Егерь
Шрифт:
— Петрович, проверь!
Кот осторожно приблизился к покойному, обошел дерево, принюхался. От него шла волна неодобрения, смешанного с изрядной дозой недоумения, однако опасности он не почуял.
— Карауль, — кивнул я напарнику и сам приблизился к мертвецу. — Так, что мы имеем с клиента?
Состояние названного клиентом оказалось весьма плачевным: обнаженные по плечи руки покрыты ссадинами, царапинами и черными пятнами синяков, отчетливо проступивших на коже после смерти. Над лицом тоже кто-то неплохо поработал: нос расквашен, на лбу царапина, одно ухо почти оторвано, плюс ко всему явный перелом нижней челюсти. Оба глаза заплыли еще при жизни, а сейчас и вовсе превратились в омерзительного вида щели. И странная рана на щеке, очень смахивавшая на укус. Присмотревшись, обнаружил подобное и на руках. Футболка на груди
— Кто же тебя так отделал? — подумал я вслух, но, как ни надеялся, майор Исаев не отозвался. Видать, действительно занят. — Петрович, глянь.
Кот запрыгнул ко мне на руки, вытянул шею, втягивая воздух. Внимательно осмотрел руки и лицо, смешно сморщился и одарил меня образом скатывающегося по крутому склону румына. Картинка получилась сочная, с подробностями — тело по пути к подножию холма собрало все встречные камни и стволы деревьев.
— Это вряд ли, — задумчиво произнес я. — Больше похоже, что его били. И есть пытались. Видишь?
Петрович возмущенно фыркнул и спрыгнул на землю. Уткнулся носом в отпечаток ботинка ученого в метре от дерева. Муркнул призывно.
— А вот это правильно, — поддержал я напарника. — Пошли по следу.
Дерево с нанизанным ксенозоологом располагалось в стороне от звериной тропы, по которой уже на протяжении километра шагали пропавшие члены исследовательской группы. Заметил я его издалека и сразу подошел ближе, не озаботившись рассмотрением следов. Теперь же это упущение мы с питомцем собирались исправить. На анализ обстановки ушло минут десять — настолько рисунок оказался запутанным.
Но сначала мы нашли шлем. Стандартный, как у давешнего безопасника. Он валялся посреди крошечной полянки, над которой где-то на невообразимой высоте в кронах деревьев виднелся просвет. Жизнелюбивая, хоть и чахлая трава здесь была гуще, чем в округе, поэтому на этот явно выбивавшийся из пейзажа предмет мы наткнулись, лишь когда прошли по следам мертвеца метров тридцать. Судя по расстоянию между отпечатками подошв и их глубине, покойный пытался от кого-то или чего-то убежать. Вокруг шлема трава была безжалостно вытоптана, на нескольких стеблях мы заметили капли крови. В одном месте растительность была прикатана, — скорее всего, румын упал и перекатывался по земле, закрываясь от ударов. Потом смог подняться на ноги и бросился бежать. Видимо, постоянно пялился назад, на неведомую опасность, потому и напоролся с разбега на шип.
— Это что же выходит, а, Петрович? — удивился я вслух. — Его оставшиеся двое били? И заодно есть пытались? Это уже клиника…
Кот со мной был полностью согласен, о чем и возвестил хриплым воем.
— Я бы еще понял, если бы их местные зверушки порвали, — продолжил я рассуждать, — но ведь они сами лезут куда ни попадя, а последний вообще из ряда вон.
— Что у тебя там? — прорезался в наушниках голос комбата. — Ага, вижу. Занятно…
— Товарищ майор, что «особист» говорит? — поинтересовался я.
— Да ничего он, сука, не говорит! — рыкнул Исаев. — Корочками тычет, полномочия предъявляет. Не вашей, говорит, компетенции дело. Ругается матерно. Короче, я его послал. Работай дальше.
— Есть! — Я еще раз окинул взглядом поле битвы, ничего нового не обнаружил и кликнул напарника: — Петрович, пошли.
А оставшиеся двое, похоже, на разыгравшуюся трагедию никак не отреагировали: две цепочки следов вели прочь от поляны и скрывались среди деревьев. И это совсем не укладывалось в голове. Что заставило их напасть на коллегу? Почему они его грызли? Да какого, вообще, хрена?! Черт, надо успокоиться, а то и самому недолго на нервах в неприятности влипнуть. Чуткий Петрович поспешил одарить меня успокаивающим образом: урчащий кот на коленях у человека, сидящего в кресле-качалке, на заднем фоне разожженный камин. Ага, есть у меня такая идея фикс, и питомец об этом знает.
— Спасибо, братан! — умиленно пробормотал я и попытался сосредоточиться на окружающей обстановке.
