Егерь
Шрифт:
— Может, не надо так демонстративно? — усмехнулся я.
— Ничего, им полезно. К тому же все претензии к майору.
Ага, как я его понимаю! Не уверен, что сам удержался бы от соблазна.
— Может, не будем нагнетать атмосферу? — все так же иронично поинтересовался безопасник, приблизившись к нам. — Как дети малые, майн гот! Я заинтересован в добровольном сотрудничестве.
— Кто бы возражал, — пожал я плечами. — Огласите весь список, пожалуйста.
Калашник отвернулся, сдерживая смех, «особист» же на подначку не повелся.
— Мы должны опросить вас под протокол, — принялся перечислять он казенным тоном. — Подвергнуть необходимой процедуре сканирования. Изъять для исследования все заинтересовавшие технический отдел образцы. Скопировать содержимое инфоблока вашего баллистического компьютера…
— Пока хватит! — остановил я собеседника. — Принципиальных возражений не имею. Можем приступать.
— Гут, — коротко поклонился Линдеманн. — Блажкович, займитесь пострадавшими. Опросите медика, скопируйте данные. Потом обследуйте объект. Я пока сниму показания с за… извините, с фигуранта. Да, и про кота не забудьте.
Техник неуклюже козырнул и упылил к беглецам, все так же лежащим у подножия пирамиды. Видимо, с медиком контакт он наладил без проблем, потому что уже через несколько минут они оживленно о чем-то болтали, сопровождая речь характерной жестикуляцией. Ну да, яйцеголовые они и в Африке яйцеголовые, будь хоть Охотник, хоть безопасник. Природа берет свое. Ничего, посмотрим, как ты с Петровичем договариваться будешь.
Несмотря на мою к нему неприязнь, надо признать, что Линдеманн оказался весьма хватким оперативником. Допрос вел толково и со знанием дела, заходил с разных сторон, неоднократно пытался подловить меня на противоречиях. Зачем ему это понадобилось, я так и не понял, тем более что ничего из этой затеи не вышло: я был предельно честен и в подробностях описал весь день, начиная с прибытия к пропавшему катеру и заканчивая метаморфозой загадочной пирамиды. Дима Калашник со страдальческим видом сидел рядом: он все уяснил с первого раза и уже минут сорок откровенно скучал. Но и не уходил далеко, памятуя о наказе майора. Петрович крутился поблизости, не сводя предельно подозрительного взгляда с безопасника.
Как бы между делом освободившийся технарь в очередной раз меня просканировал, синхронизировался с компом и скачал всю доступную информацию, а также отобрал и спрятал в спецконтейнер все разряженные боеприпасы. «Особисты», как я и предполагал, поморщились, когда узнали, что я самовольно зарядил скафандр и теперь его бессмысленно изымать для изучения, равно как и коннектор (вот чем бы я не пожертвовал ни при каких обстоятельствах). Вовремя сообразил, иначе остался бы на бобах. С оружием тоже пришлось расстаться, что не критично — новое выдадут, равно как и боекомплект. Насладиться конфликтом между моим питомцем и техником не вышло: главный «особист» предельно вежливо попросил меня посодействовать, что я и проделал — успокоил Петровича и растолковал, чего от него хочет странный долговязый хомо сапиенс. Кот уговорам поддался и вытерпел процедуру, однако по ее окончании обозвал техника «дуррраком» и, презрительно фыркнув, пометил ближайший кофр с аппаратурой исконно кошачьим методом.
Наконец Линдеманн от меня отстал. Как я подозреваю, по той лишь причине, что медлить дальше было некуда — пострадавших загрузили в катер, место происшествия зафиксировали на видео со всех ракурсов, насовали по округе камер и оставили пост из пары Охотников. Как я понял, безопасники собирались здесь еще поработать, но уже в режиме секретности, о чем Линдеманн нас с Калашником недвусмысленно предупредил. Потом еще пару минут пудрил мозги на предмет ответственности и неразглашения, после чего последовало высочайшее добро на вылет. Мы, понятное дело, возражать не стали — дружно загрузились в катер Охотников, благо комбат Исаев приказ безопасника подтвердил. Мощная машина прыгнула к облакам и устремилась по пеленгу к базе, оставив неприветливый остров далеко позади. И только сейчас я позволил себе слегка расслабиться — пусть теперь у «особистов» голова болит насчет всех этих зловещих «чудес». А нам с Петровичем нужно хорошенько отдохнуть. Кот согласно муркнул, уловив отголосок моих мыслей, и принялся тереться мордой о мою ладонь.
