Ее темные крылья
Шрифт:
Моя рука дергается с силой, я ударяюсь об карту, и длинные пальцы Оракула забирают ее. Я закрываю глаза в последний раз.
Это не так, как с Али. Она мертва. Он не выбрал ее вместо меня, и они убежали вместе. Она мертва. Он забрал ее в Подземный мир, а я еще жива.
Я все еще одна.
— Стой! — вопит Оракул.
Я открываю глаза.
Мой указательный палец указывает на карту. Я не ощущала, как он двигался.
Я отдергиваю руку, Оракул берет карту, которую я выбрала. Меня мутит. Я ревную к Бри?
Она переворачивает одну за одной.
Тройка
Я не знаю, что они означают, но рада, что там нет Смерти, Башни или еще каких-то явно плохих.
— Что это? Прошлое, настоящее и будущее?
Она качает головой.
— Нет. Мы пытаемся понять, что впереди у тебя. Они представляют тебя, твой путь и потенциал.
— Это хорошо? — я смотрю на нее.
— Карты не говорят: хорошо или плохо.
Я смотрю на них. Тройка Мечей — печальная женщина с разбитой птицей в руках, три меча пронзают разбитое сердце, которое у нее как шляпа. И это я. Конечно.
Я смотрю на Тройку Кубков: три женщины в ярких платьях, выпивающие вместе. Мой путь. На миг я думаю, что это Бри и я, что сомнительно, но их три. Новые друзья? Эта карта счастливее, чем с мечами, и я не спорю.
И мой потенциал. Правосудие с мечом и весы, ее лицо спокойное. Справедливость восторжествовала, раз Бри мертва? Или это еще ждет?
— Что это означает? Все это? — я указываю.
Оракул, которая разглядывала карты так же пристально, как я, поднимает голову, и я вздрагиваю, видя, что она моего возраста, лицо простодушное, глаза ясные, как хрусталь. И улыбка. Широкая улыбка, словно ей дали лучший подарок в мире.
— Все начинает расти во мраке, — отвечает она. — От крохотной ромашки до могучего дуба. Все начинается во тьме.
— Ладно, — я жду. — И что это означает?
Оракул пожимает плечами.
— Я не могу сказать больше.
Я потрясена.
— Но… это была ваша идея. Я пришла сюда не за гаданием.
— А зачем?
— Совет. Ответы, — говорю я. — Помощь!
— И ты все получишь. Когда оплатишь.
Я качаю головой.
— Я принесла вина.
— За прошлый раз. Это не разбитое сердце подростка, Кори Оллэвей. Это куда больше.
— Вы серьезно? — говорю я. Она не отвечает, и моя кровь закипает. — У меня с собой больше ничего нет. Ничего нет! — рявкаю я, лезу в карманы плаща и вынимаю содержимое. Я обрушиваю все на деревянную поверхность, семена рассыпаются, ладонь ноет от удара. — Видите? Ничего. Все, что у меня было, пропало. Боги, я такая дура. Я пришла сюда, потому что только о вас смогла подумать, а вы говорите загадками.
— Твой пыл тебя может погубить, — говорит она, улыбаясь, зубы белые и прямые.
— Почему вы не поможете мне? — кричу я, склоняясь над столом, ее лицо в дюймах от моего.
— Почему бы тебе не помочь себе? — отвечает она спокойно.
Я гляжу на нее миг. А потом смахиваю ее карты со стола и ухожу, пока они кружатся вокруг меня как буря.
11
ОБМОЛОТ
Оракул кричит мне вслед, пока я бегу с ее кухни, ее собака громко лает, но я не хочу ничего от нее слышать. Я должна понять после двух прошлых раз. Она безумная, старуха, ищущая внимания, меняющая лицо, сплетающая загадки, чтобы построить легенду вокруг себя, как глупая…
Зараза.
Я спускаюсь слишком быстро по лестнице и поскальзываюсь, ноги вылетают из-под меня. В ужасный миг ни одна часть меня не касается земли, и я замираю в воздухе, высоко над водой. А потом мои пальцы находят поручень-веревку, и умудряюсь не упасть в воду внизу. Я замираю, подавляю шок и смотрю на темное море, бьющееся об скалу.
Если упаду, я умру. Или от холода, или от удара об камни, или утону. Что бы ни убило меня, я окажусь в Подземном мире. Я дрожу.
Дальше я иду осторожно, по шагу за раз, обе ладони сжимают поручень, пока я не оказываюсь на пристани.
Там мое терпение исчезает, и я обжигаю пальцы об веревку, пока развязываю узел лодки. Я бросаюсь в нее, поднимаю якорь с такой силой, что лебедка зловеще скрипит. Как только якорь покидает воду, я вонзаю ключ в зажигание, завожу лодку и отплываю от пристани. Я поворачиваюсь и вижу Оракула на холме. Она снова выглядит старой, словно десятки лет прошли, пока я убегала от нее. Она не машет, а я — тем более, но я ощущаю ее взгляд на мне, пока не огибаю островок, пропадая из ее виду.
Я мчусь по открытой воде, подпрыгивая на волнах, думая о то, то делать дальше. Ясно, что Оракул не может или не будет помогать мне. И мне не к кому обратиться.
А потом я понимаю, что оставила там непенте, так что не могу даже забыть все это.
— Блин! — кричу я пустому небу. И снова. И снова, бью кулаками по рулю лодки, посылая шоковые волны боли по ударенной молнией руке, что злит меня только сильнее. Я хочу пинаться, рвать. Закопать. Убить…
Я замираю, зажав ладонями рот в ужасе. Что со мной такое?
Остановив лодку, я прислоняюсь к боку каюты, обвив себя руками, будто я могу держать ярость в себе. Может, папа прав. Может, мне нужна помощь.
Какая помощь доступна для такой, как я? Терапия? Тюрьма? Я представляю, как иду к Деклану Мортайду, вытянув руки перед собой и говоря ему серьёзно, что Бри мертва, потому что я этого пожелала, и фыркаю.
Потом ужас возвращается.
Я должна быть разбита под весом убийства бывшей лучшей подруги. Но одной в море, где никто не обвинит, где не перед кем притворяться и играть, нет толку врать. Бри мертва из-за меня. Пока я сидела с Астрид и пила вино, которое даже не хотела, она утонула.