Джоуи
Шрифт:
Нет. Это не может быть правдой. Мои колени грозят подогнуться под моим весом.
Данте бросает на меня обеспокоенный взгляд, затем снова переключает внимание на молодую девушку. «И он? Твой парень? Отец твоего ребенка?»
«Да», — говорит она твердым голосом.
Весь мой мир перестает вращаться. Мне точно станет плохо. Я сжимаю губы, потому что если я этого не сделаю, я буду реветь так громко, что дом рухнет на землю. Если я открою рот, я закричу и завоплю. Я назову ее лгуньей и потребую, чтобы она сказала мне правду.
Мои ноги дрожат. Я не могу дышать. Я не могу думать. Я даже не могу быть. Кристин —
Данте тихо произносит мое имя и хлопает по пустому стулу рядом с собой. Его глаза встречаются с моими, и он слегка кивает мне, давая понять, что он прикрывает мою спину. Напоминая мне, что я Моретти, и мы так не поступаем. Я не собираюсь показывать этой совершенно незнакомой женщине, что она вырвала мое сердце и разбила его на миллион мелких кусочков.
Проглотив боль, обиду и ярость, которые хотят выплеснуться из меня, я втягиваю воздух. Слезы жгут мои глаза, но я сморгиваю их. Максимо ДиМарко — лживая, обманчивая змея. Я ненавижу его. Надеюсь, его похитили. Надеюсь, он сейчас страдает.
Данте наблюдает за мной, пока не убеждается, что я восстановила контроль. Удовлетворенно кивнув, он переключает внимание обратно на Кристин. «Ты думаешь, что люди, которые забрали его дядю, забрали и его самого?»
Мои руки сжимаются в кулаки по бокам.
«Может быть. Я-я не знаю. Я знаю, что он работал на вас, так что, может быть, это как-то связано с этим?»
«Знаешь ли ты что-нибудь о том, с кем он встречался в Нью-Джерси? Что-нибудь о том, кто забрал его дядю и почему Макс пытается его найти? Ты же знаешь, что он ненавидит своего дядю, верно?»
«Я знаю, что он его ненавидит, но семья есть семья», — фыркает она. «Я не знаю, с кем он встречается или у кого его дядя».
«Блядь!» — Данте бьет кулаками по столу.
Я делаю глубокий вдох и пытаюсь игнорировать колотящееся сердце. Я Джоуи Моретти. Я не увядаю, как какой-то чертов нежный цветок, только потому, что что-то идет не так, как мне хочется. Сейчас важно только найти Макса. А потом, как только он будет в безопасности, я отрежу ему член тупой ложкой, и он сможет убираться куда-нибудь далеко-далеко и жить долго и несчастливо со своей маленькой подружкой. «Когда ты видела его в последний раз?» — спрашиваю я, мой спокойный голос противоречит потоку ярости, который поглощает меня.
«Вчера утром, когда он уехал в аэропорт».
Данте снова берет на себя допрос. «Ты была в его квартире?»
Кристин пожимает плечами. «Я там живу».
Она живет с ним? Неудивительно, что этот никчемный, лживый мешок дерьма не взял меня к себе в ту ночь. Боже, какая я тупая.
Держись, Джоуи.
«А когда ты поняла, что он пропал?» — спрашивает мой брат.
«Позже в тот же день, когда он не позвонил мне, как обещал. Я проверила, приземлился ли рейс. А затем я звонила в авиакомпанию дюжину раз. Поздно вечером я, наконец, получил подтверждение того, что он не сел на рейс. Я не знала, куда еще пойти, но я знаю, что он работает на вас, мистер Моретти, поэтому я пришла сюда».
«Макс работает не только на
Ее щеки ярко-розовые. «Ты же знаешь, он очень закрытый человек. Ребенок был неожиданным». Опустив глаза, она потирает рукой свой живот. «Но я живу с ним. Код лифта — день рождения его отца. Чтобы включить свет, не нужно хлопать один раз, потому что Макс считает это слишком скучным. Нужно хлопнуть два раза, три раза. Это так раздражает, когда тебе нужно пописать посреди ночи». Она слабо улыбается нам, как будто мы должны сочувствовать ее делу, но все, чего мне хочется, — это выцарапать ей глаза.
Мой разум атакует образ того, как она выпутывается из сильных рук Макса, чтобы встать и воспользоваться ванной. Я стараюсь не думать о различных интимных моментах, которые они, должно быть, разделили, но образы продолжают появляться, как раздражающие маленькие всплывающие объявления.
Данте поднимается на ноги. «Ты останешься здесь, пока мы его не найдем. Моя жена приготовит тебе свободную комнату».
Я хмурюсь на него, но знаю, что он поступает правильно.
«Спасибо», — говорит она, и слезы снова текут по ее щекам. «Но я бы хотела помочь. Если я могу что-то сделать. Я просто хочу, чтобы он вернулся».
Я сжимаю губы, чтобы не сказать ни одной из сотни вещей, которые крутятся у меня в голове. Она просто хочет его вернуть? Ну, Максимо ДиМарко — лживая, обманчивая змея. И после того, как я с ним покончу, вряд ли останется что-то стоящее.
ГЛАВА 28
Джоуи
Кэт ничего не говорит, когда входит в столовую, где Данте, Лоренцо и я сидим с Кристин. Она просто садится рядом со мной, тянется к моей руке и нежно сжимает ее, давая мне знать, что она здесь. Мои братья допрашивают Кристин уже больше часа, желая узнать все, что она знает о том, куда и зачем пошел Макс. К сожалению, похоже, она не знает больше того, что уже рассказала нам.
Я провела это время, тихо наблюдая за ней. Она молода и уязвима, да, но в ней есть тихая сила. Она не так наивна, как кажется. Может быть, ее огромные оленьи глаза делают ее такой невинной. Макс смотрит ей в глаза так же, как он смотрит мне в глаза? Он давал ей обещания и тоже их нарушал?
Каждые несколько минут я вспоминаю, что он сделал, и на меня обрушивается новая волна боли. Мое сердце физически болит — глубокая, висцеральная боль в груди. А потом я смотрю на девушку, сидящую за столом. Ей восемнадцать лет, почти девятнадцать, и она на шестом месяце беременности мальчиком. Как Макс мог изменить и ей?
Данте был прав, Макс ДиМарко — не тот человек, которого я знала.
«Все в порядке, котенок?» — спрашивает Данте свою жену.
«Я как раз собираюсь уложить Габриэллу спать и хочу сообщить, что София приготовила ужин. Я думаю, важно, чтобы наш гость что-то съел».
«Я-я в порядке», — запинаясь, говорит Кристин. «Я просто хочу найти Макса».
«И мы это сделаем», — отвечает Лоренцо. «Но Кэт права. Ты должна есть».
Я сжимаю руку Кэт в своей, собираясь с духом. «Мы все равно будем есть здесь. И мы сможем поговорить за ужином».