Система HD 44594, планета Находка,
4 сентября 2537 года
База встретила нас не очень приветливо. Меня с напарником высадили не в стартовом комплексе, как всех остальных Охотников, а в так называемом «секторе-2», «дворике», ограниченном с двух сторон «лепестками» исследовательских корпусов, а с третьей — силовым полем. База после посадки была ориентирована по сторонам света, первый «лепесток» смотрел строго на север. Вообще, таких «двориков» было шесть, через каждые шестьдесят градусов, и наш второй сектор, расположенный между «лепестками» номер два и три, выходил аккурат на восток. Базировались тут в основном медики, и львиная часть корпусов принадлежала им. Здесь же, внутри периметра, высились полусферы карантинных капсул, куда меня с напарником и загнали. Побитых «коматозников» поместили в такие же апартаменты, но отдельно от нас. В карантине нам с Петровичем пришлось провести не самые приятные в жизни полчаса, потом мы попали в заботливые руки медика средних лет, который и вкатил нам лошадиную дозу антидота. Питомец почему-то дико испугался инъектора в руках медбрата, и мне пришлось его ловить и долго уговаривать. Кое-как уломал, но Петрович в процессе крыл нас таким отборным кошачьим матом, что я невольно заслушался. Хорошо, что санитар ничего не понял, а то бы реально обиделся.
Вырвавшись наконец из цепких лап медиков, мы попали в не менее цепкие руки безопасников, вернее, задействованных ими ребят из технической службы. В их лаборатории пришлось расстаться с оружием, за исключением холодного, и с боеприпасами. Они же отобрали скафандр, несмотря на мои возражения. Отвоевать удалось лишь шлем с коннектором, но для этого пришлось привлекать к разборке майора Исаева. Хорошо хоть догадались «сменку» мне припасти — рассекать по базе в одном термобелье то еще удовольствие. Петровичев ППМ я тоже не отдал.
Покончив с процедурами так называемого первичного контроля, я связался с непосредственным начальником и выторговал час на приведение себя в порядок. Майор почти не сопротивлялся, а посему мы с Петровичем с чистой совестью завалились в родной жилой блок, потратив на дорогу десять минут из отвоеванных шестидесяти. В каюте я времени зря терять не стал, забрался в душевую кабинку. Заодно и питомца помыл, хоть тот и сопротивлялся отчаянно. Полфлакона кошачьего шампуня отбили успевшие въесться в шерсть запахи джунглей, приправленные явственным гнилостным духом — насыщенный влагой тропический лес весьма способствовал быстрому разложению любых останков, так что амбре там стояло еще то.
Мы успели немного подкрепиться, а я еще и влез в повседневную форму, когда в каюту заявился майор Исаев собственной персоной. Вид он имел слегка растрепанный, в настроении пребывал не самом лучшем и сразу же принялся нервно мерить каюту шагами, параллельно успевая грузить нас планом предстоящих мероприятий.
— Значит, так, Денисов! — начал он издалека. — Сейчас идем к Яковлеву, будем при нем разбираться с Линдеманном. Потом придется еще раз наведаться к медикам, там пройдешь мнемосканирование. Я буду рядом, расслабься. Постараемся настоять на минимальном вмешательстве. В основном говорить буду я. Беседа предстоит не самая приятная, но ты не лезь, лаяться с «особистом» моя задача. Спросят — ответишь. Ничего скрывать не надо, даже если безопасник начнет про мои приказы расспрашивать, говори как есть. Задача ясна?
— Так точно, товарищ майор! — Я постарался принять самый серьезный вид, на какой был способен. — В разборки не вмешиваться, отвечать только на заданные вопросы.
— Молодец! — Майор обвел каюту задумчивым взглядом, задержался на шлеме, который я бросил на журнальном столике. — ППМ дай.
Я вопросительно уставился на начальника.
— Чего смотришь? — ухмыльнулся он в усы. — ППМ давай сюда, говорю. Не переживай, верну потом.
Я пожал плечами и передал Исаеву ажурную корону прибора. Петрович зыркнул на него с подозрением — дескать, чего задумали? — но этим и ограничился.