Его любимая эгоистка
Шрифт:
–– Я и есть… то есть, ничего не случилось. Но должна тебе сказать, что Ланс Канди вызывает у меня очень сильную волну… негодования.
–– Заметила.
–– И я уже говорила, что собиралась приложить все усилия, чтобы с ним более не встречаться?
–– Было.
–– А знаешь, почему? Потому что он будит во мне… темные силы. Я вне себя, стоит только вспомнить о нем. Мне хочется рвать и метать, вот как он на меня действует. Ненавижу! И потому вынуждена отказаться от первоначального обещания помощи. Я же… да запросто могу утратить выдержку, окажись снова рядом с этим несносным типом. – тут Лави
–– С тобой все хорошо?..
–– Нет. Мне плохо, – вот это она сказала, как выдохнула, и очень уверенно. – Потому… потому, что вынуждена отказать тебе в помощи, Генри. Мне очень плохо от этого. Я же всегда была за тебя, но сейчас… мне надо успокоиться, наверное.
–– Я тоже так считаю.
–– И подумать… обо всем.
–– Если ты хочешь все же ввязаться в авантюру по расстройству сговора, то прошу оставить такие мысли. Ты добрая девочка, всегда это знала, но этот случай не по силам никому.
–– Да, да… никому. Извини, Генри, но мне сейчас лучше пойти к себе.
–– Иди. И постарайся успокоиться. У меня есть пилюля… дать?
Генри только отвернулась к прикроватной тумбе, а как развернулась снова, то сестры уже не оказалось в комнате.
–– Что с ней? – спросила у пустоты. – Так странно себя вела. Вот! У меня даже слезы просохли. Ох уж, эта Лави. Умеет же заморочить голову. Но она права: безвыходных ситуаций не бывает. Спасибо, сестричка.
Глава 4. Приготовления к балу
На следующее утро Лавиния поднялась с постели вся разбитая. Оно и понятно, заснуть ведь смогла уже с рассветом. Виной тому было непонятное возбуждение, отделаться от него не помогли ни ванна, ни мысленный подсчет овечек, ни молитва, ни пилюля, которую добыла для нее верная Мери. Ее служанка еще очень забеспокоилась, увидев, какой расстроенной вернулась хозяйка от сестры. Попробовала расспросить, но натолкнулась на суровый взгляд зеленых глаз, вот и прикусила язык. А потом еще удивилась, что мисс решила прибегнуть к помощи успокоительного.
–– Не помню другого такого случая! – всплеснула девушка руками. – Что бы вы, госпожа, да пилюли глотали!.. Ох, не хмурьтесь так, я умолкаю.
И вот Лавиния поднялась с постели последней из обитателей особняка, и ее чуть ни шатало от слабости и головокружения. А день предстоял совсем непростой и неспокойный, очень даже суматошный. Близилось самое главное событие сезона: бал у императора. До него осталось совсем ничего времени, дел же переделать надо было немеряно.
–– Госпожа, сразу после завтрака обещала приехать портниха…
–– Знаю, Мери. Не трогай мои волосы, не нужна мне прическа, я просто подвяжу их лентой…
–– Вы помните, что завтра, ближе к ужину, в дом прибудет господин Клаус?
–– Как же без парикмахера!..
–– А сегодня он обещал заскочить к нам перед обедом, чтобы заранее продумать прически дамам семьи Терри.
–– Угу… Еще нам с сестрами предстоит поездка к обувщику, в модную лавку к мадам Лили за веерами к бальным платьям, навестить парфюмера, который должен сегодня исполнить обещание и подобрать для каждой из нас свои духи. Мне грозился
–– И куда вы снова так спешите, мисс? Осторожно! Не споткнитесь на лестнице…
–– Так на завтрак же!.. – донеслось уже с последних ступеней, то есть с первого этажа.
А в столовой ее уже поджидали. Все семейство собралось за столом, и каждый из его членов открыто или украдкой посматривал на дверной проем. Графиня при этом слегка покусывала губы и еще теребила край салфетки. Граф немного хмурился, продумывая свою речь. Он же должен был вот сейчас уже объявить о сговоре с семьей Канди на счет брака Ланца и Генриетты. Причем так, будто никому еще в доме об этом неизвестно. Разумеется, волновался и несколько раз то слова своего обращения к семейству местами переставлял, то в корне менял предложения. Уф, он был открытым человеком, и всякие там увертки, пусть и во благо ближним, отнимали у него много сил. А вот старшая его дочь в это утро смотрелась на удивление спокойной. С чего бы? Вчера убежала из-за стола вся такая взвинченная и с глазами, полными слез, а сегодня сидела на своем месте, как обычно: тихо и мирно. Но! В Генри чувствовался заряд энергии. С чем он был связан?
Вернее, кто ей его передал? Не Лавиния ли? От этой девочки всего можно было ожидать. Это же цунами… с рыжими локонами и в кружевах! Большая выдумщица, бунтарка и подстрекательница. Не повлияла ли на настрой старшей сестры? А что, такое пару раз уже было. Но когда только успела, ведь лакей сообщил, что младшая из дочерей крепко проспала у себя в комнате, и даже утром ее трудно было добудиться. Нет, что же творилось в его доме? Анри Терри чувствовал, как воздух столовой чуть ни потрескивал от напряжения. Вот и Матильда сегодня не уткнула нос в книгу по обыкновению. Она демонстрировала на удивление прямую осанку, но тоже нет-нет, а посматривала на дверь. Ждала явление сестры? Отчего? И где, черт возьми, Лавиния? Почему задерживалась? Никаких нервов не хватало с этими дочками!
И вот младшая из дочерей появилась. Бледная, непривычно вялая, а это значило, что явно не выспалась. Такой факт ставил под сомнения доклад лакея, вот граф и взял себе на заметку присмотреться внимательнее к Гансу. Но с ним следовало разобраться потом, а сейчас все же надо было понять, что происходило, какой скрытый от его понимания процесс шел под самым носом. Когда он последний раз видел Лавинию такой тихой и как бы даже вялой? Да никогда! Чуть притихшей, вот это бывало каждый раз, если задумывала каверзу. От такой мысли герцог поежился. Ведь что случается с активным вулканом, если он на время затухает? О, не к добру он подумал об извержении!..
–– Лави, девочка моя, отчего бледна? – вот и графиню, похоже, насторожил внешний вид и настрой младшей дочери. – А что это ты почти и не причесалась, детка?
–– Голова что-то побаливает…
Вся на себя не похожая девушка вздохнула и плавно опустилась за стол на свое место. Настолько плавно, будто легкий листок, сорвавшийся с ветки, покачался на безветрии, да и спланировал вниз. А за ней так и следили четыре пары внимательных глаз. И только одни из них сверкнули потом весельем.
–– Спать не давала скорбь по потерянной шляпке? – еще и фыркнула при этих словах Матильда.