Ельцин
Шрифт:
Удар, нанесенный кризисом, возможно, был бы менее болезненным, если бы не то обстоятельство, что финансовая политика правительства на деле ему способствовала. Позже Ельцин писал, что он указал на эту проблему на заседании Совета министров в декабре 1997 года: «Вы все объясняете мировым финансовым кризисом. Конечно, финансовый ураган не обошел стороной Россию. И зародился он не в Москве. Но есть и другая сторона — плачевное состояние российского бюджета. А вот здесь пенять можно только на себя» [1516] . Но Ельцин умалчивает о том, что за «красную» часть бюджета значительную часть ответственности нес он сам.
1516
Ельцин Б. Президентский марафон. С. 203.
Такое положение дел было хроническим и возникло еще во время реализации программы макроэкономической стабилизации 1992–1995 годов. Притом что советские социальные гарантии были ликвидированы, Ельцин не хотел еще больше сердить население, сокращая социальные выплаты и пособия, и отталкивать от себя работников бюджетной сферы, лишая их работы или задерживая выплату зарплат. Как говорит тогдашний помощник президента по экономическим вопросам Александр Лившиц, Ельцин «чувствовал, что существует предел на терпение простых людей», и «боялся социального взрыва», если условия жизни будут ухудшаться без какого-либо облегчения [1517] . От предпринятой в мае 1997 года попытки секвестировать недофинансированные части федерального бюджета через несколько месяцев отказались; в 1998 году попытались возродить, но безуспешно. Что касается доходов, то слабое посткоммунистическое государство вовсю пыталось собирать налоги, но часто вместо денег принимало векселя или товары. Чтобы не доводить фирмы до банкротства и массовых увольнений, правительство призвало Газпром и энергетические компании последовать его примеру и не требовать возвращения долгов. Избирательная кампания 1996 года породила новый виток невыполнимых обещаний и усилила нежелание выжимать из населения и бизнеса дополнительные доходы. Как уже упоминалось в главе 15, попытка повысить налоги, имевшая место после выборов, ни к чему не привела. Дефицит федерального бюджета, который сократился с 10 % от ВВП в 1994 году до 5 % в 1995-м, в 1997-м вернулся к 8 %, то есть был всего на 1 % меньше суммы собранных налогов, что означало, что российское правительство на каждый полученный рубль тратит почти два. Для того чтобы справиться с дефицитом и не раскручивать инфляцию, были выпущены государственные краткосрочные облигации — ГКО, обещавшие сверхвысокий доход и быструю окупаемость. ГКО скупались отечественными банками и инвесторами-нерезидентами, которые в 1996 году получили право конвертировать свои доходы в твердую валюту. Необходимость выполнения обязательств по ГКО привела к огромному завышению ценности валюты [1518] .
1517
Александр Лившиц, интервью с автором, 19 января 2001.
1518
Первые российские ГКО были выпущены в феврале 1993 года. В 1995 году в дополнение к ним были введены в обращение купонные ОФЗ (облигации федерального займа), но именно ГКО доминировали на рынке. И в том и в другом случае российские власти следовали советам западных экономистов. Хотя ГКО были номинированы в рублях, в качестве страховки на случай колебаний курса российской валюты использовались инструменты, известные как валютные форвардные контракты, в данном случае предполагавшие покупку долларов по курсу, фиксированному на дату заключения такой сделки. И когда рубль рухнул, долларовые форварды подстегнули его падение.
Низкие цены на нефть, отвращение к страновому риску со стороны менеджеров фондов, страх глобальной рецессии и последующий рост процентных ставок сделали размеры государственного долга абсолютно неисполнимыми. Министерство финансов, уподобившееся Чарльзу Понци [1519] , выпускало все новые ГКО, чтобы покрыть возникающий дефицит. Годовой доход по облигациям повысился с 18 % в июле 1997 года до 65 % в июне и до 170 % в середине августа 1998 года. Еще больше ослабили Россию несколько миллиардов долларов, размещенных в евробондах, и займы, которые следовало возвращать в долларах. Процентная ставка по долгу, составлявшая в январе 1998 года 17 % бюджета, к июлю подскочила до 34 % [1520] . Индекс РТС в начале июля упал до 135 пунктов и продолжал снижаться, достигнув в октябре 1998 года 38 пунктов — то есть те, кто покупал акции год назад, на пике рынка, теперь могли получить по 7 центов за доллар.
