Джихад. Экспансия и закат исламизма

Кепель Жиль

Пробудившись первыми от политической апатии, светски настроенные средние классы оказались, однако, неспособными возглавить сопротивление монарху: у них не было партии, которая сумела бы мобилизовать толпу под лозунгами, близкими народным массам, новым горожанам и базари(торговцам). Лидерам Национального фронта не хватало харизмы для привлечения на свою сторону других социальных слоев и классов. Марксистские движения были ослаблены, репрессиями и ссылками. Всё это способствовало разворачиванию активной деятельности той части духовенства, которая шла за Хомейни.

Дальнейшие события, приведшие к бегству шаха и провозглашению Исламской Республики, стали результатом союза исламистской интеллигенции с религиозной буржуазией и неимущей городской, молодежью — союза, сохранявшего прочность до тех пор, пока длился революционный процесс. В противоположность тому, что происходило в эти годы в Египте, исламистское интеллектуальное поле в 1978 году очень быстро перешло под контроль Хомейни, сумевшего свести к минимуму противоречия в собственном лагере. Молодые бородатые инженеры и врачи, египетские собратья которых

столкнулись в конце садатовской эпохи с противодействием улемов Аль-Аз-хара, объединились вокруг аятоллы, который смог «перехватить» социалистическую шиитскую риторику Шариати, заговорив об «обездоленных» (мостадафин):у Хомейни этот термин звучал достаточно туманно, обозначая всех, кроме шаха и членов императорского двора.

Слияние молодых интеллектуалов-исламистов и революционного духовенства (при доминировании последнего) породило мобилизационную идеологию: ее лозунги объединяли базарии народные слои в общем ожидании исламской республики и введения шариата. При этом никак не проявляло себя весьма различное понимание данными группами этих лозунгов, обусловленное естественным несовпадением классовых интересов. Динамика же этого альянса между религиозной буржуазией и неимущей городской молодежью под эгидой Хомейни втянула в него и светские средние городские слои, которые, будучи неспособными утвердить свою культурную идентичность, были вынуждены подхватывать господствующий исламистский дискурс, дабы занять свое место в ковчеге революции.

Уникальной чертой иранской революции стала ее способность в борьбе за власть сплотить под своими знаменами различные социальные слои, даже антагонистические по своей природе, и превратить исламистскую идеологию в основной инструмент мобилизации масс в битве против шахского режима. Исламизм не оставил ни единого шанса чуждым своей идеологии идеям. Социальные различия и противоречия дадут о себе знать сразу же после победы революции. Вчерашние союзники один за другим будут устранены от власти единственной группировкой, которая выйдет из этой схватки победителем: набожной буржуазией.

Кульминационным моментом, превратившим всеобщее недовольство шахским режимом в революционное движение под руководством исламистов, которое пошатнуло шахский трон, явилось, казалось бы, незначительное событие — публикация в январе 1978 года одной из столичных газет бранной статьи в адрес Хомейни, находившегося тогда в ссылке в Неджефе (Ирак). Вся оппозиция, включая и средние светские классы, и духовенство, враждебное к концепции велаят-ефаких,встала на сторону аятоллы. И тот не замедлил бросить в бой свои силы: базар закрылся, а демонстрации в священном городе Кум обернулись многочисленными жертвами. Затем в поминальный сороковой день после гибели людей [552] новые демонстрации начались в Тебризе — столице иранского Азербайджана, — которые также закончились жертвами. Так раскручивалась спираль провокаций, репрессий и проявлений солидарности, которые нарастали вплоть до бегства шаха из страны. Благодаря непрерывным манифестациям протеста против имперского режима, Хомейни и его сторонникам удалось возглавить революционное движение. Под прикрытием религиозных лозунгов они смогли вывести на улицы учащихся медресе и представителей неимущей городской молодежи — мучеников, гибнувших под пулями полиции, в то время как торговые гильдии базара выплачивали деньги жертвам и их семьям. Радикализация движения позволила исламистам привлечь на свою сторону широкую сеть мечетей, текийеш хейат. [553] Многие муллы, прежде относившиеся сдержанно к доктрине Хомейни, перешли на его сторону.

552

На Ближнем Востоке церемонии поминовения усопшего устраиваются на сороковой день после его смерти (зикрат аль-арбаин).

553

Текиие — это места, где совершается поминовение шиитских имамов-мучеников и где по традиции собираются толпы народа. Эти места массового скопления стали использоваться для проведения собраний революционеров. Хейат — это квартальные религиозные ассоциации, через которые распространяются лозунги и происходит мобилизация масс. Хосейние основном специализируются на поминовении мученической смерти имама Хосейна (Хусейна), убитого в Кербеле.

Разбросанные по всей стране мечети имели в своем распоряжении более 20 тысяч зданий и помещений, в которых собирались люди, обсуждались слухи, шел обмен идеями. Ничего подобного не, было ни у светской оппозиции, ни у «шиитских социалистов», стремившихся отмежеваться от духовенства. Волей-неволей им пришлось перейти в стан исламистов, подчиниться лидерству аятолл, располагавших основными материальными ресурсами. Лексикон революции становился всё более и более «исламским»: молодежь начала устраивать погромы кинотеатров и магазинов, продававших спиртное, избирая своей мишенью всё, что духовенство объявляло «нечистым».

