Элантрис
Шрифт:
«Придется с ним что-то делать», – обреченно решил Хратен. Дилаф становился все большей обузой.
Приняв решение, он собрался уходить. Но тут его взгляд упал на сожженные останки элантриица, и джьерна пробрала дрожь. Покорное смирение, с которым Дирен встретил казнь, разворошило старые воспоминания. Перед глазами встали с трудом забытые картины боли, жертв и смерти – наследие Дахора.
Верховный жрец решительно повернулся к пеплу спиной и вошел в часовню. Сегодня ему предстояло решить еще одну задачу.
Откликнувшийся на приказ Хратена сеон послушно висел над
Успокоением ему служил тот факт, что вся знать Арелона сосредоточивалась в Каи. Держаться вдали от двора Йадона равнялось политическому самоубийству: король раздавал и отбирал титулы по малейшей прихоти, и для сохранения своего положения требовалось мелькать у него на виду как можно чаще. Вирну было все равно, обратит Хратен народ или нет; стоит знати склониться перед дереитами, и страна последует за ними.
Так что у верховного жреца оставался выбор, но ему предстояло много работы. И важная доля ее ложилась на человека, с которым он собирался связаться. Он не был джьерном, что делало выбор связи через сеонов несколько необычным; с другой стороны, вирн ни разу не выражал четких запретов против подобного образа действий.
Сеон ответил быстро, и вскоре перед джьерном повисло крысиное, лопоухое лицо Фротона.
– Кто это? – спросил он на отрывистом диалекте фьерделла, свойственном Хровеллу.
– Это я, Фротон.
– Лорд Хратен? – удивленно переспросил он. – Давно мы не виделись.
– Знаю. Надеюсь, дела идут хорошо.
Собеседник довольно рассмеялся, но вскоре смех перешел в сипение. Фротона мучил постоянный кашель; Хратену казалось, что виной тому разнообразная курительная дрянь, которую тот очень любил.
– Конечно, господин. Когда они шли плохо? – Фротон всегда оставался доволен жизнью, чему также способствовали травки для курения. – Что я могу для вас сделать?
– Мне нужен один из твоих эликсиров.
– Конечно, конечно. Для чего именно?
Хратен улыбнулся. Гению Фротона не было равных, поэтому джьерн мирился с его нездоровыми пристрастиями. Фротон не только имел сеона, но и преданно следовал мистериям – выродившейся ветви религии Джескера, распространенной в отсталых районах. Хотя Хровелл считался народом Дерети, большая часть страны представляла из себя примитивную, малообитаемую сельскую местность, практически неуправляемую. Многие крестьяне истово посещали службы Дерети, а потом с не меньшим рвением отправлялись на полуночные мистерии. Фротона считали в его городке язычником, хотя при встречах с Хратеном он выдавал себя за верного последователя Шу-Дерет.
Джьерн подробно объяснил свои пожелания, а Фротон запоминал и повторял за ним. Хотя он часто находился под действием наркотиков, Фротон обладал талантом в области снадобий, ядов и эликсиров. Даже в Сикле Хратену не встречались ученые, равные
– Затруднений возникнуть не должно, господин, – заверил с сильным акцентом Фротон. Даже после долгих лет знакомства Хратен с трудом понимал его речь. Он был уверен, что большинство жителей Хровелла не подозревали, что во Фьердене существует более чистый и правильный вариант их наречия.
– Хорошо, – откликнулся он.
– Все, что мне надо сделать, – это смешать два состава, а они у меня уже готовы. Сколько вам нужно?
– По меньшей мере две порции. Я заплачу, как обычно.
– Мне достаточно сознания, что я послужил лорду Джаддету, – как по писаному ответил Фротон.
Хратен подавил смех. Он знал, как привержены мистериям жители Хровелла. Мистерии представляли из себя безвкусицу, где надерганные из дюжины различных верований понятия мешались с ритуальными жертвоприношениями и обрядами плодородия, добавленными на потеху толпе. Но с Хровеллом можно будет разобраться позже. Страна исправно выполняла приказы вирна, ее правительство не отличалось дальновидностью, и ожидать неприятностей для Фьерденской империи от него не следовало. Конечно, их души оставались в опасности – Джаддет не отличался милостью к неверным.
«Настанет и их черед», – утешил себя джьерн.
– Когда господину потребуется снадобье?
– В том-то и дело, Фротон, оно необходимо мне немедленно.
– Где вы сейчас находитесь?
– В Арелоне.
– А, неплохо. Господин решил наконец-то обратить этих язычников.
– Да, – усмехнулся жрец. – Арелон пользовался терпением дереитов слишком долго.
– Ваше светлость при желании не могла бы забраться еще подальше. Даже если я закончу эликсир сегодня, пересылка займет не менее двух недель.
Хратен осклабился при мысли о промедлении, но другого выхода не было.
– Значит, через две недели. Я возмещу затраты на срочность.
– Истинный последователь Джаддета отдаст все силы на становление его империи.
«Как минимум этот лицемер знаком с уложениями», – мысленно передернул плечами джьерн.
– Что-нибудь еще, господин? – поперхнувшись кашлем, спросил Фротон.
– Нет. Приступай к работе и отошли эликсир как можно скорее.
– Да, милорд. Я начну безотлагательно.
– Спокойной ночи, Фротон. – Хратен постарался скрыть неприятное чувство от разговора. Хотя приносимую Фротоном пользу трудно оспорить. Джьерн утешал себя тем, что если Джаддет терпит сеонов, то он не станет возражать против обращения к подобным Фротону личностям.
В конце концов, не кто иной, как Джаддет, создал все человечество – даже еретиков.
Глава девятнадцатая
Элантрис сверкал ослепительным блеском. Каждый камень сиял, как будто внутри него билось белое пламя. Купола больше не зияли дырами, а вздымались огромными холмами; шпили на их вершинах пронзали небо подобно белоснежным лучам. Ворота день и ночь стояли открытыми, а высокие стены казались неотъемлемой частью Элантриса, связующим звеном, необходимым для целостности города, а не оборонительным сооружением.