Эхо катастрофы
Шрифт:
И когда послышался знакомый треск открываемой гарганты, все трое вскочили на ноги с большим облегчением.
Тварь, выбравшаяся из проема, была размером с крупную собаку. Она пробежала немного вперед и остановилась посреди поляны, глупо уставившись на капитанов. Каноги выдвинулась вперед, вынимая меч из ножен.
– Я сама разберусь с этим, – пренебрежительно бросила она через плечо. – Банкай!
Бьякуя немедленно усмотрел в этом смертельное оскорбление. Он тут же сунулся еще дальше, небрежно заявив:
– Это тебе
Каноги разозлилась. И на то, что ее отодвигают в сторону, и на то, что этот болван лезет в драку, когда у самого вовсе нет оружия. Как бы его присутствие ни бесило Мичико, она не могла, как офицер, позволить, чтобы в ее присутствии кого-то растерзали на кусочки.
– Кучики Бьякуя, – раздельно, отчетливо выговорила она едва не по слогам, вложив в эти два слова все, что она о нем думает.
И это немедленно исполнилось.
Бьякуя сперва обомлел, когда перед ним появился еще один Бьякуя, точно такой же, как в оригинале, только с оружием. Потом понял, в чем дело. Вспомнил, что рассказывал Сайто о способностях Каноги. Это гипноз! То, что она произносит вслух, становится своего рода командой для ее занпакто. И в тот момент, когда она назвала его имя, банкай уже был активирован.
– Зачем ты это сделала? – Возмутился Кучики.
Каноги, видимо, и сама растерялась. Несколько секунд она недоуменно разглядывала возникшего впереди двойника своего напарника, потом сообразила и набросилась на Кучики:
– Ты сам виноват в этом! Это ты вынудил меня назвать твое имя! И как мне теперь этим сражаться?
– Офицер должен контролировать то, что он делает, особенно если это банкай, – не преминул попенять ей Бьякуя. – Тебе стоит просто скомандовать что-нибудь другое.
– Думаешь, это так просто? – Огрызнулась Мичико, уязвленная справедливым замечанием. – Теперь, пока это не погибнет, новый образ не сделать. Или мне придется запечатывать меч. И ты думаешь, он не нападет в это время? – Она кивнула в сторону пустого, который так и торчал посреди поляны.
Ренджи, разобравшийся, наконец, что происходит, зажал рот ладонью, сиганул в кусты и уже там повалился за землю, изнемогая от хохота.
Бьякуя недовольно оглядел еще раз своего двойника, и тут вдруг сообразил:
– У него есть оружие! Ты можешь использовать его банкай?
– Должно получиться, – неуверенно согласилась Мичико. – Я примерно представляю, как это должно выглядеть.
Двойник повернул меч острием вниз, отпустил рукоять. В целом выглядело похоже, хотя и не в точности. Разлетелись мириады лепестков. А пустой… вдруг исчез.
Бьякуя недоуменно заморгал. Он не сводил глаз с противника и был уверен, что тот оставался на месте. Кучики не сомневался, что заметил бы любое движение. Каноги тоже растерялась, принялась лихорадочно озираться. И тут Бьякуя сообразил: никуда он не исчез, стоит на том же самом месте, только стал почти невидим!
– Бей прямо, – скомандовал он.
– Прямо-то зачем? – Недовольно откликнулась Мичико.
– Не спорь, а бей, – ледяным тоном процедил Кучики едва не сквозь зубы.
Тут Каноги и сама разглядела врага, собрала все лепестки в один большой кулак и грохнула им в то место, где находился пустой. Но, пока капитаны препирались, противник успел удрать.
Бой получался странный. Пустой не атаковал, он только шнырял из стороны в сторону, кружил по поляне, а Каноги пыталась его догнать. Но, поскольку он был практически невидим, догнать не удавалось. Да и выглядело это все по-дурацки. Стоят три человека (хоть один и ненастоящий), вертят головами туда-сюда, вокруг вьются тучи стальных лепестков. Ренджи, спрятавшись за деревом, давился смехом, наблюдая за всем этим.
Бьякуя с огорчением убеждался, что сражаться Сенбонзакурой Каноги совершенно не умеет. Бьет бестолково, почти не целясь, слишком медленно, не разделяя потоки лепестков, так что пустой легко уходит из ее захватов. Как же ему хотелось отпихнуть девчонку, самому взмахнуть руками, направляя клинки! Но приходилось только подсказывать.
– Бери левее, – сдержанно говорил он вполголоса. – Слишком далеко. Теперь справа.
Ему хотелось встряхнуть Каноги за шиворот и заорать: «Ты что, не видишь, вон же он!» Но Бьякуя терпеливо и нарочито негромко, чтобы сдержать самого себя, подсказывал, куда бить, каждый раз, как находил врага взглядом.
– Так ты его не поймаешь, – говорил он. – Раздели лепестки.
– Как я их разделю? – Огрызалась Каноги.
– Хотя бы на две части, – втолковывал Бьякуя. – Одним потоком загоняешь, второй заходит спереди. Лови его, – и он пытался руками показать, какого эффекта хочет добиться от лепестков Сенбонзакуры.
Каноги и в самом деле была начисто лишена воображения. Очень долго она не могла представить, как это должно выглядеть. Но когда до нее наконец дошло, она очень быстро загнала пустого в капкан. Тот не стал сопротивляться, издох быстро и без звука.
– Как ты вообще сражаешься такой штукой? – Возмутилась Каноги.
– Зачем ты берешься за то, чего не умеешь? – Парировал Кучики.
– Ты сам в этом виноват!
– Никогда больше так не делай, – строго сказал Бьякуя, искоса взглянув на собеседницу.
– Да больно надо! – Фыркнула та. – Совершенно бестолковая сила.
– Не стоит рассуждать о том, о чем ты не имеешь ни малейшего представления, – несколько резковато бросил Бьякуя.
Нет, дело было даже не в том, что эта выскочка так пренебрежительно отзывалась о его способности. Просто созерцание собственного банкая отозвалось болью в душе, в том самом месте, где теперь зияла пустота. Это был самый последний раз, когда сила, подобная Сенбонзакуре, сражалась на их стороне.