Египетская мифология

Мюллер Макс

Текст затем переходит к несвязному перечислению особых грехов, которых, как заявляет покойный, он не совершал, одно из так называемых «отрицательных признаний».

Очень трудно судить о нравственности нации на расстоянии нескольких тысяч лет и по скудному материалу, добытому в основном из мест захоронения. Такие надписи создают преувеличенное впечатление о благочестии, которым мы не должны обманываться, также как не следует обольщаться детально разработанными приготовлениями к жизни после смерти. Эта последняя черта не сделала египтян нацией суровых философов, как часто считают современные люди. Напротив, их поведение было веселым до фривольности, и многие суеверия являлись легко преодолимым барьером для их легкомыслия. Самая популярная песня на праздничных обедах [596] призывала использовать каждый день для удовольствия и радостной жизни, «пока не придет день отправиться к земле, откуда нет возврата». Лучше использовать свое состояние для роскоши, чем для могилы. Даже гробницы самых великих и самых мудрых, подобно обожествленному Имхотепу, теперь заброшены и забыты. Это противоречие главенствующего взгляда на ценность заботы о мертвых столь же вопиюще, как конфликт между правилами поведения в жизни, которые изложены в книгах мудрости [597] , и действительным соблюдением этих правил. Все мудрецы, например, осуждают пьянство с практической точки зрения, однако пьянство, похоже,

было весьма распространенным пороком в Древнем Египте [598] . Можно доказать, что точно такое же отношение существовало ко многим порокам, запрещенным как моралью, так и религиозными книгами.

596

Эта песня существовала в различных критически пересмотренных текстах, и утверждали, что она была популярна до 2000 г. до н. э., поскольку была найдена в погребальном храме одного из царей XI династии. Более подробно об этой дискуссии см. «Liebespoesie der alten Aegypter» современного автора, p. 29; ср. также: Breasted. Development. P. 182.

597

Самым древним из этих этических документов является известный Prisse Papyrus, впервые переведенный F. Chabas в его «Etudes sur le papyrus Prisse». Paris, 1887 (ср.: Gunn B.G. The Instructions of Ptahhotep. London, 1908). Этот прозаический и прагматический текст, который все же остается очень неясным, как заявлено, датируется периодом III и IV династий. Наставления мудрого Ани (Chabas. Les Maximes d' Ani. Chalon-sur-Saone, 1876), написанные в период Нового царства, имеют более высокую литературную и этическую ценность.

598

Изображения сцен пьянства помещали в качестве шутки даже в гробницах. Примечательно, что имя царя Psamme-tichus означает «смешиватель», то есть изобретатель новых смешанных напитков (p-sa-n-metk).

С другой стороны, кодекс моральных правил, если судить по этим источникам, теоретически самого высочайшего типа. Так, в «отрицательные признания» Книги мертвых включены среди кардинальных грехов даже ложь, клевета, сплетни, (неуемная?) скорбь, ругательства, хвастовство, жестокое отношение к животным (даже к безвредным диким животным), тушение огня (когда он нужен другим?), запруживание воды (для частного пользования), осквернение реки и пр. Другие тексты сообщают нам, что грехом считалось уничтожение всякой жизни, даже в яйце. Формальные ограничения относительно чистого и нечистого, похоже, были многочисленны, хотя мы мало знаем о них. Когда, например, мы читаем в Книге Бытия, 43: 32, что «египтяне не могут есть с евреями, потому что это мерзость для египтян», это, вероятно, означает, что всех иностранцев считали церемониально нечистыми. Странно, что запрет на свинину, похоже, развился только в более поздний период, возможно после 1600 г. до н. э. (о причинах см. гл. 5, коммент. 33). Впоследствии свинью считали самым нечистым животным, полностью пачкающей все, чего бы она ни коснулась. Греческие писатели утверждают, что коров в Египте не полагалось убивать, очевидно из-за небесной коровы и богинь, которых идентифицировали с ней. Многие виды рыб находились под запретом – в некоторых областях все рыбы – затем (во многих местах?) запрещали использовать головы убитых животных, не потому, что они были нечистыми, но потому, что как средоточие жизни они принадлежали богам, так что головы постоянно приносили в жертву. Кровь, возможно, только в отдельных областях считалась у египтян нечистой. Сейчас трудно решить, какие из этих правил относительно чистого и нечистого изначально являлись действительно местными и какие скорее возникли из табу, налагаемого святостью, чем из табу, вызванного отвращением (см. гл. 1, коммент. 3). Существовали специальные законы о чистом и нечистом для приносившихся в жертву животных. Некоторые правила, например о нечистоте женщин в определенный период, являлись общими. Обрезание существовало в Египте с незапамятных времен, но не имело религиозного характера и было просто приготовлением к браку. Оно применялось к девочкам так же, как к мальчикам. Ограничения брака из-за родства, похоже, не существовало. Брак с сестрой был самым обычным явлением, и Рамсес II явно взял в жены собственную дочь, Бентанат. Полигамия в теории была не ограничена, хотя практически мало распространена.

