Его величество Человек

Файзи Рахмат

Мехриниса ничего не ответила, она только кивнула, милиционеру. Ее вниманием сразу же завладел мальчик. Он смущенно стоял в сторонке, опустив руки, и недружелюбно посматривал исподлобья на присутствующих.

Мубаракхон окинула мальчика строгим взглядом и обратилась к милиционеру:

—Где он был?

—На базаре.

—Что же, он на базаре и спал? — нахмурив брови, спросила заведующая.

—Не на базаре. В саду мы спали,— тихо сказал мальчик, по-прежнему не поднимая головы.

—В

саду?

—Да, за чайханой.

—С кем ты был? Назови своих товарищей.— Мубаракхон смотрела на беглеца в упор.

—Нет.— Мальчишка решительно выдвинул подбородок и сверкнул глазами.

—Почему?

—Бить будут.

Милиционер махнул рукой, и по его жесту можно было догадаться, что паренек действительно попал в дурную компанию.

—Ты ведь не знал, кто они такие, правда? — Махкам-ака положил широкую ладонь на плечо мальчика.

Тот еле заметно покачал головой, на глаза его навернулись слезы.

—А как тебя зовут? — спросила Мехриниса, чувствуя, как слезы мальчика пробуждают в ней сочувствие к нему.

—Ренат.

—Что ты думаешь теперь делать? Останешься здесь или опять уйдешь на базар? — Мубаракхон по-прежнему строго смотрела на мальчика.

Ренат молчал.

—Здесь, конечно, останется. Куда же он пойдет? Верно, Ренат? — Махкам-ака ласково заглядывал мальчику в лицо.

Тот благодарно взглянул на незнакомца и прошептал:

—Здесь останусь.

—Тогда иди в свою группу. Умойся, приведи в порядок одежду,— уже мягче сказала Мубаракхон.

Неслышно ступая, Ренат направился к двери, с опаской оглядываясь на милиционера.

—Иди, иди... Их было четверо. Украли курицу, он-то и попался при попытке ее продать,— беззлобно засмеялся милиционер.

—Ренат украл? — удивилась Мехриниса.

—Украли другие, а ему велели продать. Старшие-то, видимо, всегда шатаются по базару. К сожалению, их я не смог задержать. А этот, я думаю, в компанию к ним попал случайно, неопытный, зеленый.

—Птенец-слеток? — улыбнулся Махкам-ака.

—Вот именно... А теперь разрешите мне удалиться.— Милиционер снова откозырял, попрощался и ушел.

Ренат стоял у окна своей комнаты в кругу ребят, которые с любопытством разглядывали его, пытались расспрашивать. В окно Ренат видел, как супруги Ахмедовы вместе с Мубаракхон пересекли двор и пошли к столовой. Но вот Махкам-ака заметил плачущую девочку, стоявшую чуть в стороне от всех, и направился к ней. Мехриниса и Мубаракхон смотрели ему вслед.

—Что случилось, доченька? — спросил он тихо и попытался погладить ее по худенькой спине.

Девочка, вытирая слезы грязными кулачками, оттолкнула руку кузнеца и заревела во весь голос.

—Погоди, погоди, доченька.— Махкам-ака ласково взял девочку за

руку, отвел кулачки от лица и заглянул ей в глаза.— Ну, скажи, о чем ты плачешь?

Девочка никак не могла успокоиться.

—Кто тебя обидел? Ах, понял, понял, ты проголодалась!

Девочка внезапно замолчала и круглыми мокрыми глазами внимательно посмотрела на чужого дядю. Он ей понравился. Девочка улыбнулась и шмыгнула носом. Махкам-ака развязал поясной платок и вытер ей нос. Мехриниса не выдержала и тоже подошла к девочке, присела на корточки возле мужа.

—Как тебя зовут, доченька? — спросила она.

Девочка переводила взгляд с Махкама-ака на Мехринису, но ничего не говорила.

—Скажи, как тебя зовут? Почему ты молчишь? — повторила вопрос Мубаракхон.

—Дзидра,— безучастно ответила девочка, снова насупившись.

Мехриниса достала из кармана горсть урюка и протянула ей. Но Дзидра не взяла лакомство. Она только пристально вгляделась в Мехринису, потом вдруг зажмурилась, вскрикнула «мама!» и закрыла лицо руками. У Мехринисы сжалось сердце, она крепко обняла девочку.

Вокруг них уже образовалась толпа из взрослых и детей.

—Ничего не случилось. Вспомнила девочка мать и плачет. Расходитесь, пожалуйста,— тихо говорила Мубаракхон собравшимся.— И мы пойдем. Идем с нами, Дзидра.

Но Дзидра продолжала всхлипывать и, казалось, ничего не слышала. Махкам-ака гладил спутанные светлые волосики девочки и уговаривал ее не плакать.

—Пойдем, пожалуйста,— настойчиво сказала Мубаракхон.

Махкам-ака взял Дзидру на руки и направился прямо в кабинет директора.

Мубаракхон окликнула воспитательница, и она задержалась в коридоре.

—Дай-ка я вытру тебе лицо.— Мехриниса вынула чистый платочек.— Хочешь быть моей дочкой? — спросила она, улыбаясь.

Девочка нахмурилась и отчужденным взглядом, словно что-то вспомнила, обвела комнату.

—У тебя будут сестренки и братишки, они веселые, все вместе играют,— ласково, спокойно убеждал девочку кузнец.

Дзидра не отвечала.

—Пойдем к нам. Если соскучишься или не понравится, придешь обратно,— терпеливо продолжал Махкам-ака.

Вместо ответа Дзидра спрыгнула со стула и подошла к чайнику.

—Можно попить воды?

—Я дам тебе чаю,— обрадовалась Мехриниса, налила в пиалу чай и подала девочке.

Дзидра неумело обхватила двумя руками пиалу и торопливо отхлебнула. Чай был горячий, девочка раскрыла рот, часто задышала, из глаз у нее опять брызнули слезы. Мехриниса быстро выхватила у Дзидры пиалу:

—Что ж ты не подула, доченька? Не привыкла ты к чаю. Ну, ничего, сейчас я тебе остужу.— Мехриниса начала переливать чай из одной пиалы в другую.