Джентльмен-разбойник
Шрифт:
– Мисс Чегуидден? – Он даже не снял шляпу.
– Да, но я не знакома с вами, сэр, – сказала она.
– Я Жан-Пьер де Гиньяр.
– Кузен принца Сандре?
– Мне льстит, что вы слышали обо мне. – Он не мог откровеннее продемонстрировать свой сарказм и презрение. – Что вы делаете?
Она перевернула книгу, взглянула на корешок, на котором значилось «Когда мир был молод. История избранных», потом посмотрела на визитера, словно сомневаясь в его наблюдательности.
– Я? Читаю…
– Мне сказали, вы лечили в этом доме какого-то раненого.
Значит,
– Да. Наш дворецкий мистер Бримли сегодня утром поранился. Но сейчас мои услуги ему не нужны. – Эмма встала, положила книгу и шагнула к Жан-Пьеру.
От него пахло абсентом. Значит, он пил, а по ее опыту, человек от этого становится неуравновешенным.
Эмма говорила твердо. Смотрела ему в глаза. И не боялась.
– К чему этот допрос, мистер де Гиньяр? Что случилось?
– Покажите мне эту рану, ради которой вы остались дома и не пошли на чаепитие.
– Извольте. Прошу сюда.
Генрих повел их вниз по лестнице в кухню таким торжественным шагом, что Эмма невольно улыбнулась. Жан-Пьер рявкнул:
– Поторапливайтесь!
– Спешка ни к чему, – заметила она. – Не думаю, что мистер Бримли в ближайшее время куда-нибудь уйдет. Он потерял много крови.
Кухня, когда они вошли, выглядела так, как и полагается кухне в замке, – над очагом булькали котлы, кухарка покрикивала на помощниц, приготовление ужина было в разгаре.
В мусорном ведре Эмма с облегчением увидела окровавленные тряпки. Кроме того, судомойки еще не соскребли пятна со стола, так что доказательства несчастного случая были налицо.
Бримли сидел там, где Эмма его оставила, и пил чай. Когда они вошли, он вопросительно поднял взгляд.
– Сэр! – Он попытался подняться и осел. – Простите мою небрежность. Не ожидал увидеть гостей в кухне. – Он недовольно взглянул на Генриха, как будто тот совершил ошибку.
Генрих поклонился.
– Извините, мистер Бримли. Мистер де Гиньяр настаивал на том, чтобы немедленно вас увидеть.
– Мне сказали, вы поранились. – Глаза Жан-Пьера сузились от досады.
– Да, при попытке показать кухарке, как правильно зарезать цыпленка, я отрубил себе мизинец. – Бримли поднял перевязанную руку.
Жан-Пьер подошел ближе.
– На мой взгляд, ваш палец замечательно выглядит.
– Я надеюсь, он приживется. Если вы настаиваете, можно разбинтовать… – Эмма двинулась к столу.
– Не трудитесь. Я сам это сделаю. – Потянувшись, Жан-Пьер сорвал бинт.
Кровь ударила струей.
Кухарка закричала.
Две слабонервные служанки упали в обморок.
Со стоном, который Эмма впервые от него услышала, Бримли сложился пополам от боли.
– Мистер де Гиньяр! – Эмма подбежала к Бримли, выхватила из сумки бинты и попыталась остановить кровотечение. – Вы с ума сошли? Что вы наделали?!
Жан-Пьер осмотрел отрезанный палец Бримли, затем бросил его на стол.
– Вижу, вы говорили правду. Простите, мисс Чегуидден, что усомнился в вас. И вы, мистер Бримли, – он слегка поклонился, – извините за причиненную боль… Я только выполняю
– Я бы сказала, что это для вас не обязанности, а потребность души, – заключила Эмма, потом обратилась к кухарке. – Позовите крепких молодых мужчин. Нужно уложить мистера Бримли в постель.
К удивлению Эммы, крепкие парни немедленно явились, в основном это были садовники. Служанки и лакеи столпились в кухне. Среди них были Генрих и Эликсабет. К тому времени, когда Эмма остановила кровь, кухня была столь же полна, как тогда, когда Эмма появилась тут первый раз. Она изумленно переглянулась с Бримли.
– Если кому из вас что понадобится, спросите любого морикадийца, – искренне сказала кухарка, ее голос охрип от волнения. – Мы все сделаем, мистер Бримли, и вы, мисс Эмма. Для нас дело чести услужить вам обоим, ведь вы спасли нашего героя.
Служанки присели в реверансе, а мужчины поклонились дворецкому и Эмме. Она заморгала, отгоняя подступившие слезы.
Наконец-то Эмма была дома.
Глава 36
Хотя Бримли стоически возражал, его отнесли в комнату и уложили в постель. Эмма пришила ему палец, снова перевязала, дала снотворный отвар трав и велела Генриху проследить, чтобы рядом постоянно кто-то находился.
– Обязательно, – заверил тот, и второй раз Эмма услышала фразу: – Теперь он один из нас.
– Хорошо.
Пришлось пожертвовать пальцем, но мистер Бримли достиг того, чего добивался, – положения главы слуг дома Фанчеров.
А Эмма… она больше не была женщиной, продавшейся принцу. Она заслужила уважение морикадийцев.
Эмма пошла вниз удостовериться, что Жан-Пьер де Гиньяр ушел, иначе она сама его выставит. Но оказавшись в главном холле, она услышала мужские голоса в библиотеке, словно Жан-Пьер разговаривал с…
Нет, это невозможно! Майкл спит во вдовьем доме, измученный и ослабевший после лихорадки, а не болтает с де Гиньяром.
Беззвучно ступая, Эмма подкралась к двери и заглянула внутрь.
Жан-Пьер сидел в кресле напротив франтовато одетого и смеющегося Майкла Дьюранта, устроившегося на длинной кушетке.
– Вы хотите снова посмотреть? – Майкл спустил рубашку с одного плеча, потом с другого. – Видите? Никаких ран.
Жан-Пьер покачал головой, будто не мог в это поверить.
И Эмма – тоже. Она много раз видела Майкла за последние шесть дней, и у него была очень заметная красная отметина между шеей и плечом. Куда она делась?
– Может, еще что-нибудь хотите осмотреть? – едко улыбнулся Жан-Пьеру Майкл, давая понять, что в высшей степени оскорблен. И скорее всего в этом была доля истины. – Мои ребра или бедро? О, я знаю! Позвольте мне спустить штаны и показать вам ягодицы.
– Нет. В этом нет необходимости. – Жан-Пьер встал. – Я вас оставлю. Приятного вечера.
– Рассчитываю именно на это.
Отнюдь не столь уверенно, как вошел в дом, Жан-Пьер приблизился к Эмме. Он поклонился, начал говорить, затем поклонился снова. И не двигался.