Ее звали княжна Тараканова
Шрифт:
Долгих восемь лет в Риме, с редкими выездами в Неаполь. Без писем (не сохранились? не существовали?). Безо всяких попыток возвращения в Россию. Жизнь тихая. Однообразная. Время от времени нарушаемая приездами коронованных особ. Шувалова не забывали навестить, принять, показываться вместе с ним на гуляньях и в театрах.
Плотину прорвало в 1770 году. Екатерина делает первую серьезную попытку вернуть бывшего фаворита в Россию. Еще не настаивая — просто выражая благоволение. Шувалов отзывается потоком самых униженных благодарностей и остается на месте. Впрочем, у него есть почти веская причина. Все эти годы с ним проводит племянник, Ф. Н. Голицын, и Шувалов считает своим долгом самолично показать ему Лондон и Париж. Была ли действительная нужда в подобной опеке? Побывал
И. И. Шувалов — П. И. Голицыной. 20 октября 1770 г.
…Здесь в Риме веселиев, забав нет; но жизнь весьма спокойная. Моя охота к художествам и обхождение с иностранными и с малою частию здешних господ — все мое удовольствие.
И. И. Шувалов — П. И. Голицыной. Декабря 22-го дня 1770. Рим …Князь в Тоскане хочет повидаться с нашими русскими, возвратившимися из архипелага. Граф Орлов и прочие некоторые офицеры ему знакомые. Граф к нему очень был добр, и ныне в письмах приказывает ему поклоны, во всем оном собственное его желание побыть в Тоскане, где ему много знакомых, и приятелей, а я, в рассуждении дурной дороги и зимы, не поеду; а может быть через несколько дней поеду на малое время в Неаполь, куда в 26 часов приеду; и дорога несравненно лучше; — мне же есть там нужда…
Но отсрочка, если она даже длилась три года, оставалась всего лишь отсрочкой. В 1773 году Екатерина в разгар пугачевских событий снова вспоминает о «дорогом путешественнике» и передает ему свое пожелание видеть его в России. Подчиниться?
И снова Шувалов колеблется, ищет поводов для дальнейших проволочек. Неужели императрица станет возражать против его визита к самому Вольтеру — кто не знает ее слабости к французским философам, тем более к самому фернейскому патриарху! Две недели в Фернее, само собой разумеется, ничего не решают, зато произведут в Европе благоприятное впечатление. Писал ли Шувалов об этих днях на родину? Во всяком случае, они стали известны благодаря подробному письму Вольтера д’Аламберу. Визит русского вельможи по-прежнему радует философа, вызывает восторги по поводу эрудиции и широты интересов гостя.
Конец ноября 1773 года. Самое время отправляться санным путем в Россию, но… в середине марта следующего года Шувалов опять в Фернее. Успела пройти зима, а он хлопочет об издании присланных из Петербурга стихов Андрея Петровича Шувалова «Epitre ’a Ninon L’Enclos». Нашумевшие строфы были таковы, что долгое время их принимали за сочинение Вольтера. Теперь у Шувалова есть повод позаботиться об их издании — пусть это будут всего-навсего сорок напечатанных в Женеве экземпляров.
Дальше? Дальше был Париж. Смерть в мае Людовика XV и вступление на престол Людовика XVI. Шувалов прямо из Швейцарии направляется во французскую столицу, чтобы принести свои поздравления новой царственной чете. Газеты отмечают на редкость благосклонный прием, которого удостоен русский вельможа, особое благоволение Марии Антуанетты. У Шувалова нет ни явных дел, ни тайных поручений, и тем не менее он в постоянных разъездах: Франция — Швейцария — Италия. Чаще Италия — Рим, Неаполь, Пиза. Письма Вольтера отмечают беспокойную топографию его жизни. 1775… 1776… И весточка от Пилада.
И. Г. Чернышев — И. И. Шувалову. Париж. 19 декабря 1776 г.
