Джек Ричер, или Я уйду завтра

Чайлд Ли

– Чем начинены дротики? – спросил я.

– Местное обезболивающее и большая доза барбитуратов.

– Насколько большая?

– Достаточно большая.

– Для гориллы?

Фельдшер покачал головой.

– Доза уменьшена. Рассчитано на нормального человека.

– Кто делал расчеты?

– Производитель.

– А они знали, для чего?

– Конечно.

– И имеются соответствующие документы?

– Да.

– Тесты производились?

– В Гуантанамо.

– У нас замечательная страна, правда?

Он промолчал.

– Каковы побочные эффекты?

– Никаких.

– Ты уверен? Ты ведь понимаешь, почему я спрашиваю?

Парень

кивнул. Он знал, почему я спрашиваю. У меня закончились провода от компьютеров, поэтому требовалось приглядывать за ним, пока я найду пистолет и буду его заряжать. Мне предстояло решить головоломку – я ведь не был знаком с этой технологией. Так что оставалось рассчитывать на здравый смысл и логику. Очевидно, боек приводил в действие сжатый газ, который воздействовал на дротик. Обычно пистолеты являются достаточно простыми механизмами. У них имеется передняя часть и задняя. И все происходит в разумной последовательности. Мне удалось зарядить пистолет за сорок секунд.

– Может, приляжешь на пол? – спросил я.

Парень не ответил.

– Чтобы не удариться головой, – добавил я.

Он молча лег на пол.

– Куда ты предпочитаешь – в руку или в ногу?

– Лучше всего стрелять туда, где большая мышечная масса, – ответил он.

– Тогда перевернись.

Он перевернулся, и я выстрелил ему в зад.

Я дважды перезарядил пистолет и всадил по дротику в каждого из двух агентов, которые могли прийти в себя. Теперь у меня появилось преимущество в восемь часов – если только на пожарную станцию не пожалуют незваные гости. Или если агенты не должны куда-то звонить и докладывать каждый час. Или если сюда не едет автомобиль, чтобы доставить нас обратно в округ Колумбия. Эти противоречивые мысли вызвали у меня двойственные ощущения. Я прихватил ломик и направился в помещение, где находились клетки. Джейкоб Марк молча посмотрел на меня.

– Теперь на Восьмой улице продают такую обувь? – спросила Тереза Ли, бросив на меня оценивающий взгляд.

Я не ответил. Подойдя к ее клетке, просунул плоский конец ломика под ее основание, затем перенес на ломик вес своего тела и заставил клетку сдвинуться. Всего лишь на долю дюйма. Не более чем позволяла гибкость металла.

– Глупая идея, – сказала Ли. – Это свободно стоящий на полу куб. Возможно, ты сможешь его перевернуть, но я все равно останусь внутри.

– На самом деле он не просто стоит на полу.

– Он не привинчен к полу болтами.

– Однако его фиксирует система слива. Под унитазом.

– И это чем-то поможет?

– Надеюсь, что да. Если я переверну клетку, а канализационные трубы выдержат, пол оторвется, и ты сможешь выбраться наружу.

– А трубы выдержат?

– Шансы есть. Это нечто вроде соревнования.

– Между кем и кем?

– Между законами девятнадцатого века и непрочной сваркой двадцать первого, сделанной по правительственному заказу. Ты видишь, что пол приварен не всюду, а только в некоторых местах?

– Такова природа точечной сварки.

– Насколько она прочная?

– Достаточно. Наверное, надежнее канализационных труб.

– Может быть, и нет. В девятнадцатом веке в Нью-Йорке была холера. Серьезная эпидемия. Погибло много людей. Со временем отцы города поняли, что послужило причиной, – содержимое выгребных ям смешивалось с питьевой водой. И тогда они создали новую канализационную систему. С тех пор появились стандарты на трубы и коллекторы, но они до сих пор остаются прежними, хотя прошло много лет. Труба имеет закраину, которая цепляется за пол. Могу спорить, что она будет держать

надежнее, чем точечная сварка. Общественные работы в девятнадцатом веке велись с большим запасом. Не так, как делают современные корпорации, желающие поскорее получить деньги Министерства национальной безопасности.

Ли немного помолчала, и по ее губам промелькнула улыбка.

– В результате я либо незаконно покину тюремную камеру, либо канализационная труба не выдержит. В любом случае я буду в дерьме.

– Все правильно.

– Отличный выбор.

– Тебе решать, – сказал я.

– Давай, вперед.

Я услышал, как в дальней комнате зазвонил телефон.

Опустившись на колени, я завел конец ломика под нижний горизонтальный прут клетки, но не слишком далеко – так, чтобы он зацепился за край желоба на полу. Затем сдвинул его в сторону, чтобы он оказался прямо под местом Т-образной сварки и вектор силы был направлен вдоль одного из вертикальных прутьев.

Телефон в дальней комнате смолк. Я посмотрел на Ли.

– Встань на сиденье унитаза. Давай сделаем все, что в наших силах.

Она забралась на унитаз и постаралась сохранять равновесие. Я надавил на ломик, выбирая весь зазор, после чего налег на него всем телом – один раз, второй и третий. Двести пятьдесят фунтов движущейся массы, умноженной на шестьдесят дюймов рычага. Произошло три вещи. Во-первых, ломик выдавил небольшое углубление в бетонном желобе под клеткой, что с механической точки зрения ничего нам не давало. Во-вторых, конструкция слегка покосилась – но и от этого мы ничего не выигрывали. В-третьих, наружу выскочила блестящая металлическая сфера и покатилась по полу.

– Отвалилась часть точечной сварки! – крикнула Ли.

Я сдвинул ломик и нашел аналогичное место двенадцатью дюймами левее. Выбрал слабину и вновь трижды надавил на ломик, используя всю массу своего тела. С такими же тремя результатами: скрежет раздавленного в пыль бетона и гнущихся прутьев, звон еще одного кусочка металла, отлетевшего в сторону.

В офисе зазвонил второй телефон, и его звонок прозвучал более тревожно.

Я сделал шаг назад, чтобы перевести дыхание, потом переместил ломик на два фута вправо. Повторил все сначала и был вознагражден еще одним лопнувшим сварочным узлом. С тремя я справился, но мне предстояло победить еще довольно много. Зато теперь я получил точки опоры для рук у нижнего прута, где ломик оставил в металле небольшие вмятины в форме буквы U. Я положил ломик, присел на корточки лицом к клетке и подсунул руки ладонями вверх под прут. Сжав пальцы, сделал глубокий вдох и приготовился сдвинуть клетку. Когда я перестал смотреть Олимпийские игры по тяжелой атлетике, спортсмены поднимали более пятисот фунтов. Я понимал, что это не моя весовая категория, однако в данном случае, по моим прикидкам, требовалось не такое серьезное усилие.

В офисе перестал звонить второй телефон.

И зазвонил третий.

Я рванул вверх.

Мне удалось поднять край клетки примерно на фут над уровнем пола. Рифленые пластины пронзительно заскрипели и согнулись, как бумага. Однако сварка держала. Третий телефон смолк, я посмотрел на Ли и произнес одними губами:

– Подпрыгни.

Она меня поняла. Тереза Ли была умной женщиной. Она подпрыгнула высоко вверх и двумя босыми ногами ударила в те места, где клетку все еще удерживала сварка. Мои руки даже не почувствовали удара. Ничего. Потому что сварка не выдержала и пол согнулся, образовав V-образный желоб, похожий на рот. Щель получилась в фут шириной и в фут глубиной. Неплохо, но недостаточно. Ребенок мог бы вылезти, но взрослая женщина – нет.