Ельцын в Аду
Шрифт:
Граждане, вы теперь видите, что вами управляют идиоты и сумасшедшие, что ваша жизнь находится в руках бешеных людей, что над каждым висит опасность быть уничтоженным в любой момент».
– Товарищ Дзержинский образцово организовал расправу с классовыми врагами, - похвалил «железного Феликса» Коба.
– Реальных контрреволюционных организаций, правда, чекисты раскрыли немного, и главные из них – Союз защиты родины и свободы Савинкова. Национальный центр в Москве и Петрограде. Но зато ЧК расстреливала по малейшему подозрению сотни офицеров, чиновников и духовенства. По спискам. К примеру, в Петроград спустили «разнарядку» на истребление 500 человек. Но верный сын РКП(б), глава питерской ЧК Глеб Бокий перевыполнил план партии: отправил в могилу 900 человек в Питере и еще 400 – в Кронштадте. При этом в способах казни проявил немало сметки и изобретательности, даже юмора. В Кронштадте сталкиваемых в воду связывали проволокой по 2-3 человека вместе: это называлось «гидра контрреволюции». Топили в баржах сотнями.
Впрочем, Феликс Эдмундович, расскажите сами о своей работе в годы Гражданской войны и после.
– Вообще за вторую половину 1918 года расстреляно больше 50 тысяч человек. Не меньше дополнительно убили в октябре этого года, после восстания командира 11-й армии Сорокина. Сразу же после этого мятежа началось массовое избавление от заложников – духовенства, купечества, интеллигенции, офицерства. В те дни в Пятигорске были зарублены 160 заложников из аристократии и офицерства, в том числе генерал Рузский. Всех их вывели на склон горы Машук, раздевали до белья, ставили на колени и приказывали вытянуть голову. Глава местной ЧК Атарбеков лично резал гадов кинжалом!
В начале официального террора казнили публично: считалось, что таким образом народ запугать можно сильнее. 5 сентября в Москве в Петровском парке расстреляли 80 деятелей царского режима, арестованных еще Временным правительством. Потом «шлепали» на Ходынском поле, под звуки военного оркестра. Трупы развозили по моргам и анатомическим театрам.
Но мы скоро убедились – как раз таинственное исчезновение человека пугает и парализует больше. Тогда казни сделались закрытыми.
С осени 1918 года Чрезвычайная Комиссия получила и чисто хозяйственные функции: мы додумались использовать дармовую рабочую силу. ЧК надзирала за всеми принудительными работами, на которые гоняли буржуев. В частности, нам поручали заготовку дров. Так что эксплуатировать зеков на лесоповалах начали вовсе не в 1930-е годы, при товарище Сталине, а в 1918 году при товарище Ленине.
В феврале 1919 года я объявил во ВЦИКе, что массовое сопротивление в основном подавлено, но классовый враг проникает в советские учреждения поодиночке для саботажа. Надо искать отдельные нити, а для этого в каждом учреждении за кадрами должен следить чекист. Так появился «первый отдел», он же - «особый». Одновременно мы создали разветвленную сеть секретных осведомителей...
Ницше не выдержал долгого молчания:
– А правда, что в 1919 году в Москве сочли, что бойскауты – организация контрреволюционная? И несколько сотен мальчиков-бойскаутов, от 12 до 16 лет, были расстреляны?
– Правда, - не моргнув призрачным глазом, ответил друг детей Дзержинский.
– Их мучали, пытаясь выведать какие-то секреты?
– А вот это – ложь! Их не пытали – слишком было очевидно, что никто из них ничего не сделал и даже не замышлял. Просто они были «лишними», «буржуазными элементами».
– А верно ли, что именно чекисты изобрели первые концлагеря?
– Нет, их придумали англичане в начале XX века для пленных буров в Южной Африке. Мы лишь 8 сентября 1918 года официально создали концентрационные лагеря: с колючей проволокой и штатом охраны. В агусте 1918 Владимир Ильич дал нам конкретное указание: «... провести массовый террор... сомнительных запереть в концентрационный лагерь». Как хорошо, что товарищ Ленин великолепно знает мировую историю и умеет выбирать из нее ценный положительный опыт!
Правда, осенью 1918 года заключенных содержалось там немного: около 35 тысяч. Но прошло через концлагеря больше. Это было разумно. Зачем тратить боеприпасы, если «бывшие люди» сами подыхали от голода?
Тем временем все присутствующие приняли участие в процедуре расстрела, описанной очевидцем...