1519
Понци Чарльз (1882–1949) — создатель финансовой пирамиды, названной в его честь («схема Понци»). Впоследствии этой схемой воспользовались Б. Мэйдофф и С. Мавроди. — Прим. ред.
1520
См.: Sipila V. The Russian Triple Crisis, 1998: Currency, Finance, and Budget // University College London, Centre for the Study of Economic and Social Change in Europe, Working Paper. № 17 (March 2002); Desai P. Why Did the Ruble Collapse in August 1998? // American Economic Review. № 90 (May 2000). P. 48–52. Об исторической перспективе см.: Ferguson N., Granville B. Weimar on the Volga: Causes and Consequences of Inflation in 1990s Russia Compared with 1920s Germany // Journal of Economic History. № 60 (December 2000). P. 1061–1087.
Молодое ельцинское правительство находилось в патовой ситуации. Везде в стране кипела социальная конфликтность. Кириенко поручил Борису Немцову встретиться с шахтерами, которые устроили забастовку из-за невыплат зарплаты и перекрыли Транссибирскую магистраль; обещание удовлетворить их требования еще больше осложнило положение правительства в плане финансовых обязательств. Дубинин и Центробанк России жали на все монетарные кнопки, какие только были в их распоряжении. Представители России во главе с Анатолием Чубайсом вели переговоры с МВФ об ускорении выплаты очередных траншей ранее предоставленных займов и выделении новых кредитов. При этом 5 млрд долларов из 14,8-миллиардного стабилизационного пакета, которые должны были быть получены Москвой к августу, бесследно исчезли [1521] . Тогда же Борис Федоров выступил с предложением о снижении налогов с одновременным усилением ответственности за уклонение от их уплаты, направленным против первой тысячи богатейших россиян. В июне Ельцин послал коммунистической фракции парламента оливковую ветвь, назначив министром промышленности и торговли бывшего члена Политбюро ЦК КПСС, занимавшегося оборонной промышленностью, а ныне — депутата Госдумы от КПРФ Юрия Маслюкова. Но попытки побудить Думу принять программу сокращения расходов в очередной раз провалились. Отказавшись экономить на расходах и дотациях, вводить налог с продаж и другие новые налоги, законодатели объявили перерыв на летние каникулы.
1521
Сам пакет и ожидания его предоставления усиливали кризис, способствуя активной конвертации рублей в доллары как российскими, так и иностранными спекулянтами. Pinto B., Gurvich E., Ulatov S. Lessons from the Russian Crisis of 1998 and Recovery // Managing Volatility and Crises: A Practitioner’s Guide / Ed. J. Aizenman, B. Pinto. N. Y.: Cambridge University Press, 2005. Р. 406–439.
Ельцин делал одно заявление о бюджетной дисциплине за другим, но сам не стеснялся пользоваться государственной казной (кстати, почти пустой), чтобы задобрить избирателей. В конце июня он провел день в Костромской области, где встречался с местными руководителями, студентами и крестьянами:
«Борис Ельцин был бодр и любопытен. На госплемзаводе „Караево“ (предприятие славится породистыми коровами и количеством Героев Социалистического Труда — их 40) президент замучил директора вопросами о кормах, отелах и способах уборки навоза. В какой-то момент Ельцин даже рассердился: „Вы мне не отвечаете конкретно! Что, думаете, президент кое-что в политике понимает, а в коровах — ничего?“ Зато в российский лен Ельцин просто влюбился. После показа мод молоденькими стройненькими костромичками на льняной мануфактуре президент схватился за перо и прямо на заводском плакате „Российскому льну — правительственную поддержку“ написал: „Будет указ! Ельцин“» [1522] .
