Экипаж
Шрифт:
— Ладно, я доложу. Но не ручаюсь.
— Ты не просто доложи, — неловко попросил Тимченко. — Ты уж освети поподробнее…
В другом кабинете Иван Семенович разговаривал с другим начальником, повыше.
— Так он же сам ушел из отряда, — говорил начальник.
— Были обстоятельства.
— А чем он лучше других?
— Тимченко очень просит.
— А-а… То-то он на прием записался. — Он обратил внимание на газету. — А это что?
— Это Ненароков первым космонавта заметил. Внимательный.
— Ну
Подняв воротник плаща — был уже октябрь, — Ненароков шел по незнакомому городу. Рыжие кленовые листья ползли по тротуару, подгоняемые ветром. Сверяясь с адресом на конверте, Валентин нашел нужный ему дом, поднялся на третий этаж.
Дверь ему открыла Аля, чуть располневшая и еще красивее, чем была. Она кивнула бывшему мужу почти дружелюбно:
— Приехал? Ну проходи. Алик сейчас придет. Он у соседей.
Квартира была хорошая, трехкомнатная. В столовой сидел с газетой грузный широкоплечий летчик.
— Познакомься, мой муж, — с гордостью сказала Аля. Летчик встал, улыбнулся и так тряхнул руку Ненарокова, что чуть не вывихнул.
— Анатолий! — назвался он. — Раздевайся и садись. Сейчас нам Алена чего-нибудь сочинит!.. Да садись ты, будь как дома!
Аля безропотно пошла на кухню, а новый муж стал ее нахваливать:
— Хозяйка исключительная!.. И умная ведь, и характер золотой!
— Да действительно, — сказал Ненароков, чтобы не обижать Анатолия. А тот засмеялся счастливым смехом и хлопнул Валентина по плечу.
— Я тебе просто удивляюсь: как ты упустил такую женщину? Лопух ты, лопух!.. И пацан тоже очень хороший. Меня папой зовет. Знаешь, он уже меньше заикается — к логопеду ходит.
Вошла Аля, стала накрывать на стол.
— Спасибо, я кушать не буду, — решительно сказал Валентин. — Только поел.
Анатолий очень огорчился:
— Где это ты ел? Зачем?.. Садись!
— Нет. Честно не хочу.
— Эх ты!.. Но рюмочку-то за знакомство можно?
— Рюмочку можно.
Аля поставила на стол графинчик, мимоходом погладила здоровенную руку мужа, и они выпили.
…Прибежал Алик, приласкался к матери и робко улыбнулся Ненарокову.
— Валентин, тебе ж с ним интересно, не с нами, — сказал добродушно Толя. — Давай мы с мамочкой в кино пойдем, а вы оставайтесь.
— Мы бы лучше погуляли, чем дома… Алик, до? гу?
— П-пойдем гу-гулять. — Алик заикался теперь совсем немножко, и Ненарокову стало стыдно за неуместный уже их старый язык.
…Они шли по улице. Алик прилипал носом к витринам, читал, запинаясь, вывески:
— Ка-фе… Пи-во… Буб-бу-лочная…
Потом попросил:
— Дядя, пойдём
— Какой я тебе дядя? — возмутился Ненароков. — Ты что, забыл меня совсем?
— Н-не забыл… У меня теперь папа Толя. А два папы у ребенка — не бывает. П-правда?.. Ты не папа, а дядя.
— Это тебе мама объяснила? — грустно спросил Валентин.
— Ага.
…Они кормили грязного лебедя печеньем… Сами поели на улице мороженое. И пошли домой… Аля ждала на улице у подъезда.
— Нагулялись? Вот и хорошо… Валентин, ты бы хоть о себе рассказал. Как живешь-то?
Валентин неохотно сообщил свои новости:
— Ну как… Прошел в Москве медкомиссию, переподготовку прошел. Буду летать на «Ту-154».
— Значит, ты в порядке, — задумчиво сказала Аля. — А как личная жизнь? Нашел кого-нибудь?
Ненароков отрицательно покачал головой. Тогда Аля, понизив голос, спросила:
— Слушай… А если бы взять и все начать сначала? Чтобы все как раньше — ты, я и Алик… Ты бы согласился?
У Ненарокова вся кровь прилила к лицу — и сразу отхлынула. С трудом разомкнув одеревеневшие губы, он ответил:
— Я бы согласился.
— А я бы не согласилась! — весело и громко сказала Аля. — Ни за что! Я теперь только и поняла, что значит жить. Засыпаю счастливая и просыпаюсь счастливая… Это я просто проверяла: ты такой же остался или нет.
Валентин помолчал, потом сказал, через силу усмехнувшись:
— Да… Я остался такой же… И ты такая же осталась, как была.
— Алик, — позвала Аля, — пойдем домой, папа ждет.
Алик, который все это время играл сам с собой в «классы» — детям неинтересны разговоры взрослых, — послушно пошел за ней. Уже из подъезда он обернулся к Ненарокову.
— До свиданья!.. Д-дядя, я т-тебя люблю!..
Андрея Васильевича вызвал к себе командир отряда.
— Тебе придется полетать в Бидри, — говорил он. — Без пассажиров. Повезешь продовольствие и медикаменты… Пострадавшим от землетрясения. Красный Крест посылает… Ты туда летал?
— Летал когда-то. Аэропорт маленький, но полоса вполне приличная.
— Была приличная, — поправил командир отряда. — До землетрясения… Они ремонтируют сейчас, но все равно, посадка может оказаться сложной.
— Знаю, читал подшивку. У них РД вышла из строя.
— Возьмешь оттуда пассажиров, — продолжал командир отряда. — В основном женщин и детей. Учти, там есть с травмами…
Когда Тимченко пошел к двери, командир вспомнил еще одну вещь:
— Да! Я вчера из Киланги прилетел. Там опять переворот. Правых погнали, прежний президент вернулся.
— А наш приятель? — поинтересовался Тимченко. — Помнишь, я рассказывал, министр авиации?