Экспо-58

Коу Джонатан

Уилкинс

Все тело ломило. Собравшись с силами, Томас приподнялся в кровати и подслеповато огляделся.

Слегка поеденные молью занавески на окнах были задернуты, и понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к темноте, из которой медленно начали выступать очертания предметов. Но это не прибавило никакой определенности — потому что Томас по-прежнему представления не имел, где находится. Его охватил страх, он резко сел в кровати, отчего кровь бешено застучала в висках, нащупал выключатель светильника на прикроватной тумбочке и зажег свет.

Обстановка

в комнате оказалась более чем скромной, без малейшего намека на роскошь. Было слышно, как в ванной капает вода из крана. Томас вдруг понял, что спал одетый. Свесив ноги с кровати, он осторожно встал, опасаясь очередного приступа головной боли. Он подошел к окну — всего три шага — и отдернул занавески. Вид из окна опять же не давал никакой подсказки: он увидел лишь мокрую от дождя заасфальтированную дорожку да глухую кирпичную стену буквально в паре метров напротив. Томас не видел неба и совершенно не представлял, который теперь час. Тут он вспомнил про наручные часы. Они показывали без пятнадцати три.

Томас пошел в ванную, засунул голову под холодную воду, пару минут пытаясь прийти в себя. Вернувшись в комнату, он открыл шкаф и обнаружил на плечиках свой пиджак. Проверил карманы. Бумажник на месте. Напоследок еще раз оглядев комнату — вдруг что-то забыл, — Томас тихо повернул ручку двери и вышел в узкий коридор, застеленный затрапезного вида ковровой дорожкой. Нащупав в кармане ключ от номера, Томас закрыл дверь и прислушался. Было очень тихо. Ни тебе горничной, мирно жужжащей пылесосом или разносящей по номерам чистое белье с вежливым приветствием: «Bonjour!», никого. Только давящая, не прерываемая ни единым звуком тишина.

Лифта, похоже, тут не было, поэтому Томас спустился вниз по ступенькам, миновав три лестничных пролета, и сразу попал в крошечный, тускло освещенный холл. За стойкой портье никого не было. Томас взял в руки колокольчик и позвонил. Почти сразу дверь за стойкой открылась, и оттуда вышел долговязый, бандитского вида мужчина с землистым цветом лица. Мужчина жевал бутерброд.

— Oui? — спросил мужчина.

— Bonjour, monsieur, — произнес Томас, мысленно ругая себя за столь почтительный тон, столь неуместный в его случае, когда сам не знаешь, о чем собираешься спросить.

— Эээ… je voudrais… le check-out? [38] — более уверенно произнес Томас, хотя голос сам собой сорвался на просительно-вопросительную интонацию.

— Какой у вас номер?

Томас взглянул на ключ:

— 301-й.

Мужчина взял ключ и сверился с журнальными записями.

— Платить не нужно, — сказал он и отправился обратно к себе в комнату, а Томас — на выход. Немного поколебавшись, Томас окликнул мужчину:

— Вы хотите сказать, что номер оплачен?

38

Je voudrais… le check-out? — Я хотел бы выписаться из вашего отеля. (В данном случае герой употребляет смесь французского с английским.)

— Да.

— А… известно, кем именно?

Недовольно вздохнув, мужчина снова полез в журнал:

— Платил мсье Уилкинс.

— Уилкинс?

— Уилкинс.

Томас и мужчина молча уставились друг на друга. У Томаса на языке крутилась масса вопросов, но он понимал, что спрашивать, скорее всего, бесполезно.

— Надеюсь, вам у нас понравилось? — спросил портье.

— Да… Да, спасибо, у вас… уютно.

— Bien. [39]

39

Bien (фр.) — хорошо.

Мужчина откусил от бутерброда и удалился, а Томас толкнул дверь на выход.

За последние пару месяцев Томас почти не выезжал в город, но он подозревал, что все-таки его не увезли дальше Брюсселя, хотя эта улица была ему не знакома. Пройдя метров сто, Томас оказался на широком бульваре с множеством магазинов и ресторанчиков. По проезжей части сновали машины. Погода была сумрачной — солнце все никак не могло протолкнуться сквозь толщу серых облаков, но даже слабый луч света больно резанул по глазам, так что Томас даже зажмурился. Наконец, он увидел впереди очередь из такси и поспешил туда. Усевшись в машину, попросил водителя везти его в мотель «ЭКСПО», что в Веммеле.

Во время поездки его укачало, снова подступила тошнота и сильнее прежнего заболела голова. Когда они были уже на месте, Томас с трудом вылез из машины и расплатился с водителем. Такси уехало, а Томас побрел к проходной. Потихоньку прошмыгнув мимо полусонного Джозефа Сталина, он направился по уже знакомой дорожке. Медленно бредя меж длинных невзрачных домиков, Томас пару раз останавливался, чтобы переждать приступ мигрени, прислонившись к стене. Дойдя до своей двери, Томас с трудом нашарил ключ в кармане и вошел внутрь.

Он надеялся, что хоть тут ему станет легче, но Томасу предстояло испытать еще одно потрясение — самое сильное за этот день.

Во-первых, он сразу же прошел в ванную и подставил голову под струю холодной воды. И тут увидел, что пропала зубная щетка Тони. А вместе со щеткой исчезла его зубная паста (та самая, трехцветная), бритва, крем для бритья… Словом — весь его несессер. Тони вбежал в комнату, открыл шкаф и похолодел: половина Тони была пуста. Исчезло все — его рубашки, галстуки, кофты, нижнее белье — все. Томас заглянул под кровать Тони, но его чемоданов тоже не было.

Томас опустился на свою кровать и нервно потер лоб. Его вдруг охватила нервная дрожь, сердце колотилось, как сумасшедшее. Черт, Тони пропал! Все это было очень странно и не сулило ничего хорошего.

Вдруг в дверь постучали — Томас забыл запереть ее, поэтому кто-то повернул ручку, и… Это был еще один сюрприз — да еще какой!

— Аннеке? Что вы тут делаете?

— Человек на проходной подсказал мне, в каком модуле вы живете. Я решила проведать вас перед сменой.

— Но зачем?