1522
Кузнецова В. Борис Ельцин в очередной раз пообещал не идти на третий срок // Известия. 1998. 20 июня. Кузнецова добавляет, что фабрике пришлось разработать серьезный бизнес-план для того, чтобы получить помощь, но суть обещаний Ельцина состояла в том, что дотации будут получены. О веселом настроении Ельцина и о том, как он ошибочно принял молодую журналистку за работницу фабрики, см.: Трегубова Е. Байки кремлевского диггера. М.: Ad Marginem, 2003. С. 81–84.
В рамках консультаций Ельцин в четвертый раз встретился с олигархами. На встрече, состоявшейся 2 июня, присутствовало десять человек. Банкиры Михаил Фридман, Владимир Гусинский, Михаил Ходорковский, Владимир Потанин и Александр Смоленский уже встречались с президентом ранее; теперь к ним присоединился Виталий Малкин из банка «Российский кредит». Кроме того, на встрече присутствовали четыре представителя промышленности — Чубайс, возглавивший энергетическую компанию ЕЭС (этот пост он занял в марте, покинув правительство), Вагит Алекперов из «Лукойла», Владимир Богданов из Сургутнефтегаза и Рем Вяхирев из Газпрома. Присутствовал и Кириенко — в отличие от Черномырдина, который не посетил ни одной из предыдущих встреч (в 1995, 1996 и 1997 годах). Ельцин охарактеризовал положение дел как угрожающее и призвал олигархов платить налоги, держать свои капиталы в России и сохранять веру в правительство. Он спросил, что им нужно от него в первую очередь; Фридман ответил, что больше всего нужна стабильность. Возможно, продолжил Ельцин, им будет сделано заявление о том, что Кириенко будет возглавлять Совет министров до 2000 года [1523] . Но заявления не прозвучало, что не ускользнуло от внимания Кириенко. 16 и 18 июня премьер-министр встретился по отдельности с большинством участников встречи 2 июня, и его представители сообщили, что олигархи и чиновники сформируют совместный Совет по взаимной экономической помощи. Но Ельцин своего мнения по этому вопросу не высказал. Попытка придать сотрудничеству бизнеса и правительства формальный характер умерла еще на стадии планирования.
1523
Михаил Фридман, интервью с автором, 21 сентября 2001.
Ельцин несколько раз утверждал, что чрезвычайная ситуация уже позади, хотя в закрытых беседах с подчиненными он говорил более откровенно. 13 августа лондонская газета «Файненшиэл Таймс» опубликовала письмо американского финансиста Джорджа Сороса о том, что Россия находится в «терминальной фазе краха» финансовых рынков. Он рекомендовал срочно провести девальвацию на 15–25 % и передать управление рублем «валютному совету», куда вошли бы опытные эксперты. По просьбе Кириенко и Валентина Юмашева Ельцин сделал последнее опровержение. 14 августа в Новгороде он «твердо и четко» заявил, что девальвации не будет. Через два дня Кириенко, Юмашев, Чубайс и Дубинин (которого сопровождал Егор Гайдар) приехали в Завидово и сообщили президенту, что все кончено. Ельцин согласился с их мнением и в типичном для себя стиле попросил избавить его от деталей. «Глава правительства принялся объяснять детали, но я остановил его. И без деталей было понятно, что правительство, а вместе с ним и все мы стали заложниками ситуации… „Действуйте, — сказал я. — Давайте принимать срочные меры“» [1524] .
1524
Ельцин Б. Президентский марафон. С. 211–212.
17 августа Россия отпустила курс обмена валюты, объявила дефолт по ГКО и облигациям и ввела 90-дневный мораторий на выплаты иностранным кредиторам. За две безумные недели рубль потерял половину своей стоимости. Курс доллара вырос с 6,3 до 9,3 рубля, а к 21 сентября доллар стоил уже 21 рубль. ГКО превратились в ничего не стоящие бумажки. Трехмесячный мораторий отдавал предпочтение российским кредиторам перед иностранцами, однако сотни банков не пережили растянувшейся до 1999 года сортировки, в течение которой государство в соответствии с установленной системой приоритетов возвращало долги, и разорились. Граждане выстроились в очереди к окошкам касс, пытаясь снять свои вклады. Российские и международные СМИ предсказывали России неизбежный экономический и социальный крах [1525] .
