Ельцын в Аду
Шрифт:
– Нашли в чем меня обвинять – в мародерстве!
– возмутился Маршал Победы.
– Да все великие полководцы трофеи брали!
Мои генералы, хоть и не великие, а тоже хапали будь здоров – что в Германии, что в Чечне!
– подумал Ельцин.
– Когда после взятия Измаила казаки привели Суворову роскошного арабского скакуна, тот отказался, заявив: «Меня привез суда простой казачий конь, на нем я отсюда и уеду». После перехода через Чертов мост изголодавшиеся русские солдаты реквизировали у местных швейцарских крестьян двух быков. Узнав об этом, Суворов заплатил за скот из своего кармана, - блеснул своими знаниями истории Коба.
– «К сожалению, Александра Васильевича Суворова у меня нет», поэтому я всех вас, мародеров в маршальских и генеральских погонах, пощадил. Никого не расстрелял, самых наглых отправил в тюрьму, остальных просто понизил в должности.
– Все равно Вы отнеслись ко мне предвзято, товарищ Сталин!
– не согласился Жуков.
– В 1945 году генерал Иван Серов, начальник контрразведки СМЕРШ, отвечал в Германии и за судьбу трофейного имущества. Серов был человеком Хрущева, а не Берии, так как с 1938 года и до начала войны служил начальником НКВД Украины. В 1954 году Никита назначил Ивана председателем вновь созданного КГБ. В 1958 году обнаружилось, что исчезнувшая среди трофейного имущества корона бельгийской королевы была присвоена в 1945 году Серовым вместе с многими другими ценностями. После этого его всего-навсего перевели с должности председателя КГБ на должность начальника Главного разведывательного управления Генштаба!
– Что ж, в данном случае я оказался принципиальнее Никиты, - пожал плечами Вождь.
– На тебе, кстати, это тоже проявилось!
– Действительно, Вы меня пощадили, оставил на высокой должности, а Никита, которому я помог стать Генсеком и разгромить антипартийную группу, – нет, - с удивлением сделал для себя открытие маршал.
– «Когда меня сняли при Хрущеве, мы с Галиной Александровной думали, что у нас много денег. Оказалось – ничего. Пришлось баян продать. Солдат отнес в «комиссионку», принес 500 рублей. Я, конечно, мог бы ездить на трамвае, но ведь меня будут снимать для иностранных журналов, я же одиозная фигура».
– Я Вас оставил живым, здоровым и при власти потому, что Вы были верным сталинцем и во многом походили на меня, - снизошел до объяснения Вождь.
– Вступив в командование Ленинградским фронтом, 18 сентября 1941 года Вы инициировали постановление Военного совета фронта об усилении борьбы с дезертирством и проникновением вражеских элементов на территорию Ленинграда и поручили создание трех заградительных линий подчиненным Берии...
– Меня «палачом» окрестили, однако никто не обвиняет Жукова в том, что у него руки тоже по локоть в крови, - огорчился Лаврентий Павлович.
– Когда у Суворова в битве с французами при Нови бросил поле боя один полк, он побежал впереди беглецов, приговаривая: «Заманивай неприятеля, заманивай!», а потом повернул их назад, атаковал и разбил врага. А наш доморощенный Бонапарт за малейшие провинности своих «чудо-богатырей» расстреливал! И еще он признавался, что «всегда мечтал быть похожим на этого замечательного большевика, чудесного товарища и талантливого командующего», имея ввиду японского шпиона и пьяницу Блюхера!
– Хватит на меня доносить! У всех есть ошибки молодости! Главное – в другом! «Я всегда честно и добросовестно выполнял все поручения товарища Сталина. Я даю крепкую клятву большевика – не допускать подобных ошибок и глупостей. Я уверен, что еще нужен буду Родине, великому вождю товарищу Сталину и партии... Я исправлю допущенные ошибки и не позволю замарать звание члена Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков)». Прошу допустить меня к участию в трехмировой революции.
В СНК маршала приняли...
– По моему, мы не тем здесь занимаемся, - сказал Сталин.
– Развели, понимаешь, демократию. Надо избрать вождя, который подберет себе команду – поконсультировавшись, конечно, с Политбюро. А так мы веками будем СНК набирать!
– Какие будут предложения по персоналиям?
– в очередной раз спросил Дзержинский.
– «Что-то у вас не в порядке, и притом в большом непорядке; «непорядок» сидит где-то глубоко внутри самой бюрократии, вернее, даже внутри правящей верхушки». Переворот в аду могут удачно совершить только те революционеры, которые с успехом уже проделали это в России, - начал свою очередную лекцию Троцкий.
– Условия, согласитесь, весьма схожие. Один большевик среднего калибра в статье, которая была опубликована в «Правде» в первую годовщину революции, написал: «Вдохновителем переворота от начала до конца был ЦК партии во главе с Лениным... Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета тов. Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом пролетариата на сторону Советов и умелой постоянной работой Военно-революционного комитета партия обязана прежде всего и главным образом Троцкому».
– И какой дурак и предатель это накатал?
– возмутился Коба.
– Под статьей стояла подпись: И. Сталин! И включалась она в сборники работ И. Сталина! Ты тогда «... не мог никак приписать себе ни руководство Октябрьским переворотом, ни руководство гражданской войной. Но... с первого дня неутомимо подкапывал авторитет тех, кто участвовал в руководстве, неутомимо, осторожно, шаг за шагом, сперва без какого-либо общего плана, лишь повинуясь основной пружине своей натуры».
– Я тоже был руководителем Октябрьской революции!
– зашипел кремлевский тигр, распушив усы и выпустив когти.
– «На фоне грандиозных митингов, демонстраций, столкновений ты политически едва существовал!
– злорадствовал Лев Давидович.
– Но и на совещаниях большевистского штаба ты оставался в тени. Твоя медлительная мысль не поспевала за темпом событий. Не только Зиновьев и Каменев, но и молодой Свердлов, даже Сокольников занимали большее место в прениях, чем Сталин, который весь 1917 год провел в состоянии выжидательности. Позднейшие попытки наемных историков приписать Сталину в 1917 году чуть ли не руководящую роль (через посредство несуществовавшего «Комитета» по руководству восстанием) представляют грубейшую историческую подделку.
Сталин – не мыслитель, не писатель и не оратор. Он – серая посредственность и завладел властью до того, как массы научились отличать его фигуру от других во время торжественных шествий по Красной площади. Сталин завладел властью не при помощи личных свойств, а при помощи безличного аппарата. И не он создал аппарат, а аппарат создал его. Сталин не был теоретиком: при жизни Ленина его не включали в комиссию по подготовке проекта Программы партии».
Поэтому предлагаю: во главе РВК поставить Владимира Ильича, а меня сделать его заместителем по военным делам!
– Принимается, - согласился Ленин, - но с одним архиважным непременным условием: вторым моим заместителем – по организационным вопросам – будет товарищ Сталин.
– Почему господин Ульянов все же доверяет такой важный пост герру Джугашвили?
– спросил Ницше Молотова.
– Он же с ним ссорился...
– «Сталин – это такой член п-партии, такой деятель, говорил Ленин, на которого можно положиться в любом деле, он наиболее надежный при проведении нашей линии... Но и его Ленин к-критиковал. Вы возьмите в-всю историю Ленина. Рисуют его теперь извергом, злым и п-прочее. А потому что он, как скала, вооруженная з-знаниями, наукой и колоссальным умом... может, не все, но основное он в-видел хорошо.