Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 9
Шрифт:
— Хотите меня выдать, — сказал он и, не выпуская ее руки, вынул из бокового кармана нож.
Отпрянув насколько возможно назад, Динни посмотрела ему прямо в лицо. Почему-то она уже не так боялась, как раньше; главным ее ощущением был какой-то стыд, — ей было неловко, что она держит в руке туфли.
— Как это глупо, капитан Ферз, — произнесла она ледяным тоном. — Вы отлично знаете, что мы не хотим вам зла.
Ферз отшвырнул ее руку, открыл нож и одним ударом перерезал телефонный провод. Трубка упала на пол. Он закрыл нож и убрал его в карман. Динни показалось, что этот поступок немного успокоил его.
— Наденьте туфли, — сказал он. Она повиновалась.
— Имейте в виду, я не позволю, чтобы мной распоряжались и вмешивались в мою жизнь. Я сам решу, что с собой делать.
Динни молчала. Сердце ее бешено колотилось, и она боялась, что голос может ее выдать.
— Вы слышите?
— Да. Никто не собирается вам мешать или делать что-либо вам наперекор. Мы хотим вам только добра.
— Знаю я это «добро», — сказал Ферз. — С меня хватит. — Он подошел к окну, рванул в сторону штору и выглянул на улицу. — Дождь льет, как из ведра, — сказал он, потом повернулся и уставился на Динни. Лицо его начало подергиваться, руки сжались в кулаки. Он замотал головой и вдруг закричал: Вон отсюда, живо! Вон, вон отсюда!
Динни быстро пошла к двери, стараясь не бежать, закрыла ее за собой и кинулась наверх. Диана все еще стояла на пороге спальни. Динни втолкнула ее в комнату, заперла дверь и, задыхаясь, упала на стул.
— Он побежал за мной, — с трудом выговорила она, — и перерезал провод. У него нож; боюсь, что начинается приступ буйства. Если он попробует взломать дверь, она выдержит? Может быть, пододвинуть кровать?
— Тогда нельзя будет спать.
— Спать мы и так не будем.
И Динни принялась тащить кровать. Вдвоем они загородили ею дверь.
— Прислуга запирается на ночь?
— Они запираются, с тех пор как он вернулся.
Динни с облегчением вздохнула. Ее бросило в дрожь при одной мысли о том, что ей пришлось бы идти предупреждать прислугу. Она села на кровать и посмотрела на стоявшую у окна Диану.
— О чем вы думаете, Диана?
— О том, как бы я боялась, если бы дети были дома.
— Да, слава богу, их нет.
Диана подошла к кровати и взяла Динни за руку. Динни ответила на ее пожатие, — они сжали друг другу руки почти до боли.
— Неужели мы ничего не можем сделать, Динни?
— Если он уснет, утром ему станет лучше. Теперь, когда он опасен, мне его не так жалко.
— Я вообще уже ничего не чувствую, — глухо сказала Диана. — Знает он, что я в вашей комнате? Может, мне лучше сойти вниз, и будь что будет.
— Ни за что!
И, вынув ключ из двери, Динни сунула его себе в чулок; прикосновение холодного металла ее немного успокоило.
— Теперь мы ляжем ногами к двери, — сказала она. — Незачем зря себя изводить.
Обеих охватила усталость, и они долго лежали, прижавшись друг к другу, под пуховым одеялом — ни та, ни другая не могли уснуть, но обе были в полузабытьи. Динни задремала, но ее разбудил какой-то шорох. Она взглянула на Диану. Та спала в самом деле, спала как убитая. Дверь прилегала к косяку не плотно, и над нею виднелась полоска света. Динни оперлась на локоть и прислушалась. Кто-то поворачивал и осторожно тряс ручку. Послышался стук.
— Да, — очень тихо сказала Динни, — в чем дело?
— Диана, — раздался голос Ферза, на этот раз очень покорный. — Мне нужна Диана.
Динни прижалась губами к замочной скважине.
— Диана нездорова, — прошептала она. — Она заснула, не будите ее.
Наступило молчание. Потом она с ужасом услышала протяжный вздох, похожий на стон, до того жалобный и безнадежный, что Динни чуть было не отворила дверь. Она вовремя взглянула на бледное, измученное лицо Дианы, и это удержало ее. Нельзя! Что бы ни означал этот вздох, — все равно нельзя! И, съежившись на постели, она опять прислушалась. За дверью не раздавалось ни звука. Диана спала, но Динни больше не могла заснуть. «Если он себя убьет, — мелькнула у нее мысль, — это я буду виновата». Но разве так не лучше будет для всех — для Дианы, для детей и для него самого? И все же его протяжный вздох, почти стон, продолжал звучать у нее в ушах. Бедняга, вот бедняга! Она не чувствовала больше ничего, кроме острой, мучительной жалости и какой-то злобы на неумолимую природу, причиняющую людям такие страдания. Безропотно покоряться судьбе? Ни за что! Она бессмысленна и жестока! Динни лежала вздрагивая, рядом с измученной спящей Дианой. Чем они прогневали судьбу? Могут они ему чем-нибудь помочь? Что им делать утром? Диана пошевелилась. Просыпается? Но та только повернулась на другой бок и снова забылась тяжелым сном. Постепенно Динни охватила дремота, она тоже заснула.
Ее разбудил стук в дверь. Было уже светло. Диана еще спала. Динни взглянула на часы. Восемь часов. Это пришли ее будить.
— Спасибо, Мери, — вполголоса откликнулась она. — Миссис Ферз у меня.
Диана села, глядя на полуодетую Динни.
— В чем дело?
— Ни в чем. Восемь часов! Надо встать и подвинуть кровать на место. Вы поспали как следует. Прислуга уже на ногах.
Они накинули халаты и отодвинули кровать. Динни вынула ключ и отперла дверь.
— Мешкать нечего. Идемте.
С минутку они постояли, прислушиваясь, на верхней площадке лестницы, потом спустились ниже. В комнате Дианы не было никаких следов беспорядка. По-видимому, сюда заходила горничная — шторы были отдернуты. Динни и Диана остановились у двери, которая вела в комнату Ферза. Ни звука. Они вышли в коридор, откуда в его комнату вела другая дверь. Опять ни звука!
— Сойдем вниз, — шепнула Динни. — Что сказать Мери?
— Ничего. Она поймет сама.
Двери в столовую и кабинет были распахнуты. Отрезанная телефонная трубка еще валялась на полу; никаких других следов ужасной ночи не было заметно.
Вдруг Динни сказала:
— Диана, нет его шляпы и пальто. Они лежали здесь на стуле.
Диана пошла в столовую и позвонила. Из кухни появилась пожилая горничная, вид у нее был испуганный.
— Мери, вы сегодня утром видели шляпу и пальто мистера Ферза?
— Нет, миссис Ферз.
— Когда вы сошли вниз? — В семь часов.
— Вы не были в его комнате?
— Еще нет, миссис Ферз.
— Вчера вечером мне нездоровилось; я ночевала в комнате мисс Динни.
— Да, миссис Ферз.