Экономические и социальные проблемы России №2 / 2017

Коллектив авторов

В то же время существование института собственности (т.е. это право и отношение) имеет объективную основу. Она возникла под влиянием двух факторов – обособления хозяйственных единиц (семья) и ограниченности ресурсов. Важно, что отношение собственности представляет собой фундаментальное общественное отношение, укорененное в системе человеческого менталитета, существенный и стойкий элемент культуры, передаваемый из поколения в поколение, хотя и носящий исторический характер, если рассматривать его на протяжении всего существования человека разумного 4 .

4

Полемика о собственности представляет богатейший материал и спектр мнений. Приведем лишь одно высказывание, принадлежащее П.А. Столыпину, доказывавшему в письме Л.Н. Толстому пагубные последствия отсутствия крестьянской собственности на землю в России. «Природа вложила в человека некоторые врожденные инстинкты, как то: чувство голода, половое чувство и т.п. и одно из самых сильных чувств этого порядка – чувство собственности. Нельзя любить чужое наравне со своим и нельзя обхаживать, улучшать землю, находящуюся во временном пользовании, наравне со своею землею. Искусственное в этом отношении оскопление нашего крестьянина, уничтожение в нем врожденного чувства собственности ведет ко многому дурному и, главное, к бедности. А бедность, по мне, худшее из рабств. Смешно говорить этим людям о свободе, или о свободах. Сначала доведите уровень их благосостояния до той, по крайней мере, наименьшей грани, где минимальное довольство делает человека свободным. А это достижимо только при свободном приложении труда к земле, т.е. при наличии права собственности на землю» [Письма П.А. Столыпина]. История подтвердила правоту Столыпина. Следствием отрицания этих положений является обратный эффект: дикий разгул инстинктов собственничества и приобретательства на фоне правового беспредела, наблюдаемый в сегодняшней России.

При этом следует сказать, что собственность есть феномен далеко не только юридический, экономический и социально-экономический, а не в меньшей степени психологический и социально-психологический. Стоит понаблюдать за поведением ребенка, процессом его социализации, формированием его самосознания, чтобы видеть, что важнейшим элементом, основанием человеческого «Я» является «мое». И это «мое» лучше не трогать из опасения катастрофических ошибок и катаклизмов, которые в настоящее время уже достаточно хорошо описаны. Очевидно, что первым естественным правом собственности было право пользования (мое то, чем я в данный момент пользуюсь). Все остальные права появились в результате хозяйственного обособления, которое требовало осуществления новых операций и, соответственно, новых прав, их обеспечивающих. И первым актом такого обособления было возникновение семьи.

В основе появления института собственности, а значит и всех институтов собственнического общества, лежит выделение семьи в качестве первичной общественной ячейки. Чтобы ликвидировать собственность, а также деньги и т.д., необходимо в качестве первичного условия ликвидировать семью как социальный механизм обеспечения рождения и воспитания детей. По всей видимости, большевики это прекрасно понимали. В распространении коммуналок, строительстве домов-коммун и т.п. в первые годы советской власти проявлялся не только дефицит благоустроенного жилья, но и сознательная социальная политика эрозии семьи, ее подмены «коммуной» как первичной ячейки самоорганизации общества. Уже в период брежневского «развитого социализма» был принят закон о трудовых коллективах, где эти коллективы объявлялись первичной ячейкой социалистического общества. Все это, однако, противоречит природе современного человека. Когда окончательно рухнет семья, только тогда исчезнут предпосылки и стремление к собственности, т.е. объективные и субъективные ее причины, и сформируются условия для утверждения общественной собственности, точнее, общества без собственности, подобного с этой точки зрения первобытному. Эти условия могут быть названы обобществлением воспроизводства (точнее обобществлением социальной организации воспроизводства человека как биологического вида) в добавление к хорошо известному из марксистской теории обобществлению производства.

Современный Запад, допуская разрушение семьи, видимо не подозревает, что тем самым готовит гибель своей экономической системы, основанной на частной собственности. Чтобы коммунизм перестал быть утопией, должно произойти обобществление не только производства, но и воспроизводства самой человеческой популяции. Это, между прочим, довольно оптимистический для коммунизма вывод. Он тем самым перестает быть абсолютной утопией и остается только утопией относительной.