Если верить эпитафиям, благодеяния нуждающимся – «дай хлеб голодному, воду жаждущему, одежду нагому, корабль выброшенному на берег» – покровительство слабому, честь и пр. соблюдались столь тщательно, что это удовлетворило бы самые высокие моральные требования [599] . Однако, к несчастью, мы также читаем о многочисленных преступлениях, особенно о злых и жестоких чиновниках. И среди других народов репутация египтян никогда не была блестящей. Практически они придерживаются, как мы уже установили, во многих отношениях скорее нестрогой морали.

599

См.: Renouf. Religion of Ancient Egypt. P. 73 ff; Breasted. Developmen. P. 165 и ел.

Рис. 193. Храмы самого раннего периода

Одну из причин этого можно найти в сухом формализме религии. Будучи слишком сильно привязана узами традиционализма к несовершенным верованиям жестоких предков, религия не могла обеспечить успешного духовного развития и поэтому не сумела придать столь же серьезного значения этической стороне, как некоторые другие языческие верования. Совершенно справедливо, как мы уже видели, что вера, будто спасение души главным образом зависит от нравственной жизни, очень стара и что после 2000 г. до н. э. она была сформулирована более четко. Однако самый ранний предшественник «отрицательных признаний», отрывок из «Текстов пирамид», в котором заявлено, что душа человека может подняться на небо благодаря своей нравственности, все еще основан на чисто формальной справедливости.

Он не проклинал царя;Он не насмехался (?) над богиней Убастет;Он не плясал на гробнице Осириса (?) [600] .

Поэтому, когда мы узнаем, что перевозчик богов будет перевозить на небо только «праведных мертвых», не следует думать о справедливости в духе Нового Завета. Некоторое продвижение к более высоким этическим идеалам и личному благочестию можно, однако, проследить после 1500 г. до н. э., как мы увидим в нашей заключительной главе.

600

Этот интересный текст ошибочно был смешан с царскими ритуальными формулами («Pyr.», 164 и ел.).

Рис. 194. Охранные статуэтки и охраняющие храм змеи

Храмы доисторического периода, в которых

находились идолы, были просто хижинами примитивной формы, сделанными из легкого материала (рогожи, плетенки или соломы). Ограда и, возможно, маленький двор защищали вход, как представлено на одном из наших рисунков, он украшен наверху рогами и столбами по обеим сторонам. Позднее, благодаря удивительному развитию архитектуры, храмы превратились в большие строения из камня, только внешние дворы обычно окружали стены из саманного кирпича. Дорога, ведущая к храму, была, как правило, широкой, ее содержали в порядке ради процессий, и вдоль дороги выстраивались статуи (в основном сфинксов и других священных животных), чтобы охранять вход от злых сил. Передняя стена состояла из двух высоких, напоминающих башню строений, так называемых пилонов, которые украшали флагштоками и изображениями больших размеров, обрамляющими вход. Перед ними обычно возвышались два обелиска из гранита, самой важной частью которых была пирамидальная вершина обелиска, бенбен, или пирамидка. Ее иногда делали из металла. Позади пилонов обычно находился просторный двор, где светские лица могли собраться и стать свидетелями жертвоприношений. Следующим был слабо освещенный зал с колоннами, в котором собирались жрецы, и, наконец, самое святое место, темная камера (adytum), доступная только для жрецов высокого ранга. Здесь обитал главный идол или священное животное, часто помещенное в святилище в форме часовни, или naos, которое по возможности вырезали из цельного камня. Вокруг эдита находились небольшие склады, в которых хранили кое-какое снаряжение божества и церемониальную утварь и книги. В больших по размеру храмах помещений могло быть больше, но те, которые мы только что упомянули, были обязательны. Если в одном храме поклонялись нескольким богам, каждое божество могло иметь особый эдит, так что практически несколько параллельных святилищ были объединены, хотя не всегда под одной крышей. Идолов триады, по крайней мере в основном, объединяли в одном эдите. При больших храмах имелись кухни для приношений и праздничных трапез, лаборатории для приготовления священных духов и пирогов, лавки для продажи амулетов паломникам и пр., и вокруг них строили дома для жрецов и амбары для хранения продовольствия, так что образовались небольшие священные города.

