Эхо в Крови (Эхо прошлого) - 2
Шрифт:
И поцелуйте для меня Детей.
Ваш самый любящий Отец,
Дж. Ф.
***
РОДЖЕР НЕМНОГО ОТКИНУЛСЯ в кресле, поднял брови и пытливо посмотрел на нее.
"Французский связной, ты считаешь?"
"Что?" Она нахмурилась, глядя на него через плечо, и увидела место, где его пальцем был отмечен текст. "Это там, где он говорит о своих друзьях в Эдинбурге?"
"Да. Не слишком ли у него в Эдинбурге много знакомых-контрабандистов?"
"Именно так говорила мама."
"Следовательно, отсюда и его замечание
В животе у нее что-то екнуло.
"Ох, да ты шутишь. Думаешь, теперь он намерен якшаться с французскими контрабандистами?"
"Ну, не обязательно с контрабандистами; судя по всему, он там знавал немало мятежников, подстрекателей, воров, и проституток тоже." Роджер ухмыльнулся, но потом снова посерьезнел.
"Я рассказал ему все, что знал, о формах, принимаемых Революцией - общепризнанных, разумеется, и не слишком вдаваясь в детали, это все же не мой период, - и, естественно, рассказал ему, как важна будет Франция для американцев. Просто я думаю... "- он сделал паузу, немного неловкую, потом снова взглянул на нее - "Он собирается в Шотландию вовсе не для того, чтобы бежать от поджогов; с этим у него все довольно четко."
"Итак, ты считаешь, он может просто искать там политических связей?"- медленно спросила она. "Не для того, чтобы захватить свой печатный станок, водворить Иена обратно в Лаллиброх, и с добычей вернуться в Америку?"
В этой идее она даже нашла некоторое облегчение.
Образы родителей, интригующих где-нибудь в Эдинбурге и Париже, были куда менее душераздирающим, чем ее видения, в которых они всегда оказывались в эпицентре взрывов или в самой гуще сражений. А то, что они - оба!- окажутся именно там, - это она понимала отлично.
Куда бы ни занесло ее отца, ее мать будет там же.
Роджер только пожал плечами. "Слушай, а это его замечание, между делом, о том, что Бог создал его таким. Ты знаешь, что он под этим подразумевал?"
"Кровавый человек, боец,"- сказала она нежно и придвинулась к Роджеру поближе, положив руку ему на плечо, словно хотела убедиться, что тот вдруг не исчезнет.
"Он как-то сказал мне, что он "кровавый человек". Что сам он редко выбирал схватку, или борьбу - но всегда знал, что именно для них он и был рожден."
"Ах, вот как,"- сказал Роджер, так же тихо. "Но он больше не тот молодой Лэрд, что взял в руки меч и повел тридцать арендаторов на обреченную битву - и всех их привел их домой снова. Он знает теперь намного больше - о том, что может сделать человек в одиночку. Я думаю, он намерен сделать именно это."
"Я тоже так думаю." Ей перехватило горло - но скорее от гордости, чем от страха.
Роджер поднял руку и крепко сжал ее плечо.
"Я помню..."- сказал он медленно. "Твоя мать как-то говорила, когда рассказывала нам о том... о том, как она вернулась, и как стала врачом. Что твой... то-есть, Фрэнк - что он тогда ей сказал. Что-то о том, что все "кровавое" неудобно для людей вокруг нее, и, тем не менее, это великое благословение - то, что она знает, кем именно она должна быть. Он был прав, я так думаю. А Джейми действительно это знает."
Она кивнула. Вероятно, ей не следует этого говорить, подумала она. Но слов больше удержать
"Ты тоже знаешь?"
Он долго молчал, глядя на страницы на столе, но наконец покачал головой, едва заметно - она это скорее почувствовала, чем увидела.
"Я просто привык,"- сказал он тихо, и отпустил ее руку.
***
ПЕРВЫМ ЕЕ ПОБУЖДЕНИЕМ было стукнуть его по затылку; вторым - ухватить за плечи, пригнуть к себе, и глядя на него в упор, глаза в глаза, спросить - спокойно, и очень отчетливо - "Какого черта ты сейчас имеешь в виду?"
Она и от этого воздержалась, лишь потому, что и то, и другое, скорее всего привело бы их к затяжной беседе того сорта, который совершенно не подходит для детских ушей - а ведь оба их ребенка были в холле, в двух шагах от двери в кабинет; она даже слышала отсюда их разговор.
"Видишь это?"- говорил Джемми.
"Умм-нда."
"Плохие люди пришли сюда, давным-давно, и ищут нашего Дедушку. Плохие английские люди. Это все они сделали."
Роджер обернулся - он тоже услышал, что говорит Джемми - и перехватил взгляд Брианны с легкой полуулыбкой.
"Плохой Аглиский!"- повторила Мэнди услужливо. "Сделать ему а-та-та!"
Несмотря на раздражение, Брианна не могла не ответить Роджеру улыбкой, хоть и почувствовала легкий трепет, и слабое мерцание в животе, вспомнив своего дядю Иена - такого спокойного, доброго человека, - когда тот показывал ей сабельные клинки на деревянных панелях в зале, и говорил: "Мы держим их тут, чтобы показывать детям - и повторять им: вот это и есть Англичане."
В его голосе тоже звучала сталь - и сейчас, когда она услышала слабое, абсурдно детское эхо его слов в голосе Джемми, ей в голову впервые закралось сомнение по поводу того, насколько мудро было поддерживать эту, конкретную, семейную традицию.
"Это ты ему рассказал?"- спросила она Роджера, а детские голоса тем временем переместились в сторону кухни. "Я - нет."
"Кое-что рассказала ему Энни; я подумал, будет лучше, если остальное расскажу ему я." Он поднял брови. "Или я должен был сказать, чтобы спросил об этом тебя?"
"Ох... Нет. Нет,"- повторила она нерешительно. "Но - неужели мы должны учить его ненавидеть англичан?"
Роджер улыбнулся.
"Ненависть" может сплотить их еще сильнее. И ведь он не сказал "плохой английский народ". Он сказал "плохие английские люди, те, кто это сделал..." Кроме того, если ему придется расти в горах Шотландии, скорее всего, он еще не раз услышит несколько колючих замечаний относительно Сассенах - и взвесит все, включая воспоминания о твоей матери; в конце концов, ты сама всегда называла ее Сассенах, "англичанкой".
Он еще раз взглянул на письмо на столе, потом бросил взгляд на стенные часы и резко поднялся.
"Христос, я опаздываю! Я всегда останавливаюсь на набережной, когда еду в город - тебе нужно что-нибудь из "Фермы и Быта?"
"Да,"- сказала она сухо, "новый насос для молочного сепаратора."
"Правильно,"- сказал он, целуя ее уже на бегу, и вышел, одной рукой забравшись в рукав куртки.
Она открыла было рот, чтобы окликнуть его, сказать, что пошутила - но, подумав во второй раз, снова его закрыла.