В течение 1978 года Хомейни смог также изменить свой политик ческий лексикон, с тем чтобы существенно расширить круг своих последователей. Он уже не упоминал о своей доктрине велаят-е факих,которая оспаривалась даже среди духовенства и напугала бы средние светские классы, если бы они только могли ознакомиться с ней и представить себе ее последствия. Зато Хомейни часто говорил об «обездоленных» (мостадафин).До начала 70-х годов этот термин [554] не встречался

ни в одной из его работ, ни в одной из произнесенных им, проповедей. Заимствованное им у Шариати (умершего в ссылке в июне 1977 года), это слово станет кличем к сплочению у «шиитской социалистической» студенческой молодежи, с недоверием относившейся к духовенству. Использовав лексику Шариати, Хомейни, который никогда не критиковал этого богослова, пока тот был жив (несмотря на требования многих представителей духовенства), [555] снял последние колебания у значительной части новой исламистской интеллигенции — молодых бородатых врачей, инженеров, техников и юристов. Кроме того, когда он был вынужден покинуть Ирак и отправиться в октябре 1978 года в свою последнюю ссылку в парижский пригород Нофль-лё-Шато, ему удалось привлечь на свою сторону многих исламистских интеллектуалов современного типа, среди которых окажется и будущий — эфемерный — президент Исламской Республики Бани Садр.

554

Об использовании этих терминов в речах Хомейни в разные периоды см.: Abrahamian E. Khomeinism: Essays on the Islamic Republic. Berkeley: University of California Press, 1993. P. 27–31. Автор отмечает, что после революции Хомейни стал использовать термин «мостадафин» применительно к традиционалистским средним классам, поддерживавшим новый социальный порядок.

555

Отказ Хомейни критиковать Шариати (см.: RahnemaA. Op. cit. P. 275) резко контрастировал с его неизменно негативным отношением к «Моджахедам народа».

Всё это позволило исламистской идеологии сохранить целостность вплоть до свержения старого режима, расширить свою базу поддержки. В ноябре 1978 года Карим Санджаби, один из руководителей партии либералов — Национального фронта, совершил поездку в Нофль-лё-Шато, встав под знамя аятоллы, которого в свою очередь признал в качестве вождя и лидер коммунистической партии Туде. Хомейни тогда заявил, что целью революции является установление «исламской республики, стоящей на страже независимости и Демократии(выделено нами. — Ж. К.)Ирана». В своем заявлении Хомейни использовал термин, который несколько месяцев спустя, при обсуждении вопроса о названии Республики, он объявит чуждым исламу. Кульминационными событиями, отразившими полную исламистскую культурную гегемонию, станут демонстрации против шахского режима 1978 года. Эти даты соответствуют девятому и десятому дням (тасуаи ашура)месяца Мухаррам — дням поминовения шиитами великомученика имама Хусейна. Подчиняясь комендантскому часу, сотни тысяч иранцев по призыву Хомейни вышли в эти два дня на балконы тегеранских домов, оглашая тьму криком «Аллах Акбар»(«Велик Аллах»). Всё это свидетельствовало о культурной победе исламизма на «рынке революции», которая спустя один месяц и пять дней прогонит шаха из страны.

Победа исламистской идеологии стала возможной благодаря замечательной способности Хомейни объединять различные религиозные и даже светские составляющие движения, возникшего и подпитывавшегося вначале ненавистью к шаху и его режиму. Каждый из принимавших в этом движении участие надеялся на воплощение своих частных политических мечтаний и так никогда и не был в этом разуверен до начала чисток, последовавших после захвата власти. Напротив, десятью годами позже, во время массовых выступлений протеста против господства правящей партии ФНО в Алжире, схожих по своему размаху с иранскими, мы увидим, что алжирские исламисты оказались неспособными обеспечить долговременный идеологический союз (см. заключительный раздел книги). В скором времени от движения отойдут светские средние классы, произойдет раскол между набожной буржуазией и бедной городской молодежью, что приведет к развалу Исламского фронта спасения (ИФС). В Иране же Хомейни в самом начале стал уделять внимание самым прогрессивным и образованным слоям общества, не разделявшим на первых порах его взглядов. Переход этих групп на сторону аятоллы сыграл решающую роль в свержении шаха. Забастовка в октябре 1978 года работников нефтяной промышленности (кстати, не разделявших идей исламистов) лишила имперский режим материальной базы и ускорила его падение. Торговцы базара, преданные сторонники Хомейни, предоставили оставшимся без зарплаты рабочим финансовую помощь. В Алжире в 1988 году, наоборот, работники нефтяного сектора не стали принимать участия в социальных коллизиях; светские средние классы, третируемые как «дети Франции», очень быстро осознали, хотя им не очень нравилась ФНО, что в случае победы ИФС их ожидает судьба иранских коллег, моментально оказавшихся неблагонадежными в глазах новых властей после провозглашения Исламской Республики.

После возвращения в Тегеран 1 февраля 1979 года Хомейни пришлось считаться с противоречивыми устремлениями огромной толпы, устроившей ему триумфальный прием. Для установления теократического режима ему сначала потребовалось устранить всех своих, союзников. Хомейни назначил временное правительство, доверив в нем пост премьера инженеру Мехди Базаргану, получившему образование во Франции. В это переходное правительство вошли представители средних слоев из Национального фронта — единственные, кто был способен заставить функционировать государственную машину, — и представители духовенства. Однако реальная власть принадлежала Совету Исламской Республики — тайному органу, большинство членов которого составляли улемы, преданные Хомейни. В Совете не было ни одного представителя Национального фронта. В Совете и Партии исламской революции (ПИР), основанной в феврале 1979 года, состояли только представители исламистской интеллигенции, направлявшиеся духовенством. Именно они станут творцами новой официальной идеологии.