Экономические и социальные проблемы России №2 / 2017
Шрифт:
Естественно, что весьма существенную роль в сглаживании неравенства играет социальная политика государства. Ряд государств провозгласили своей целью создание так называемой социальной рыночной экономики и даже достигли определенных успехов, несмотря на противоречия в ходе реализации этой политики (Германия, Скандинавские страны).
В США на протяжении первого срока президентства Рузвельта максимальный налог на доходы был повышен с 24 до 63%, в течение второго – до 79%, в середине 1950-х годов был момент, когда он достигал 91%. Налог на прибыль корпораций вырос за тот же период с 14 до 45%, а на крупные наследства – с 20 до 77%. В результате доля национального богатства, которая контролировалась богатейшей 0,1%-ной долей американцев, упала за эти годы вдвое – с 21,5 до менее 10%. Следствием стало сокращение разрыва в доходах, которое произошло в США с 1920-х по 1950-е годы, резкое уменьшение разницы между богачами и трудящимися классами, а также сокращение дифференциации зарплаты самих наемных работников. Когда же в результате политики администраций Рейгана и Бушей были резко снижены налоги, уровень неравенства в США начала XXI в. стал соизмерим с концом XIX в. Если принять прирост национального богатства в США в 2000–2007 гг. за 100%, более 73% его пришлось на долю 1% населения. Лауреат Нобелевской премии П. Кругман делает на основании этих фактов вывод о том, что масштабный рост благосостояния в 1950-е и 1960-е годы и переход от общества, пораженного крайним неравенством, к относительно равномерному распределению доходов был прежде всего результатом осознанного политического выбора, а не следствием «естественного» экономического развития [Шкаратан О.И., 2012, с. 219, 220].
Указав на «центральное противоречие капитала», выражающееся в том, что норма прибыли на капитал всегда превышает темп роста дохода, Пикетти фактически указывает на невозможность решения проблемы при отсутствии серьезного вмешательства со стороны государства, направленного на перераспределение богатств, которое должно выражаться в установлении прогрессивной шкалы налогообложения и имущественного налога на глобальном уровне. Такая политика провозглашается как возможное (хотя почти нереальное в политическом отношении) противоядие от дальнейшей концентрации богатств и власти.
Главный вывод Пикетти состоит в том, что лишь прогрессивный налог на капитал, взимаемый в мировом масштабе (или по крайней мере в масштабе достаточно крупных региональных экономических зон, таких как Европа или Северная Америка), сможет эффективно противодействовать росту неравенства. Этот вывод может быть основанием для введения прогрессивного налога на самые крупные состояния в мире, который представляет собой единственный способ установить демократический контроль над этим потенциально взрывоопасным процессом и при этом сохранить предпринимательский динамизм и открытость экономики в международном масштабе [Пикетти Т., 2016, с. 443].
Таким образом, исторический анализ, проделанный Пикетти, указывает на, очевидно, единственный или, по крайней мере, наиболее реальный способ сокращения экономического неравенства – регулирование капитала с помощью тех или иных институтов и политических мер, прежде всего прогрессивного налогообложения. Ничто, однако, не мешает поставить вопрос о роли самой собственности и перспективах ее эволюции. В том, что такая эволюция имеет место, нет сомнений, важно то, какой будет ее дальнейшая судьба.
Перспектива неравенства связана как с функционированием капитала и его взаимодействием с трудом в качестве факторов производства, так и с перспективой эволюции собственности. Во всяком случае прогноз будущего распределительного неравенства будет зависеть от будущего собственности, ее дальнейшей трансформации.
Собственность – важнейший социальный институт и экономическое отношение, а поэтому и важнейший фактор социальной стратификации и социального неравенства. «Отношения собственности раскрывают, кто принимает решение: где, что и как производить; как распределять произведенное; кого и как награждать, стимулировать за труд, творчество и организационно-управленческую деятельность. Другими словами, собственность реально раскрывается как процесс распоряжения, владения и присвоения. Это означает, что собственность есть властные отношения, форма экономической власти, т.е. власть владельца предмета над теми, кто им не владеет, но в то же время в нем нуждается» [Шкаратан О.И., 2012, с. 95].