Рис. 195. Фасад храма согласно египетскому рисунку

Вместо статуй богов, о простоте которых мы уже говорили, иногда встречались колонны с головой божества, наподобие греческих герм [601] , или с божественными эмблемами. Такие «скипетры» или «колонны» по высоте иногда напоминали обелиски. О них упоминали как об объектах поклонения, и на рис. 196 мы видим царя, приносящего им жертвы как «богам» [602] . Первоначальное значение их неизвестно, так что мы не можем сказать, насколько они являлись аналогами священных колонн семитов.

601

См.: Mythology of All Races. Boston, 1916. i. 195.

602

Рисунок взят из книги: Naville. Festival Hall», Plate IX. См. далее: Mariette. Denderah. iii. Plate LXIII, где мы узнаем, что небольшие колонны часто покрывали одеждами, чтобы они выглядели как статуи. W. Spiegelberg показал (RT xxv. 184 (1903), что название этих монументов было «палки» (то есть, вероятно, «столбы»). Наш рисунок подтверждает частоту появления рогатых черепов на самых древних из этих колонн. О связи обелисков и таких эмблем см. в «Pyr.», 1178.

Украшения храма были предельно унифицированы: потолок всегда окрашивали в синий цвет, чтобы представить небо (обычно с указанием звезд и иногда с тщательно выполненными рисунками созвездий), в то время как земля была зеленой и голубой, как заливные луга или Нил, так что каждый храм является воспроизведением мира, микрокосмосом. На внешних стенах светским лицам рассказывают о деяниях царственного строителя, часто о его войнах. На внутренних стенах для жрецов изображали сцены богослужений.

Это описание обычного храма не приложимо ко всем религиозным постройкам. Особняком стоят погребальные святилища для культа душ умерших царей [603] , так как их создавали для тех, кто был отмечен исключительным рождением или восхождением на царский трон. То же можно сказать и о более монументальных постройках, которые воздвигали, когда фараон праздновал так называемый «юбилей тридцати лет» и пр. [604] Некоторые большие святилища, построенные царями V династии, совершенно одинаковы: на обширном основании, окруженном дворами с алтарями, стоит единственный обелиск, слишком высокий, чтобы быть монолитным. Такие обелиски воздвигали в честь бога-солнца, чья ладья, построенная из кирпичей, находилась поблизости, как место его отдыха. Настенные украшения этих святилищ также необычны и изображают совершенно мирские сцены.

603

Об одном из самых необычных характеров см.: Naville. The Eleventh Dynasty at Deir el Bahari. London, 1894–1908.

604

Повторение этих праздников с интервалом много меньше тридцати лет, подобно их необычному имени, которое сей час обычно объясняют как «Праздник хвоста» (?), еще неясно. Petrie («Royal Tombs», i. Plates VII, VIII) показал, что более раннее название было другим («праздник дыры»?) и что самые древние строения, в которых отмечали этот праздник, были довольно простыми, как на сопровождающей иллюстрации. Первая из изысканных построек более позднего периода найдена Naville и описана в его «Hall of Osorkon» II. London, 1892.

Рис. 231. Наиболее ранняя конструкция для «Праздника хвоста»

Рис. 196. Царское жертвоприношение перед священными колоннами Бубастиса

Жрецы делились на различные категории [605] ; некоторые исполняли обязанности регулярно, в то время как другие имели светские занятия и приходили в храм лишь время от времени (так называемые «жрецы на час»). У знати жречество было чисто номинальным. В более ранний период между жрецами и мирянами не существовало большого различия. Положение царя как верховного жреца нации было связано с его божественностью. Он выступал в роли надежного заступника перед богами, и с незапамятных времен о «жертвоприношении, предложенном царем» мечтал каждый умирающий, поскольку существовала уверенность, что оно будет приятно богам и обеспечит покойному вечную жизнь. Однако издавна высокое жреческое положение фараона превратилось в фикцию, и в Новом царстве мы обнаруживаем острые конфликты между царской властью и жрецами, в то время как в более поздний период жрецы образовали уже практическую касту, как в древнем Израиле.

605

О категориях египетского жречества см.: OttoW. Priester und Tempel im hellenistischen Aegypten. Leipzig, 1905. Эта работа относится, конечно, только к самому позднему периоду.