Ее высочество
Шрифт:
Мария-Каролина прокралась туда из-за своего дерева.
Она наклонилась над одною крошкою, которая хныкала и терла себе глаза.
– - Помочь тебе?
– - спросила она.
Малютка встала и уставилась на нее. Потом отскочила и побежала прочь. Другие смотрели теперь на Марию-Каролину, приседали, хватались за свои передники и теснились, толкаясь, за деревья. Мария-Каролина стояла одна среди площадки.
– - Хотите играть?
– - спросила она опять и сделала к ним один шаг.
Дети не отвечали. Они жались друг к другу, засовывая пальцы в
– - Не хотите ли играть со мною?
– - опять спросила Мария-Каролина, но тише.
Она не получила никакого ответа, слышала только тихое сопение.
– - Будем играть в "монахи", -- сказала Мария-Каролина, и пошла прямо к ним.
– - Пойдем.
Она взяла одну маленькую девочку за руку.
– - Ты будешь со мною, -- сказала она.
Малютка растерялась и принялась плакать. Она тискалась в толпу других детей, которые косились на Марию-Каролину и боязливо стояли, -- и казалось, что все они собираются разреветься.
– - Что же, сыграем же в "монаха" -- сказала Мария-Каролина.
Она взяла за руку другую девочку; малютка вскрикнула, точно ей нож в горло всадили. Мария-Каролина отпустила ее. Она посмотрела еще немного на других маленьких, которые робко стояли вокруг, и отошла,
M-lle Leterrier проснулась. Они вернулись в замок.
Синьор Песталоцци не понимал, почему ее высочество так мало успевает на уроках танцев и грации; ее высочество внезапно заливалась слезами среди кадрили между трех стульев, и лились безудержно ее слезы. Мария-Каролина плотно сжимала губы и делала свои па под скрипку синьора Песталоцци, а слезы струились по щекам.
По вечерам, когда m-lle Leterrier навязывала ей перчатки выше локтей и выходила, и дверь за нею затворялась, и ее походка затихала в коридоре, Мария-Каролина вставала, опускалась на пол, на колени с вытянутыми кверху руками, и плакала, плакала, плакала.
Она молилась возлюбленному Богу, прижавшись головой к ковру, молилась, сама не зная о чем, -- но она чувствовала себя так беспредельно, так ужасно несчастною. Тогда было Марии-Каролине около четырнадцати лет.
* * *
Ее высочество выбрала для Марии-Каролины двух подруг.
Это были две дочери тайного советника, девицы с светло-рыжими волосами и веснушками, покрывающими все лицо вплоть до шеи. Оне садились всегда на краешек стула; руки у них были холодные и влажные; они говорили только "да" и "нет", и за обедом ели, как вороны.
По вечерам читали вслух под наблюдением m-lle Leterrier. Это были книги "pour les jeunes filles" [для девочек -- фр.]. Читали по очереди. Две веснушчатки не понимали ни слова. Когда очередь доходила до них, они без передышки отзванивали фразы так, что их щеки рдели.
Никто не понимал ни слова.
Mademoiselle вставляла свои замечания, и говорила каждый раз, когда чтица останавливалась перевести дух: "Очень красиво!" Когда они играли в карты, подруги постоянно оставляли ее высочество в выигрыше, и зато после игры бывали одаряемы лакомствами.
Мария-Каролина относилась к ним с небрежной ласковостью. Больше всего занимало ее то, как много обе они могут запрятать в свои карманы. Ей казалось, что в их карманах для всего найдется место.
Так проходило время.
На каникулы возвращался домой из кадетского корпуса наследный принц.
Его высочество наследный принц Эрнест-Георг был рослый парень; он за столом так щипал руки Марии-Каролине, что они покрывались желтыми и зелеными пятнами. По воскресеньям в церкви он садился сзади нее и во время проповеди колотил ее кулаком по затылку.
Мария-Каролина за него готова была идти в огонь. Она любила его слепо. Но она была с ним всегда упряма, как палка, и говорила с ним, словно обиженная.
Наследный принц Эрнест-Георг часто дразнил ее, -- возьмет и расцелует ее. Она густо раскраснеется. Потом сядет в угол и восхищается им.
– - Не разевай рта!
– - кричал Эрнест-Георг. Мария-Каролина имела привычку сидеть с открытым ртом, когда любовалась чем-нибудь.
Мария-Каролина была очень неловкая, и никогда не знала, куда ей деться с ее руками, такими длинными, с такими красными сгибами. Она качала ими, когда они были ничем не заняты.
– - Руки, ваше высочество, руки!
– - восклицала mademoiselle Leterrier.
Ее высочество вздрагивала, и изо всех сил старалась держать руки спокойно; локти были остры, как два шила.
Ее высочество принцесса Мария-Каролина была плачевно неграциозна.
Ее высочеству принцессе Марии-Каролине исполнилось шестнадцать лет.
* * *
Она получила свой собственный придворный штат. Он состоял из одной статс-дамы, графини Теодоры-Анны-Амалии фон Гартенштейн. Это отлично наполняло герцогский придворный календарь. Она была упомянута трижды: Двор ее высочества герцогини: графиня Теодора-Анна- Амалия фон Гартенштейн, первая статс-дама. Двор ее высочества принцессы Марии-Каролины: статс-дама графиня Теодора-Анна-Амалия фон- Гартенштейн, гофмейстерина. Придворный штат в распоряжении чужеземных принцесс: статс-дама графиня Теодора-Анна-Амалия фон Гартенштейн, гофмейстерина ее высочества принцессы Марии-Каролины.
Графиня Теодора-Анна-Амалия фон Гартенштейн была горбатая и одевалась преимущественно в платья цвета creme [сливочного цвета]. Даже когда надевала она новый туалет, он казался перелицованным.
Она не отходила от принцессы Марии-Каролины ни на минуту, и постоянно говорила:
– - Ее высочество думает...
Графиня Теодора-Анна-Амалия фон Гартенштейн знала все, что думает ее высочество.
Принцесса Мария-Каролина была лишена всякой привлекательности. Она одевалась вечно в светло-розовое. Совершенно равнодушными оставляла она всех, кто проходил мимо нее.