Историческая динамика собственности связана с переносом основного значения с политических на экономические факторы, с обладания властью на обладание собственностью. Сначала власть дает собственность, затем собственность – власть. «Знатность происхождения и власть над зависимыми людьми вооруженных сеньоров уступает место маркировке людей по богатству и собственности. В современных информационных обществах наблюдатели отмечают сосуществование и переплетение нескольких… систем неравенства (или иерархии): власти, собственности, престижа, многие добавляют как особую систему неравенства образование». Конечно, власть в той роли, в какой она служит основанием социальной стратификации, т.е. понимаемая как господство, означает прежде всего возможность распоряжения ресурсами общества, причем далеко не только экономическими (материальными, информационными, политическими, статусными, ресурсами принуждения). В качестве дополнительных факторов стратификационной иерархии фигурируют человеческий, культурный и социальный капитал. В этой системе переплетаются классовая иерархия с иерархией по владению человеческим и культурным капиталом [Шкаратан О.И., 2012, с. 54, 113]. Особый случай отношений власти и собственности, их фактического слияния и возникновения своего рода синтеза «властесобственности», представлен исторической траекторией советской России, продолженный и получивший свое завершение в постсоветский период в виде овладения номенклатурой «полновесно-правового владения и распоряжения» [Пивоваров Ю.С., 2014, с. 52].

Существование различных видов неравенства, различных его проявлений означает, что оно принципиально не исчезает даже с ликвидацией формальной частной собственности, чему мы были свидетелями в недавней истории. С другой стороны, при сохранении частной собственности возможно смягчение, сглаживание неравенства, чему также есть наглядные примеры.

Не будет преувеличением сказать, что эволюция современного капитализма во многом связана с эволюцией собственности. Можно отметить следующие ее проявления на протяжении XX–XXI вв.:

– появление и развитие новых форм собственности;

– появление и усиление роли новых объектов собственности;

– снижение роли собственности вообще как одной из опор рыночной экономики.

Новые формы собственности – коллективная, институциональная, публичная, развившиеся на протяжении ХХ в., снижают роль частной собственности, ее место в системе экономических отношений. Развитие коллективных (акционерных) форм собственности связано с отделением собственности от управления. Идея, поданная Т. Вебленом, была развита А. Берли и Г. Минзом в их известной книге «Современная корпорация и частная собственность» [Berle A.A., Means G.S., 1933], а затем исследована многими зарубежными и отечественными экономистами [Меньшиков С.М., 1965].

Берли и Минз на основе обширного статистического материала пришли к выводу о новой стадии капитализма, которая, принципиально отличаясь от капитализма прошлого, основана на господстве крупных акционерных компаний, в которых раздробленная и размытая собственность инвесторов отделена от контроля. Вместе с тем при такой ее форме (акционерной) значительных масштабов достигает диффузия собственности, но одновременно она же способствует невиданной концентрации экономической власти. Концентрация собственности и образование гигантских объединений финансового капитала являются мощными факторами углубления неравенства.

Российская экономика в этом плане показательна. Массовая приватизация привела к чрезвычайной концентрации собственности, причем в России это явление, обычное для процесса массовой приватизации, приняло особо крупные размеры. В результате возникла мощнейшая финансовая олигархия. «Собственность, – напоминает И. Самсон, – это институт, который не меняется ни одним декретом, ни одномоментно. Если в экономике попытаться слишком поспешно повсюду насаждать частную собственность через массовую приватизацию, то она быстро сконцентрируется там, где есть экономическая власть» [Самсон И., 1998, с. 126].

В то же время в развитых странах на протяжении ХХ в. экономическая власть переходит в руки менеджеров, которые осуществляют контроль над экономикой в своих интересах. Иллюстрацией могут служить размеры вознаграждения менеджеров высшего звена, которые, по данным Пикетти, повышали свои доходы на 8% в год, тогда как все остальные лишь на 0,5%. Неравенство в оплате между среднестатистическим рабочим и гендиректором в 1970 г. было на уровне 1:30, а сейчас в среднем более чем 1:300, а в некоторых случаях доходит до 1:1200 [Харвей Д.]. Если индивидуальная частная собственность (предпринимательская собственность малого бизнеса) занимает ведущее место в экономике как форма собственности огромного числа предприятий малого и среднего масштаба, то акционерная, т.е. коллективная частная собственность достигла доминирующих позиций по размерам контролируемых активов. Вместе с тем эти процессы определили возвышение среднего слоя менеджеров и специалистов-профессионалов. Интенсивно развиваясь на протяжении ХХ в., они внесли изменения в триаду владения-распоряжения-пользования.

Другой существенный процесс, определяющий эволюцию форм собственности – развитие частых и общественных институтов, владеющих и контролирующих огромные активы во всех секторах экономики (инвестиционные компании, инвестиционные и пенсионные фонды, страховые компании). Например, пенсионные фонды в США и других развитых странах владеют значительной частью частного имущества, в том числе производственных активов.

Относительно новое явление – суверенные фонды, образующиеся за счет отчислений в государственные резервы нефтедобывающих и некоторых других стран. Их общий объем инвестиций оценивается более чем в 5 трлн долл. Если в сегодняшнем мире миллиардеры владеют примерно 1,5% от общего объема частного имущества в мире, то суверенным фондам принадлежит еще 1,5% мирового частного имущества [Пикетти Т., 2016, с. 469].