«Больно стукнуло в уши. Белые серые туши рухнули на пол. Чекисты с дымящимися револьверами отбежали назад и тут же щелкнули курки. У ресстрелянных в судорогах дергались ноги... Двое в серых шинелях ловко надевали трупам на шеи петли, отволакивали их в темный загиб подвала. Двое таких же лопатами копали землю, забрасывали дымящиеся ручейки крови. Соломин, заткнув за пояс револьвер, сортировал белье расстрелянных. Старательно складывал кальсоны с кальсонами, а верхнее платье отдельно... Трое стреляли, как автоматы, и глаза у них были пустые, с мертвым стеклянистым блеском. Все, что они делали в подвале, делали почти непроизвольно... Только когда осужденные кричали, сопротивлялись, у троих кровь пенилась жгучей злобой... И тогда, поднимая револьверы к затылкам голых, чувствовали в руках, в груди холодную дрожь. Это от страха за промах, за ранение. Нужно было убить наповал. И если недобитый визжал, харкал, плевался кровью, то становилось душно в подвале, хотелось уйти напиться до потери сознания... Раздевшиеся живые сменяли раздетых мертвых. Пятерка за пятеркой. В темном конце подвала чекист ловил петли, спускавшиеся в люк, надевал их на шеи расстрелянным... А в подвал вели и вели живых, от страха испражняющихся себе в белье, от страха потеющих, от страха плачущих».
Придя в себя (организацию подобных «фабрик смерти» санкционировал именно он), «железный Феликс» пустился в описание технических деталей:
– ЧК требовалось много «обслуживающего персонала» - тех, кто охраняет подвалы, выводит обреченных, надевает петли на шеи трупов, тащит их наверх, грузит на подводы, вывозит и закапывает. Самым главным чином из технического персонала был «помучтел» - «помощник по учету тел»: тот, кто вел статистику и представлял ее начальству.
В 1920 году создаются Северные Лагеря Особого Назначения. Позже СЛОН переносится на Соловецкие Лагеря Особого Назначения. Но Соловки – это позже, с конца 1920-х. А первоначально Северных лагерей было два: в Архангельске и в Холмогорах. Опыт нашего выдающегося сотрудника товарища Кедрова, которого потом стали изображать как «сталинскую жертву», по истреблению остатков Северной армии и интеллигенции на Севере понравился всем. Сюда стали слать буржуев из Крыма, а потом и со всей России. Массовые казни летом шли на реке, а зимой пулеметы на морозе заедало. Восставшие матросы из Кронштадта в массе своей попали именно сюда. В СЛОН погнали и крестьянских повстанцев, забастовщиков, «агитаторов».
В 1921 году мы принялись за офицеров, которые перешли из белой армии в красную. 950 офицеров из ранее служивших у Колчака, а потом перебежавших к Фрунзе, сперва отправили в Москву на «политические курсы красных командиров». Но тут война с Польшей кончилась, военные кадры оказались не нужны. Весь состав курсов отправили на «переработку» - так официально называлось уничтожение в СЛОНе. Впрочем, и 300 «чисто красных» офицеров Балтфлота, которые всю Гражданскую войну воевали в наших рядах, тоже «переработали».
Потом мы принялись за социалистов. 28 декабря 1921 года пленум ЦК РКП(б) объявил партию эсеров вне закона, и десятки тысяч социал-революционеров были истреблены. В 1923 году пришел черед меньшевиков... Вообще годились любые поводы. В Феодосии расстреливали гимназистов за связь с «зелеными». В Евпатории – мусульман за «контрреволюционные собрания в мечети». В Петрограде 32 женщины убиты за «недоносительство» на мужей или любовников. В Майкопе - 68 женщин и подростков как родственников «зеленых».
В Педагогическом институте в Киеве устроили выставку достижений местного исполкома за 1921 год. Среди ее экспонатов – стенд ЧК с диаграммой расстрелов. Наименьшее число за месяц составило 432...
– Верно ли, - перебил чекиста № 1 Ницше, - что после разгрома Врангеля, тем более при нэпе, красный террор несколько ослаб?
– Это не так. Маховик истребления классовых врагов, наоборот, развернулся еще шире после взятия Крыма в ноябре 1920 года. Фрунзе обещал дать амнистию и право свободного выезда с полуострова всем сдающимся. ЦК его одернул: «Расправиться беспощадно!» Причем принимались все меры для того, чтобы поменьше людей уехали: распространяли листовки об окончании красного террора, засылали агитаторов. После взятия Крыма вся власть на полуострове была передана «особой тройке»: Бела Кун, председатель ЧК Михельсон, секретарь Крымского обкома РСДРП(б) Розалия Землячка. Перекоп перекрыли, выезд разрешался только по личному распоряжению Белы Куна. «Крым – это бутылка, из которой ни один контрреволюционер не выйдет», - говаривал наш достойный венгерский товарищ.