Джек Ричер, или Гость
Шрифт:
Харпер застегнула ремень безопасности.
– Первым делом мы поедем на место преступления. Блейк считает, это может оказаться полезным. Мы были там два дня назад. И сможем сравнить то, что было, с тем, что есть. Блейк считает, игра стоит свеч. Он на грани отчаяния.
Ричер кивнул.
– Как приняла это известие Ламарр?
Харпер пожала плечами.
– На части не рассыпалась. Но ей очень тяжело. Она хочет держать все в своих руках, но не присоединится к нам. По-прежнему наотрез отказывается летать.
Описав широкий круг по рулежной дорожке, самолет покатился к взлетно-посадочной полосе. Двигатели взвыли, набирая обороты. Салон завибрировал.
– Летать –
– Знаю, – откликнулась Харпер. – Вот только разбиваться не хочется.
– С точки зрения статистики это почти не происходит.
– То же самое можно сказать про лотерею. Но счастливый билет обязательно кому-то достается.
– Нежелание летать самолетом – жуткая штука. В нашей необъятной стране это накладывает определенные ограничения. Особенно на агента Федерального бюро расследований. Удивительно, как Ламарр терпят в вашем ведомстве.
Харпер снова пожала плечами.
– Это воспринимается как данность, с которой приходится считаться.
Вырулив за взлетно-посадочную полосу, самолет резко затормозил. Рев двигателей стал еще громче, и самолет покатился вперед, сначала плавно, затем набирая скорость. Наконец он мягко оторвался от бетонной полосы, шасси убрались, и земля за иллюминатором резко накренилась.
– До Сиэтла пять часов, – сказала Харпер. – Все начинается сначала.
– Ты думала насчет географии? – спросил Ричер. – Спокан – это ведь четвертый угол, верно?
Она кивнула.
– Одиннадцать точек, случайно разбросанных по всей территории страны, и убийца выбирает каждую следующую на максимальном удалении от предыдущих.
– Но почему?
Харпер нахмурилась.
– Демонстрирует свои возможности?
– И, полагаю, свою скорость. Возможно, именно поэтому он перестал выдерживать временной интервал. Чтобы продемонстрировать свою эффективность. Вот он в Сан-Диего, а через пару дней уже в Спокане, следит за очередной жертвой.
– Хладнокровный тип.
– Это точно, – задумчиво произнес Ричер. – Он не оставляет ни единой улики на месте преступления в Сан-Диего, затем как сумасшедший несется на север и, не сомневаюсь, также не оставляет ни единой улики на месте преступления в Спокане. Очень, очень хладнокровный тип. Мне хочется узнать, кто это такой, черт побери!
Харпер мрачно усмехнулась.
– Нам всем хочется это узнать, Ричер. Вся загвоздка состоит в том, чтобы придумать, как это сделать.
Ты гений, вот ты кто. Абсолютный гений, кладезь сверхчеловеческих способностей. Готовы уже четверо!
Раз, два, три, четыре. И четвертая была лучше всех. Сама Элисон Ламарр!
Ты снова и снова перебираешь случившееся в памяти, мысленно прокручивая, словно видеофильм, проверяя, оценивая, изучая. И наслаждаясь. Потому что на данный момент это лучшее. Самое большое удовлетворение, самая большая радость. И самое сильное воздействие. Выражение ее лица, когда она открыла дверь! Смутное озарение, удивление, радушная улыбка!
И ни одной ошибки. Ни одной. Все выполнено безукоризненно, от начала и до конца. Ты проигрываешь заново каждое свое действие в мельчайших подробностях. Никаких отпечатков пальцев, никаких следов. Никаких признаков твоего присутствия. Разумеется, помогло расположение дома. Никого на многие мили вокруг. Операция была совершенно безопасной. Возможно,
Однако этого не было, потому что очень важно строго придерживаться схемы. Схема тебя оберегает. Ты мысленно оттачиваешь все мелочи, полагаясь на знакомое. Схема была составлена на самый худший случай, каковым, вероятно, оказалась та сучка Стэнли в Сан-Диего. Повсюду соседи! Маленькие картонные домики, громоздящиеся друг на друга! Придерживаться схемы – вот ключ к успеху. Думать, думать, думать. Просчитывать все заранее. И строить планы на будущее. Да, уже покончено с номером четвертым, и ты имеешь полное право снова и снова мысленно повторять случившееся, наслаждаться своей гениальностью, но затем надо будет перестать думать о прошлом, закрыть за ним дверь и начать готовиться к номеру пять.
Еду на борту самолета предложили как раз такую, какой и можно было ожидать в полете, который начался между обедом и ужином и пересек все часовые пояса, имеющиеся на континенте. С уверенностью можно было утверждать лишь то, что это не завтрак. Еда состояла в основном из сдобных булочек с запеченными ветчиной и сыром. Харпер есть отказалась, поэтому Ричер проглотил две порции. Затем подкрепил силы кофе и погрузился в размышления. В основном он думал о Джоди. «Но нужна ли мне та жизнь, которую ведешь ты, и наоборот?» Во-первых, каждому надо определить свою жизнь. Ричер прикинул, что с Джоди все понятно. Юрист, владелец собственности, житель большого города, любит джаз, любит современное искусство. Человек, стремящийся к определенности, в первую очередь потому, что ему слишком хорошо известно, что такое неприкаянность. Если кто-то и имел право жить на четвертом этаже старинного здания на Бродвее, в окружении музеев, галерей искусств и музыкальных клубов в подвальчиках, так это именно Джоди.
Ну а он? Что доставляет ему счастье? Конечно, быть рядом с Джоди. Тут никаких сомнений. Ричер вспомнил тот июньский день, когда он вернулся в ее жизнь. Заново пережил то мгновение, когда увидел Джоди и понял, кто она такая. Он ощутил тогда потрясение, сравнимое с мощным разрядом тока, разлившимся по всему его телу. И сейчас Ричер пережил то же самое только потому, что просто подумал об этом. В своей жизни ему редко доводилось испытывать что-то подобное.
Редко, но все же доводилось. То же самое он испытывал время от времени с тех пор, как уволился из армии. Ричер вспомнил, как выходил из автобусов в городках, о которых никогда не слышал, в штатах, в которых никогда не бывал. Вспомнил ощущение солнечного тепла на затылке и асфальта под ногами, вспомнил дороги, расстилающиеся перед ним до самого горизонта. Вспомнил, как он отсчитывал мятые доллары администраторам забытых богом мотелей, как получал взамен старые бронзовые ключи, вспомнил пахнущие сыростью номера в дешевых гостиницах, скрип пружин незнакомых кроватей. Жизнерадостных официанток в маленьких столовых. Длящиеся минут десять разговоры с водителями, которые согласились его подвезти, – мимолетные контакты двух из нескольких миллиардов обитателей планеты. Это была жизнь бродяги. Ее очарование значило для Ричера многое, и он скучал по этому с тех самых пор, как вынужден был безотлучно торчать в Гаррисоне и дома у Джоди. Очень скучал. Ему было плохо. Так же плохо, как сейчас, когда он скучал по Джоди.