Ваш племянник, Ф. Н. Голицын, говорил о намерении вашем вернуться: не осуждаю, но я бы попросил вас не торопиться, прежде чем мы повидаемся, чего я безмерно желаю и для себя лично и для того, чтобы дать вам понятие о состоянии страны, а это я могу сделать лучше всякого
Но, как опытнейший дипломат, Пилад знал и другое: избегать возвращения Шувалову больше не следует. Приказ Екатерины на этот раз имел слишком серьезную подоплеку. Гнев императрицы мог стать роковым. Весной 1777 года И. И. Шувалов был в России.
Встреча в Петербурге — как же непохожа она на отделенный восьмью годами отъезд! В печати обеих столиц появляются стихи, посвященные вернувшемуся, в том числе самого Г. Р. Державина. В свое время поэт получил приглашение Шувалова ехать вместе с ним за рубеж, мечтал об этой поездке, и только вмешательство родных, считавших опасной всякую связь с опальным вельможей, помешало ей осуществиться.
В день приезда Шувалова в Петербург Екатерина присылает ему приглашение во дворец. Появление дорогого гостя будет отмечено специальным вечерним собранием — эрмитажем, и Григорий Потемкин с Алексеем Орловым оспаривают друг у друга честь представить новоприбывшего. Ивану Ивановичу Шувалову приготовлен чин обер-камергера и связанная с ним обязанность постоянно сопровождать императрицу — честь, о которой раньше нечего было и думать. Он едет в царской свите в Крым — знаменитое, связанное с «потемкинскими деревнями» путешествие в Тавриду — и наконец-то получает возможность заехать в Москву для осмотра Московского университета, так занимавшего его мысли и ни разу им не виденного.
Екатерина II — И. И. Шувалову
Иван Иванович! Уведомления ваши о всем том, что вы в путешествии своем между двумя столицами нашли для себя приятного, тем более служат к моему удовольствию, коль нимало не сомневаюся об истине оных, знав свойственную вам искренность и похвальное к добру общему усердие. Пребываю впрочем к вам благожелательная
Екатерина в Петергофе июля 16-го дня 1779 г.
Примирение выглядело полным. Кто мог знать, что на каждый свой переезд — даже в Москву, даже в деревню — Шувалову следовало получать разрешение самой императрицы. Отсутствие его во дворце вызывало немедленные вопросы, а в редких отъездах он был связан обязательством писать Екатерине подробнейшие письма о наблюдениях и впечатлениях — род неумолимого контроля, который царица не собиралась никому препоручать. И главное — брезгливая неприязнь, которую Екатерина и не думала скрывать.
Есть у меня сосед, который во младенчестве слыл умницей, в юношестве оказывал желание умничать, в совершеннолетии каков увидите из следующего. Он ходит бодро, но когда два шага сделает направо, то, подумавши, пойдет налево; тут встречаем он мыслями, кои принуждают его итти вперед, потом возвращается назад. Когда я гляжу на него, то он, утупя глаза в пол, передо мною важничает, в душе меня труся. Каков путь его, таковы и мысли.
Екатерина II. Сатира «Нерешительный», посвященная И. И. Шувалову
Нерешительный… Что можно было прибавить к этой беспощадной оценке!
Глава 4
Говорят свидетели. Говорит время
…Вы в Санкт-Петербурге не доверяете никому, боитесь, сомневаетесь, ищете помощи, но не знаете, где ее найти…
Год 1773-й
Я — Ваш законный император. Жена моя увлеклась в сторону дворян, и я поклялся… истребить их всех до единого. Они склонили ее, чтобы всех вас отдать им в рабство, но я этому воспротивился, и они вознегодовали на меня, подослали убийц, но Бог спас меня. [После победы обещание пожаловать казаков, татар, калмыков] рякою с вершины и до устья и землею и травами и денежным жалованьем, и свинцом, и порохом, и хлебным провиантом, и вечною вольностью. Я, великий государь император, жалую вас.