Джентльмен-разбойник
Шрифт:
– Почему вы встали с кровати?
– Я хорошо себя чувствую. – И это была правда. Встреча с Жан-Пьером отсрочила выздоровление, но Майкл с аппетитом ел, двигался безболезненно, рана зажила без осложнений. – Почему вы приехали верхом в этом нелепом костюме?
– Вы хотите сказать, что я выгляжу по-дурацки?
– Именно!
– Тогда запомните это на будущее, когда сами так оденетесь. – Эмма повела Старого Нельсона в конюшню.
Лошадь направилась прямо в свой денник.
Майкл двинулся следом.
Эмма взяла тряпку.
Майкл остановил
– Я сам вычищу Старого Нельсона. Идите умойтесь и переоденьтесь.
– Прекрасно! – огрызнулась она и отправилась приводить себя в порядок.
Ему придется проявить терпение. Эмма устала после поездки. И, должно быть, всю ночь напролет тряслась от страха, одна, в темноте, на незнакомой дороге, зная, что ее могут застрелить. Сегодня он впервые имеет шанс поговорить с ней спокойно с тех пор, как она обнаружила, кто такой Мститель на самом деле. Тогда Эмма была разгневана, а он, успев написать список шпионов, потерял сознание.
Он действительно должен ей все объяснить. Эмма весьма благоразумна. Как только он объяснит, почему стал Мстителем и скрывал это от нее, она поймет.
– Я знаю, это была тяжелая ночь, – сказал он, работая скребницей.
– Ничего особенного не случилось, – ответила Эмма. – Не только вы умеете ездить на лошади, и вы не единственный, кто видит необходимость покончить с тиранией принца.
Что-то стукнуло в стену.
– Я не говорю, будто произошло непредвиденное, и не обвиняю вас в отсутствии обостренного чувства справедливости. Я хотел сказать, вы… – Он замолк.
Если она уже сняла часть одежды, то что сейчас на ней?..
– Что я?
Майкл оторвался от мыслей о ее полуобнаженном теле, взял щетку и занялся гривой Старого Нельсона.
– Думаю, пора рассказать вам, почему я стал Мстителем.
Эмма не отвечала.
Он услышал плеск воды.
Она моет лицо, тело? Значит, она разделась до пояса? Или совсем? Вода струйками стекает с ее шеи на грудь и, задержавшись на сосках, капает на землю?
Старый Нельсон скосил на него глаз, и Майкл сообразил, что его рука застыла в воздухе.
– Я слушаю! – сердито сказала Эмма.
Майкл размотал шарф, снял плащ и накинул на перегородку.
– Просто мне стало жарко, – объяснил он, вернувшись к работе. – Я сделал это ради отмщения.
– Хотели отплатить Рики за то, что он сделал с вами?
– За то, что он сделал всем, кого де Гиньяры бросили в застенок.
Майкл никому не рассказывал подробности своего заключения. Он не нуждался в жалости. Но сейчас Эмма не могла видеть его, и он сомневался, что она почувствует что-то, кроме раздражения.
С ее раздражением он мог смириться.
– Два года – это долгое время, особенно когда один в темноте. Заняться нечем, можно только думать и покрываться испариной от страха.
– Звучит ужасно. – Зашелестела солома. Эмма, очевидно, переодевалась.
– Да. Знаете, каково подружиться с человеком, которого вы не видите? Это только голос в темноте, но он близок вам, потому что ест ту же самую пищу, что и вы, переносит ту же боль,
– Ох, Майкл!
Жалость. В ее голосе звучала только жалость.
Он не хотел этого, но теперь, когда заговорил, не мог остановиться.
– Это происходит снова и снова, однажды в камеру бросают следующего узника, и он кричит в страхе, желая только услышать другой человеческий голос… и вы не отвечаете. Поскольку у вас больше нет сердца. Его по кусочкам вырывали из вашей груди и уносили в мешках с мертвецами.
Дьюрант услышал приглушенное рыдание – наверное, Эмма надевала через голову нижние юбки. Потом ее дрожащий голос более четко произнес:
– Боже мой, Майкл…
– Все бесконечные дни и ночи, проведенные в тюрьме, я слышал, как мои товарищи по несчастью молили о пощаде, страдали от боли, рыдали в одиночестве… и тихо умирали. – Майкл не знал почему, но ему казалось правильным рассказать ей это. Эмма теперь представляет, что творится в его душе, и, похоже, не считает его слабым или бессердечным. Она все понимает. – Вот почему я решил уничтожить Рики… и Сандре. Вот почему я стал Мстителем.
Дьюрант опять различил всхлипывания.
Эмма явно смягчилась. Хорошо. В таком случае момент вполне подходящий.
– Теперь вы понимаете, что у вас нет никакого права участвовать в отмщении, и я запрещаю вам делать это впредь?..
Глава 38
Эмма комкала мокрый от слез носовой платок и не верила своим ушам.
– Что?
– Я сказал…
– Запрещаете? Вы мне запрещаете?! – Да, она заплакала, узнав об испытаниях, выпавших на долю Майкла, но теперь гнев высушил ее слезы. Она успела надеть сорочку и нижние юбки и заглянула за перегородку. – Разве у меня нет причин желать правосудия? Ведь это вы возили меня в нижний город. Именно вы рассказали мне о страданиях, которые де Гиньяры причинили жителям этой страны.
Старый Нельсон стукнул копытом. Майкл набросил ему на спину одеяло.
– Вы нервируете его. Он не любит, когда рядом кричат.
– Как вы смеете? – не унималась Эмма. Майкл уже не был жалким узником. Теперь он красив, здоров и уверен в своей правоте. Она шагнула назад, позволяя ему выйти из денника, и помогла закрыть и запереть дверцу. – Разве я не хочу, чтобы Дамасия знала, что де Гиньяры ответят за смерть ее мужа? Разве я не должна помочь Эликсабет обрести лучшую жизнь?
– Есть другие, более безопасные способы достигнуть этого, чем по ночам ездить в облике призрака, в то время как стражники принца обыскивают округу.