Получилось, что характерно. Как будто какая-то завеса слетела с глаз. Краски вновь стали яркими и сочными, в сознание ворвался разноголосый гвалт наполненных жизнью джунглей. Я нагнулся и с благодарностью погладил Петровича по холке. Тот на
— Это точно, — согласился я. — Димон, засекай координаты, еще один хладный труп есть.
В ответ донесся озабоченный матюг — Калашник принял информацию к сведению.
Система HD 44594, планета Находка,
4 сентября 2537 года
По следам оставшихся беглецов мы шли еще минут сорок. Оставили за спиной километра четыре — джунгли начали потихоньку редеть, деревья мельчали, все больше попадалось низкорослых кустов, трава стала куда гуще. К исходу часа и еще пары километров мы вышли на опушку. Судя по карте, шли мы в глубь острова, удаляясь от побережья, и выбрались на край обширной поляны, отделявшей лес от предгорий, — в самом его сердце высился небольшой массивчик километров пятидесяти длиной. Венчал его потухший вулкан о двух вершинах, с самой высокой точкой три тысячи девятнадцать метров над уровнем моря. А ничего так карта получилась, качественная. Топографы не зря беспилотники гоняли почем зря. Впрочем, не меньше потрудились и спутники, зависшие на геостационарных орбитах.
Впрочем, без борьбы джунгли сдаваться не собирались. Отдельные купы деревьев были разбросаны в километре, а то и в полутора от опушки. Оставшееся пространство занимали колючие кусты типа акации, заросли псевдобамбука — такие же густые и высокие, как на Земле, разве что цвет у коленчатых стеблей изначально желтый, а не зеленый — и высокий, по пояс, травостой. В нем как раз и обнаружились две явные прорехи, оставшиеся после пропавших ученых. Хотя вру, ученый один — счастливчик Женечка Королев. Судя по обнаруженному шлему, второй уцелевший — коллега Онни Мякеля, то бишь «особист». Теперь осталось решить, по какому следу идти. Собственно, разницы никакой, если беглецы разделились, ничто не мешает нам найти одного и вернуться к исходной точке. Долго, конечно, но с питомцем расставаться категорически не хочется. Лучше время потерять, чем голову. Я постоял еще немного в задумчивости, переводя взгляд с одной проплешины на другую, и решительно шагнул к правой. Петрович, подчиняясь мысленной команде, опередил меня и скрылся среди высоких стеблей.
Я старался идти осторожно, сливаясь с окружающей растительностью, благо «хамелеон» функционировал исправно, и особо не шуметь. А вот прошедший до меня явно такими вещами не заморачивался, оставил за собой настоящую просеку. Обычно такие следы находят после кабанов, ломившихся через камыш. Хороший след, отчетливый. При всем желании не собьешься. Таким макаром дошагал почти до середины «разделительной полосы» и выбрался на небольшую полянку, украшенную до боли знакомой пирамидой. Я даже не успел особо удивиться: только что пробирался через густой травостой, и вот уже у моих ног миниатюрный амфитеатр с довольно крутыми склонами. Чаша глубиной пара метров и диаметром добрых пятьдесят, в середине каменистая площадка, из которой вырастает геометрически безупречное нечто, отсвечивающее блестящими гранями. Я врубил увеличение, но ничего конкретного рассмотреть не сумел — пирамида как пирамида, в полтора человеческих роста, в основании почти столько же. Поверхность мало того что отливает металлом, так еще и едва заметно течет, раздражая глаза. В висках вдруг закололо, на затылок навалилась свинцовая тяжесть. Я неуклюже шагнул на склон, не удержался и съехал на заднице, по дороге сгреб несколько булыжников с кулак величиной и вырвал с корнем пару пучков травы. Остановился внизу, помотал головой, вслушиваясь в шорох осыпающегося песка. Черт, как же это я!.. Как коряга, и тело слушается с трудом. На самом пределе слуха возник назойливый писк, на одной ноте, бесконечно-заунывный. Меня неудержимо потянуло к загадочной пирамиде. Я тяжело поднялся на ноги. Что-то оттягивало правую руку. Опустил взгляд — ага, штуцер, зараза! Тяжелый, громоздкий и неудобный. И зачем он мне в этом прекрасном месте? Я разжал руку, оружие упало на траву. Сразу на душе стало легче, и я сделал первый шаг. Потом еще и еще. Пирамида впереди притягивала взгляд, манила загадочностью и совершенством формы. Я почувствовал, что должен до нее добраться во что бы то ни стало. Добраться и насладиться неземной красотой орнамента. Да, сейчас, еще пара десятков метров осталась…