Ее худший кошмар
Шрифт:
– Возможно, ты избавишься от меня даже раньше, чем ты думаешь. Сегодня, когда моя машина не заводилась, у меня возникло искушение купить билет на самолет до Бостона.
– Твои родители были бы только рады.
Кстати, ее сестра тоже; все хотели, чтобы она вернулась домой. Но она отказывалась. Ганноверский дом требовал постоянных забот, и у нее еще не появился тот, в равной степени преданный ее делу, кто был бы готов взвалить на себя ответственность за ее детище. После того, что сделал Джаспер, она, похоже, застряла здесь
Амарок налил себе еще вина.
– Ага, ты уедешь, а мы останемся здесь с твоим творением: сотни психопатов всего в нескольких милях от всего, что нам дорого.
– Этих психопатов нужно же где-то держать.
– Но только не здесь.
– Считается, что случаи психопатии участились. Согласно статистике, этим расстройством страдают четыре процента населения – это один из двадцати пяти! С такими цифрами, большинство из нас рискуют столкнуться с психопатом как минимум раз в нашей жизни.
– Наличие в Хиллтопе Ганноверского дома гарантирует местным жителям такую встречу.
– И все же это шаг в правильном направлении. Знание – сила. Психопаты составляют лишь двадцать процентов заключенных в наших тюрьмах, но они совершают более половины всех жестоких преступлений. И их очень трудно обнаружить. Так что это не только моя проблема.
– У нас в Хиллтопе за десять лет не было ни одного убийства.
– Учитывая меры безопасности в Ганноверском доме, жителям города ничего не грозит.
Он нахмурился, но не ответил.
– Ладно, не будем спорить. Давай лучше поговорим о чем-то другом.
– Ну хорошо. Предлагай тему.
– Сейчас предложу.
– И это?..
– Как поживает твой отец?
В эти дни его отец жил в Анкоридже, где он и его новая жена занимались экспортом морепродуктов.
– Прекрасно. Лучше не бывает.
– А мать?
Амарок пожал плечами.
– Она все еще в Сиэтле?
– Думаю, да.
– Ты точно не знаешь?
– Я с ней не разговаривал.
Его мать ушла от отца, когда ему самому было всего два года, и забрала с собой в Сиэтл его брата-близнеца. Хотя Эвелин понимала, почему ему может казаться, будто мать забрала с собой брата-любимчика, а его бросила, по его словам, его беспокоило в первую очередь не это, а тот факт что он рос, не зная собственного брата, тем более брата-близнеца, и впервые услышал его голос по телефону лишь в восемнадцать лет, когда Джейсон ему позвонил.
– Когда ты в последний раз разговаривал с ней?
– Она позвонила пару месяцев назад.
– Из Сиэтла?
– Не знаю, я не взял трубку.
– И ты ей не перезвонил?
– Я был занят.
– Ты хочешь сказать, что ты ее не простил.
– Дело не в этом. Она ненавидела Аляску. Ей было здесь плохо. Мне понятно, что заставило ее уехать. Все имеют право на поиски счастья и все такое прочее. Я даже могу понять, почему она считает, что с ее стороны было справедливо взять с собой только одного сына и оставить другого. Но она уехала двадцать семь лет назад. И между нами не было никаких контактов, пока не позвонил Джейсон. Я плохо ее знаю, поэтому разговор обычно не клеится. – Он зевнул, посмотрел на часы и встал. – Уже поздно. Нам пора спать. Если буран стихнет, завтра будет адски тяжелый день.
По тому, как Амарок отвечал на вопросы о матери, Эвелин поняла: ему не хотелось говорить о ней.
– Это из-за снега?
– Да, и из-за разрушений, которые он может оставить.
– А если он не стихнет? – она почти надеялась, что так и будет. Хотя она сказала и ему, что ей не нужны серьезные отношения, ее по-прежнему тянуло к нему. Вряд ли бы она сильно расстроилась, если бы провела здесь с ним еще денек.
– В таком случае придется все отложить до того, пока он не стихнет.
Она допила вино.
– Спасибо, что приютил меня.
Он протянул ей руку, и она позволила ему поднять ее на ноги.
– Вы очень накладный гость, но ничего, как-нибудь справлюсь. К тому же вы обеспечили обед. – По тому, как блеснули его зубы, она поняла, что он улыбается, но тень не дала рассмотреть выражение его лица.
Он шагнул было прочь, она сжала его пальцы в своих. Он на миг замер, как будто ее реакция удивила его. Впрочем, она удивила и ее тоже. Она ведь дала понять, что не намерена заводить с ним роман.
Он посмотрел на их переплетенные пальцы и жестом, полным эротики, большим пальцем описал круг на ее ладони.
– Ты понимаешь, что подаешь мне противоречивые сигналы?
– Понимаю, – ответила она, но пальцев не разжала. Хотя раньше она всячески давала понять, что не намерена делить с ним постель, внезапно ей безумно захотелось оказаться в его объятьях.
Амарок несколько секунд смотрел ей в глаза. Затем наклонил голову и прижал губы к ее губам. Она чувствовала, что он осторожен, как будто он не надеялся, что она позволит целовать себя со всей страстью. Но в одном не было сомнений: она чувствовала то, что на ее месте чувствовала бы любая другая женщина, которую целует мужчина, который ей нравится.
Никакого страха. Никакого желания вырваться из его объятий. Лишь приятное головокружение, а его губы пьянили вдвое сильнее, чем вино. Может, это потому, что она сама пьяна? Впрочем, какая разница. Будь что будет.
Его губы касались ее губ легко и нежно. Она же поймала себя на том, что ей этого мало, что она жаждет чего-то более сильного. Однако, похоже, Амарок держал себя на очень коротком поводке.
– Мне так приятно, – прошептала она.
В ответ на ее комплимент он осмелел. Его язык проник к ней в рот и нащупал ее язык, как будто не испробовав его на вкус, он не мог оторваться от ее губ. Но затем все же оторвался, отпустил ее и отступил назад.