочки торопились закончить шитье, чтобы потом отправиться им на помощь. Домашняя школа уже вовсю работала шесть недель и все больше нравилась ученицам. О праздном времяпрепровождении в ней не могло быть и речи. За исключением прогулок, девочки постоянно что-нибудь делали, но учеба дозированно перемежалась с работой по дому или чем-то еще, и, все время переключаясь с одного вида деятельности на другой, они гораздо меньше уставали и чувствовали себя куда бодрее, чем от просиживания день за днем в классе, а кроме того, они отдавали себе отчет: полученные теперь навыки очень пригодятся им в дальнейшей жизни. В часы, отведенные рукоделию, каждая из трех девочек уже успела сшить себе по комплекту нижнего белья — прекрасного и добротного, а главное, целиком и полностью изготовленного своими руками и отороченного прелестными кружевами, которые с удовольствием и в огромных количествах плела Джилл, когда, соблюдая режим, предписанный доктором, отдыхала днем на диване.