Его жажда
Шрифт:
— Только душевно… — шел я с ней на руках через толпу тусовщиков разных мастей. — Я хочу ее реанимировать. Нужна пустая комната. Приватная кабина.
— Сейчас все заняты, босс.
— Мне наплевать. — Я ногой вышиб дверь в первую попавшуюся студию для танцев. На шесте кружила стриптизерша, довольный клиент ерзал на кожаном диване. Такая тут атмосфера — это и есть мой бизнес, мое дело. Но сейчас плевать на все вокруг. — ПОШЛИ ОТСЮДА ОБА! ЖИВО!
Кабинка опустела. Дверь закрыли. Я усадил Камиллу на диван. Взял из бара виски и налил в стакан.
Этот день не был похож на остальные. Вот я и не выдержал — забрал ее к себе. Терпеть я больше не могу. Довольно. Я получу свое сегодня. Без каких-либо "но".
— Ты понимаешь, что произошло? — смотрел я на нее и наливал еще в стакан. Протягивал Камилле выпивку. — Может, выпьешь для храбрости?
— Что ты натворил?
— Извини, я сорвался. Все эти карусели у меня в печенках уже сидят. Я хочу, чтобы ты была здесь — со мной. И это будет так, а не иначе.
— Он за мной придет. Все это обернется против нас обоих.
— Мне плевать, малышка. Пей.
Я стоял возле дивана и протягивал стакан, наполненный янтарным светом.
— Мне тяжело.
— Если выпьешь — станет легче. Поверь мне. У самого так постоянно. Тупо бухаю, когда думаю о нас с тобой. Ничего не помогает. Но боли становится меньше.
— Это просто иллюзия, — качала она головой. Медленно. Как будто в бреду. — Это иллюзия, Марс. Обычная иллюзия.
— Ну и пускай, — присел я рядом на корточках. Положил ладонь ей на колено и все так же протягивал стакан со спиртным. — Зато в этих иллюзиях я снова вижу нас. Тебя и меня. Мне кажется, что мы могли снова быть вместе.
— Это невозможно, — шептали ее губы.
Кэм была похожа на загнанную дичь. Которую держали зубами за шею. Она понимала, что сопротивляться бесполезно. Все уже зашло чересчур далеко. А сил не осталось — ни физических, ни моральных. Она смирилась и не отбивалась больше.
— Если выпьешь, станешь пьяной — многое покажется возможным.
Ее дрожащие пальцы обняли стакан. И стекло коснулось губ, обжигая их крепким напитком. Весь ее нежный рот — от кончика языка до теплого горла. Согревая желудок, легкие. Заставляя легкие дышать быстрее и глубже. Чтобы справиться с притоком крови.
Она выпила виски в несколько заходов. Кривила губы, но пила до дна, чтобы облегчить свои мучения. Чтобы стало наконец легче. И страдания уменьшились.
Камилла протянула руки, чтобы коснуться ими моих небритых щек. Это прикосновение было так неожиданно. Так будоражаще. Так нежно и в то же время возбуждающе. Меня так не касались уже много лет.
— Ты все еще хочешь меня, как раньше?
Ее слова заставили плясать мой пульс как в бешенстве.
Хотелось раздеть ее и бросить на диван. Но мои руки… Они не знали, как с этим справиться. Как обуздать этот животный порыв. И не порвать ее на клочья, эту Камиллу.
— Я хотел этого слишком долго, чтобы все прошло легко, малая…
При этих словах я схватил ее за горло и заставил встать с дивана. Кэм поднялась,
— О боже… — только и услышал я мольбу. — Марс… пожалуйста…
Я впечатал свои губы в ее рот. И, не разжимая пальцев на горле, стал неистово целовать Камиллу. Проникать в нее языком. Ласкать ее губы влагой и терзать их острыми краями щетины на подбородке. Я пытался ее съесть, поглотить, просто выпить, как напиток. Хотел ее пронзить языком как можно глубже.
И моя девочка ответила взаимностью.
Мы целовались, как тогда — когда были моложе, были горячее и не были ни в чем ограничены. Нам казалось, что можно все. Надо только решиться. Можно делать что угодно, пока другие не видят. Теперь же все перевернулось, и мы рушим барьеры. Рвем цепи и прорываем границы, только бы получить друг друга. Я — ее, а она — меня.
— Ты хочешь этого, да? — задал я вопрос с непредсказуемым итогом.
— Хочу, — отвечала она с придыхом. — Хочу, чтобы ты вошел в меня.
Я стащил с нее джинсы и без прелюдий пригласил к себе. Пригласил на себя. Сел на стул и притащил ее за руку. Хотел как можно быстрее ощутить ее тепло на себе. Чтобы она оседлала и села на меня своим тугим и соблазнительным телом.
Она пахла алкоголем. Пахла притупленными чувствами. А значит, Камилла делала то, чего обычно боялась. Что обычно отрицала, потому что "так нельзя". Так плохо и запретно.
— Ты хочешь, чтобы я села на тебя? Сесть на колени?
— Сядь на колени. Садись на меня, вот так… — взял я ее за бедра и нетерпеливо усадил на член.
Для начала он под ней, она трется о него от основания до обнажившейся головки. Ласкает мокрой киской по всей длине ствола. От низа до верха, от уставших в одиночестве яиц до жаждущего секса окончания.
— Без тебя я не трахалась.
— Не трахалась?
— Совсем, — говорила Камилла возле уха, и у меня мурашки были по коже. Это было так сексуально, что хотелось побыстрее насадить ее, войти поглубже. Хватит этих танцев с бубном. — Ты мой первый и единственный. И я забыла, что такое секс по-настоящему. Какой на вкус оргазм от толстого мужского начала.
— Черт, малышка… Ты меня заводишь не на шутку.
Наши губы слились в поцелуе — сочном, затяжном, горячем, как ее дыхание на мне. Я пристроил член, и моя девочка насаживалась с долей страха, заметного волнения. Но я ей помогал, придерживая ягодицы руками. Не позволяя члену сделать слишком больно после разлуки. Чтобы она не запомнила меня как ужасного любовника. Чтобы я ни говорил и что бы я ни делал после выхода из тюрьмы — причинить ей боль я мог лишь на словах.
Камилла была для меня мечтой. Неуловимым смыслом жизни. Когда она не рядом, я только и думаю, как отыскать, заполучить эту сучку. А когда она оказывается здесь, возле меня, я ее держу руками и чувствую на вкус — я просто не знаю, что еще… Чего еще хочу от этой жизни, если не быть рядом с ней. Прямо здесь. И в это мгновение.