Однако отношения собственности имеют свою историческую динамику. Отношения собственности как доминирующий фактор социальной стратификации выходят на первый план в определенный исторический период, когда совершается «переход от стратификации иерархического типа, в которой позиции индивида и социальных групп определялись их местом в структуре государственной власти, степенью близости к источникам централизованного распределения, к доминирующей в цивилизованном мире классовой стратификации» [Радаев В.В., Шкаратан О.И., 1996, с. 312].
Нетрудно видеть, что совмещение этих типов свойственно некоторым видам социальной организации, отличным от форм, свойственных промышленным этапам развития передовых стран. И отголоски этих смещений просматриваются, в частности, в исторической траектории России вплоть до настоящего времени.
Многообразие факторов социальной стратификации хорошо иллюстрируется примером России, ее прошлым и настоящим. Так коллективом авторов ГУ-ВШЭ под руководством О.И. Шкаратана на основе представительного социологического обследования и опросов, охвативших весь постсоветский период, показано, что в России сложилась специфическая дуалистическая социальная стратификация, сочетающая сословную (доминирующую) и социально-профессиональную иерархии. Первая есть продукт преобладания властно-собственнических отношений, а вторая – продукт отношений, складывающихся на рынке труда. Таким образом, получила подтверждение идея о формировании в стране неоэтакратического общества, не являющегося подлинно буржуазным [Социально-экономическое неравенство.., 2009].
Этот специфический тип социально-экономических отношений, характеризуемый как «власть – собственность» (или «власте-собственность»), уходящий корнями в подобие восточного деспотизма, или «государство ордынского типа», послужил моделью для советского (и постсоветского) этакратизма (главенства государства по отношению к обществу). В такой системе, отмечает О.И. Шкаратан, верховным собственником, прежде всего земли, и высшей абсолютной властью над подданными является государство, которое становится деспотией, а подданные оказываются в состоянии поголовного рабства [Шкаратан О.И., 2012, с. 103].
«Характерной чертой индустриальной эпохи является распространение эгалитарных идеологий и постепенное исчезновение экстремальных форм неравенства, присущих кастовой, рабовладельческой, сословной и феодальной системам. Лишь по мере созревания пред-капиталистической и наконец собственно капиталистической социетальной системы начинает складываться стратификационная иерархия, в которой различия между группами имеют экономическую основу, а доминирующим критерием социального неравенства выступают отношения собственности. Они же находят свое проявление в специфических позициях групп людей на постепенно складывающемся рынке труда. В чистом виде классовое общество разделяется на собственников средств производства (работодателей), наемных работников и самозанятых. Классовая система предполагает, что социальные группы состоят из свободных и равных в политическом и правовом отношениях граждан» [Шкаратан О.И., 2012, с. 110].
С теоретической точки зрения собственность весьма неоднородное и неоднозначное явление. Юридически собственность – это право, дающее возможность владеть, распоряжаться и пользоваться имуществом. Экономически – это присвоение, т.е. захват. С экономической точки зрения категория собственности не связана с правом, не имеет правовой основы. Наоборот, факт собственности вытекает из присвоения результатов использования имущества. Признаком собственности является доход в любой форме (процент, рента, прибыль, оброк и т.д., даже взятка как рента за присвоение коррумпированного права на должность). Пользуешься плодами – значит владеешь. Собственность и возникла из этого присвоения, иначе надо было бы признать, что ее кто-то даровал извне, но такого дарителя просто не существует. Иными словами, не только частная собственность, но собственность вообще создается совершенно искусственно. Собственность – это право сильного, и больше ничего (Прудон говорил – кража).