1525
Показательно замечание, сделанное Стивеном Ф. Коэном из Нью-Йоркского университета в телевизионной программе Джима Лерера 14 сентября: «Страна находится в глубоком кризисе. Она трещит по всем швам в политическом, экономическом, социальном и психологическом отношениях. Экономика рухнула. Приближается зима. У людей нет денег. У них нет пищи. Нет лекарств… Так называемые рыночные реформы в России провалились. Они кончились». См. сайт: http://www.pbs.org/newshour/bb/europe/july-dec98/russia_9–14.
Финансовые бюллетени неотвратимо предвещали политические перемены. В сентябре, как написал один из обозревателей, Ельцин оказался перед необходимостью «снова выбирать между вариантами просто плохими, ужасными и кошмарными» [1526] . Левое и националистически настроенное большинство в Госдуме, и в особенности коммунисты-радикалы, требовало не меньше чем голову президента. 21 августа Дума приняла резолюцию, призывающую Ельцина уйти в отставку; за ее принятие проголосовали 248 депутатов, против — всего 32. Лица, формирующие общественное мнение, всерьез анализировали возможность отречения еще с начала лета; некоторые выступали с идеями институциональных изменений, которые могли бы облегчить этот путь. 10 июля в «Независимой газете» благоразумный Виталий Третьяков обвинил Ельцина и его сподвижников в «страусиной политике». Без перемены курса, утверждал редактор, Россию ожидает народное восстание, государственный переворот или гражданская война; если это случится, страна может подвергнуться иностранной военной оккупации, поскольку мир не станет безразлично смотреть на крушение бывшей супердержавы, обладающей ядерным арсеналом и десятью атомными электростанциями. Чтобы избежать катаклизма, согласно Третьякову, России необходимо в течение трех месяцев провести экстренные парламентские и президентские выборы. Федеральное собрание должно сформировать Временный Госсовет, куда вошли бы ключевые министры, лидеры парламентских фракций и партий, представители макрорегионов России и профсоюзов. Ельцину следует запретить возглавлять этот Совет и разрешить войти в его состав в качестве рядового члена только в том случае, если он подпишет письменное обещание не баллотироваться на следующий срок во время экстренных президентских выборов. В качестве главы Совета Третьяков предлагал министра иностранных дел Евгения Примакова; Виктору Черномырдину на период междуцарствия он рекомендовал вернуть обязанности премьера [1527] .
1526
Пархоменко С. Подоплека // Итоги. 1998. 15 сентября.
1527
Третьяков В. Вопрос о власти // Независимая газета. 1998. 10 июля.
Предчувствие не обмануло Третьякова в одном отношении: страну ожидали потрясения, и Черномырдин и Примаков сыграли в них свою роль. Однако идея Временного Госсовета оказалась слишком сложно закрученной, чтобы быть реализованной [1528] . Кроме того, Третьяков ошибся в своих расчетах относительно президента. В 1998 году Ельцин вовсе не намеревался передавать власть ни какому-то верховному совету, ни кому-либо другому, хотя в прессе постоянно появлялись сообщения о том, что он находится на грани принятия подобного решения [1529] .
1528
Третьяков не объяснил, как Временный Госсовет будет согласовываться с конституцией и что произойдет, если у его главы возникнут разногласия с Ельциным, который бы по-прежнему сохранял ведущее положение в государстве, или с премьер-министром, который продолжил бы подчиняться президенту.
1529
Члены семьи в интервью подчеркивали этот аспект. В некоторых статьях, появившихся в конце августа — начале сентября, цитировались кремлевские источники и даже называлась дата, когда Ельцин якобы объявит о своей отставке.