Джек Ричер, или В розыске

Чайлд Ли

– Бой дает мне больше шансов.

– В каком смысле?

– Он дает мне шанс пережить эту ночь.

– Это как? Если ты вернешься со мной, то наверняка доживешь до утра.

– Нет, – возразил Ричер. – Если я вернусь с тобой, то наверняка умру от стыда.

Больше они не разговаривали и не спорили. Наступило неловкое молчание. У ФБР, конечно же, существовали соответствующие шутки на такой случай. В армии они были. Но личные шутки потому и называются личными. Поэтому Ричер и Дельфуэнсо молчали. Она лишь посмотрела ему в лицо. Он и сам не

знал, почему она так сделала. Его лицо было испачкано землей. Возможно, навозом. Что ж, может быть, это к лучшему, что его нос сейчас не работал.

– Удачи, – сказала Дельфуэнсо.

А потом начала отползать на локтях и коленях в сторону магазина «Лейси». Ричер смотрел ей вслед, пока не убедился, что она сдержит свое слово и не вернется к нему. Он знал, что Карен этого хочет. Но она не вернулась. Вероятно, из-за Люси. У тебя есть ребенок. За время их долгого спора она не возразила Джеку лишь однажды – когда он упомянул про девочку.

Он подождал еще минуту, чтобы удостовериться наверняка, потом повернулся и пополз вперед, в темноту.

Глава 70

В «Уэст-Пойнт» [38] сотни часов рассуждали о тактике и стратегии, и Ричер внимательно слушал их и запоминал теорию, но на практике предпочитал свои собственные методы. Они полностью основывались на оценке противника, поскольку Джек считал, что нет никакого смысла постоянно думать о себе. Он знал свои сильные стороны, которых было не так уж много, и слабости, коих имелось множество. Каковы сильные стороны тех, с кем ему предстояло сразиться?

38

В городе Уэст-Пойнт, штат Нью-Йорк, расположена Военная академия США.

Они хорошо стреляют, во всяком случае, один из них. Тут все ясно. Выстрел в голову с расстояния в четыреста ярдов, ночью, в темноте, не был экстраординарным, но свидетельствовал о высокой компетентности снайпера.

Но едва ли они обладали еще какими-то существенными преимуществами. Зато их слабости будут иметь существенное значение. По большей части, они определяются страхом. Эти парни настолько привыкли к секретности и паранойе, что их восприятие реальности безнадежно нарушено. В частности, Ричер мог бы поспорить, что прямо сейчас они принимают два очень неудачных решения.

Во-первых, они слишком усложнят его возможное приближение. Они посчитают, что тот, кто пришел вместе с Соренсон, либо отойдет, либо переместится на девяносто или больше градусов, чтобы атаковать с другого направления. Едва ли они будут ожидать двойной блеф в такой ситуации, но паранойя предпочитает тройной блеф двойному, поэтому они сосредоточат все свое внимание на трех других направлениях, а не на исходном. Юго-восток теперь для них стерилен. Конечно, они поставят там одного или даже двух парней, но не самых лучших, и большую часть времени такие часовые проведут, поглядывая в ту сторону, откуда, по их мнению, должна появиться новая опасность.

И, во-вторых, они отправят отряд в стерильный и безопасный коридор,

чтобы забрать тело Соренсон. Потому что им необходимо узнать, кто она такая. К тому же они не могут оставить его там. Это не их земля. Дед какого-то фермера когда-то давно передал ее Министерству обороны, и теперь его внук получил обратно. Он на ней работает, начиная каждый день с раннего утра, как все фермеры. Поэтому ради соблюдения секретности они должны забрать тело. И как можно скорее. Паранойя не позволяет ждать. Пять или десять минут, решил Ричер. Они появятся из больших дверей на северной стороне. Вероятно, их будет двое. На машине. И они поедут прямо сюда.

И остановятся в десяти футах от того места, где он закопается в землю.

Прошло восемь минут, и они поступили именно так, как предположил Ричер. С севера появился грузовичок-пикап, который двигался по той же траектории, только под более острым углом, чем машина Маккуина. Пикап был серого цвета. Наверное, грунтовка. Трудно разглядеть в лунном свете. Но машина не новая, самая обычная. Она ехала по прямой, слегка подпрыгивая на выбоинах. Фары и габаритные огни они не включили. Секретность и паранойя. Тонированные стекла. Ричер не видел, кто находится внутри, но не сомневался, что парней там не меньше двух. И не больше трех. Но более вероятно – два.

Пикап притормозил, и двое парней выглянули из окон, выискивая тело. Волосы Соренсон успели потемнеть, но они заметили белую кожу, которая выделялась в бледном лунном свете. Они проехали последние двадцать ярдов и развернулись так, чтобы задний откидной борт оказался рядом с телом Джулии, вышли вместе и немного постояли в полной неподвижности.

Только двое, а не трое. Горящий в кабине свет это подтвердил.

Они были без оружия. Пустые руки, ничего не заброшено за спину.

Они двинулись к Соренсон.

Ричер не был ни суеверным, ни религиозным человеком, его не волновали древние табу. Однако для него было важно, чтобы они не прикасались к Джулии.

Парни потоптались рядом, глядя на нее, решая, как поступить дальше, точно два пехотинца, которым поручено что-то сделать. Джек решил, что они сирийцы. Но светлокожие. Мнимые итальянцы. Они показались Ричеру низкорослыми. Маленькие, жилистые тела. Тонкие шеи.

Парни наконец решились и расставили ноги пошире. Они не разговаривали, в этом не было нужды. Им предстояла не самая сложная работа с очевидной механикой. Как и геометрией. Тот, что слева, сделает одну половину работы, тот, что справа, – вторую. Они соберут все, что смогут, об остальном на рассвете позаботятся птицы.

Они согнули колени.

Земля у них за спиной разверзлась, как в народных сказках, из нее поднялась гигантская фигура из кошмара, и с нее водопадом посыпались комья земли. Потом чудовище сделало один большой шаг и нанесло могучий, страшный удар правым кулаком в затылок боевика, стоявшего слева, – страшилище словно забивало кулаком сваю. После глухого треска последовало длинное изящное движение, огромный кулак промчался мимо колена, повторив тот же маршрут, гигантская фигура согнулась в поясе, и правый локоть чудовища ударил в горло типа, что стоял справа.