Джульетта
Шрифт:
Несколько ночей спустя брат Лоренцо явился ему во сне и предостерег, что ни вода, ни мел не уничтожат проклятие. Салимбени преисполнился страха и закрыл старую пыточную, где на стене остались злые чары. Вскоре до него дошли людские толки, что он проклят и что Дева Мария ищет для него наказание. Об этом говорили везде - на улицах, на рынке, в церкви; даже оставаясь один, Салимбени продолжал слышать голоса. Когда в палаццо произошел большой пожар, Салимбени не усомнился, что это действует проклятие Лоренцо, призвавшего «огонь на ваши кровли».
Примерно в то же время до Сиены дошел слух о «Черной смерти». Пилигримы, возвращавшиеся с Востока, рассказывали об ужасной чуме, выкосившей
Салимбени слишком долго жил иллюзией, что все хорошее в его жизни происходит исключительно благодаря его незаурядности. Теперь, когда беда была на пороге, он привычно подумал, что и это дело его рук. И он стал одержим идеей, что он и только он сам причина всех своих несчастий и что по его вине чума надвигается на Сиену. В своем безумии он велел извлечь тела Джульетты и Ромео, закопанные на пустыре, и похоронить в самой священной земле, какая только есть, чтобы заглушить молву, или, точнее, голоса в его голове, обвинявшие его в смерти юной пары, чью любовь благословили Небеса.
Он так хотел помириться с призраком Лоренцо, что провел много ночей, глядя на проклятие, переписанное на кусок пергамента, ища способ «исправить содеянное и на коленях покаяться перед Пресвятой Девой». Он даже посылал за самыми знающими Профессорами университета и просил совета, как заставить Джульетту «проснуться и увидеть своего Ромео». И, в конце концов, именно профессора подсказали ему решение.
Чтобы избавиться от проклятия, сказали они, Салимбени должен, прежде всего, осознать, что богатство есть зло и что человек, владеющий золотом, не может считаться счастливым. Осознав это, Салимбени без всякого сожаления сможет отдать большую часть своего огромного состояния тем, кто не жалея сил борется с проклятием, то есть им, университетским профессорам. И пусть Салимбени закажет дорогой памятник, это наверняка покончит с проклятием и вернет страдальцу здоровый сон без потусторонних визитеров. Салимбени будет спать спокойно, зная, что, расставшись с нечестивым богатством, он купил прощение целому городу и остановил эту якобы грозящую всем чуму.
Памятник, растолковали ему, нужно установить на могиле Джульетты и Ромео и покрыть чистым золотом. Это должна быть скульптура, изображающая молодую пару, как описано в последних строках проклятия Лоренцо. Нужно вынуть драгоценные камни из тиары Джульетты и вставить в глаза фигурам: изумруды - Ромео, голубые сапфиры - Джульетте. На подножии статуи надлежит высечь слова:
Здесь лежит стойкая и верная Джульетта,
Таким образом, Салимбени сможет искусственно воссоздать момент воскресения, позволив двум юным любовникам снова увидеть друг друга и соединиться навеки, а жители Сиены, увидев скульптуру, будут называть Салимбени щедрыми благочестивым человеком.
Для поддержания
Тех, кто не уймется и будет трубить о виновности Салимбени, нужно заставить замолчать золотом либо железом. Только вырвав злые языки, Салимбени сможет когда-нибудь обелить себя в глазах сиенцев, и его снова начнут поминать в молитвах и говорить про него Небесам.
Таковы оказались советы университетских ученых мужей. Выслушав их, Салимбени рьяно взялся задело. Прежде всего, он вырвал языки профессорам, чтобы они не успели возвести на него клевету. Во-вторых, нанял местного поэта накропать историйку о двух злополучных любовниках, чья трагическая гибель была виной исключительно их самих, и приказал читать ее на уроках чтения - не как выдумку, но как позорно замалчиваемую правду. Наконец, Салимбени нанял великого маэстро Амброджио наблюдать за работой над двойной золотой статуей, а когда она была готова - с драгоценными камнями в орбитах глаз, - поставил в часовне четырех вооруженных стражей защищать бессмертную пару.
Но ни золото, ни железо не смогли отвратить «Черную смерть». Больше года в Сиене свирепствовала ужасная чума, покрывая здоровые тела черными нарывами и убивая все, к чему прикасалась. Половина горожан умерли - на каждого выжившего приходился один покойник, и вскоре стало не хватать живых, чтобы хоронить мертвых. Улицы были во власти разложения и нечистот, и те, кто еще мог есть, голодали от отсутствия еды.
Когда чума, наконец, отступила, мир изменился. Доска людской памяти была начисто вымыта, стерлись воспоминания и о добрых делах, и о худых. Выжившие были слишком заняты насущными нуждами, им было не до искусства и старых сплетен, и история Ромео и Джульетты превратилась в слабое эхо иного мира, иногда вспоминаемое, но в основном отрывками. А могила пропала навек, исчезла под огромным курганом умерших от чумы, и мало кто помнил о ценности статуи. Маэстро Амброджио, лично вставлявший драгоценные камни и знавший им цену, как и многие, умер во время чумы.
Выслушав все, что старая монна Сесилия знала о монахе Лоренцо, монна Мина решила, что кое-что все-таки можно сделать, чтобы умиротворить мятежный призрак. Поэтому в день, когда молодой супруг был особенно нежен с Миной, перед тем как отбыть по делам, она приказала шестерым сильным слугам следовать за ней в подземелье и поднять полы в старинной пыточной камере.
Слуги повиновались с неохотой и отвращением, но хозяйка терпеливо стояла рядом, пока ломали пол, и улещивала их обещаниями пирожных и всяких лакомств, поэтому они не осмелились пожаловаться.
За утро они нашли кости не одного, но нескольких человек. Сперва от зрелища смерти и разложения слугам свело желудки, но когда они увидели, что монна Мина даже не дрогнула, хотя и побледнела, преодолели свой страх и вновь взялись за работу. День шел, и слуги прониклись невольным восхищением к молодой женщине, проявляющей несвойственную ее полу твердость, чтобы избавить дом от злых чар.
Когда все останки были найдены, монна Мина приказала завернуть их в саваны и отнести на кладбище, кроме костей, выглядевших как будто не такими старыми, как другие. Она была уверена, что это брат Лоренцо. Не зная, как лучше поступить, она некоторое время просидела рядом с останками, глядя на серебряное распятие, зажатое в кулаке покойного, пока у нее не родился план.