Электропрохладительный кислотный тест
Шрифт:
ГОДИТСЯ!
Кизи бросается из кабины через поручень и, поднимая пыль, с насыпи вниз…
Зануда сидит себе, глядя, как перед ним, отрезая ему путь, тормозит седан. Кажется, что распахиваются двадцать дверей, стриженые рожи и серо-алюмикроновые тела выскакивают во всех направлениях, прыгают через поручень…
ВСЕ – В НАЧИЩЕННЫХ ЧЕРНЫХ ТУФЛЯХ
Один приказывает Зануде выйти из грузовичка, Зануда выходит и садится на край дороги. Очень странно. Нескончаемый поток машин с леденцовыми задними фонарями все так же гипнотически движется мимо. Зануда принимает позу лотоса и сидит, поджав ноги и глядя прямо перед собой. Теперь его окружают три пары
НАЧИЩЕННЫХ ЧЕРНЫХ ТУФЕЛЬ ФБР
Все они носят эти начищенные черные туфли. Потом один из них отходит к седану, возвращается с ракетницей и с ракетницей в руке останавливается над Занудой. Зануде становится интересно, не намерен ли тот, случаем, выпустить в него сигнальную ракету. Вот уж воистину цветная светящаяся смерть. Нитевидный дух, казуальное тело, абляция, Упанишады, Кришнамурти,
КАНАЛИЗАЦИЯ ВИЗИТАЦИИ
Это Канализационная Труба Визитации, они проложили ее, чтобы по ней текла к ним их карма… ах, синхронизация сегодня удается на славу… чайки жиреют, поедая отбросы в трубе, и смазывают в небе скользкое и жирное «О», а Зануда вспоминает вдруг, что сегодня ему исполняется двадцать семь.
Опрометью вниз по насыпи поднимая клубы пыли как в вестерне – вдали неясные очертания Канализационного дома – Кизи перескакивает через антиэрозионное ограждение у основания насыпи.
ТР-Р-Р-РЕСК
один из кольев цепляется ему в промежности за брюки и аккуратнейшим образом распарывает обе штанины по внутренним швам и теперь брюки развеваются на ногах как у дешевого ковбоя – мальчишки размахивая руками бегут сквозь Визитационный дом жалкую прогоревшую лопнувшую и засранную окраинную стройку последний треклятый краешек земли на котором можно построить дом пока он попросту не утонул в липкой грязи и навозной жиже несчастные дети Визитационной Трубы играют на последней улице в мяч но скоро на улицу хлынет липкая грязь и играть будет негде они пристально смотрят на него
И НА ПРИЗРАКА У МЕНЯ ЗА СПИНОЙ?
похоже весь мир превращается в бесконечную детскую игру в мяч на пороге грязевого потопа тысячи Канализационных мальчишек сворачиваются в озорную воронку до самого горизонта
А ЧТО ЭТО ЗА АЛЮМИКРОНОВОЕ ПЯТНО У МЕНЯ ЗА СПИНОЙ?
у него за спиной роют землю носки начищенных черных туфель он встает как вкопанный в Канализационной Трубе Визитации и
АГА, ПОПАЛСЯ!
проигрывает в «полицейских и воров».
XXVII
Выпускной бал
Кизи арестован за три преступления: самое первое хранение марихуаны в округе Сан-Матео, за что он был осужден, но наказания не отбывал: хранение марихуаны, связанное с арестом в Сан-Франциско, после которого он сбежал в Мексику; а также по федеральному обвинению в незаконном побеге с целью уклонения от судебного преследования. Преступник и беглец… который; да; намеревался вдобавок утереть нос ФБР… и при всем при том погряз в наркотиках… и пытался выбросить целый килограмм травы… Три дня Кизи возят взад и вперед, из окружного суда в федеральный, из тюрьмы Редвуд-сити в тюрьму Сан-Франциско и обратно. Вытащить его из тюрьмы можно только чудом, даже под залог, тут нужно наитие свыше, озарение… гм! озарение… что ж, попробуем… На адвокатов Кизи – Пата Халлинэна, Брайена Роэна и Пола Робертсона – находит озарение. На следующее утро они сидят в зале суда в Редвуд-сити на слушании дела о поручительстве. Судейский зальчик отделан в новомодном стиле «Судейский модерн» сплошь голые плиты светлого дерева – и тесен, как… банк общества взаимопомощи в пригороде. Ярким солнцем светят люминесцентные лампы. Кизи в синей арестантской робе сидит за столом защиты. Робертсон стоя толкует судье о некоем озарении, посетившем мистера Кизи, о выходе за Пределы Кислоты, наитии свыше, чуде, свете, который тот узрел, – не касаясь, правда, подробностей истории на пляже в Мансанильо, нет-нет… совсем другой свет… Как бы там ни было… мистер Кизи, движимый заботой об интересах общества, разработал план… Он добровольно покинул свое надежное убежище и вернулся из эмиграции, сознательно пошел на заведомый арест, на заведомое тюремное заключение, с тем чтобы созвать массовый митинг всех элэсдэшников, бывших, нынешних и потенциальных, и объявить им о том, что пора выбираться за пределы вредной привычки к ЛСД… Робертсон произносит вдохновенную речь. Кизи сидит выпрямившись за столом и взглядом мечет молнии в судью. Однако слов Робертсона он почти не разбирает. Кизи исчезает в их густом тумане, вновь возникает в легкой дымке, подвергаясь этой метаморфозе прямо у всех на глазах. Он обрел веру, путь к раскаянию и искуплению грехов своих, и теперь намерен предостеречь Молодежь на своем горьком примере… Среди публики – Фэй с детьми. А также многие из старых перри-лейнских друзей: Джим и Доротея Фейдиман, Эд Маккланахэн, Джим Уолтмэн и другие… Некоторые из них под обеспечение залога, 35000 долларов, поставят на карту свои дома… Раскаяние и искупление парят над залом судебных заседаний, как херувимы. Мы, репортеры, лихорадочно строчим в своих блокнотах… Кизи уже стоит лицом к судье, скрестив руки на груди, а судья читает ему нотацию… Для определенной части обманутой молодежи это, может, литературная знаменитость и романтическая фигура, но на взгляд данного судьи, он – инфантильный осел, так и не повзрослевший самовлюбленный тип и… Судья безостановочно гнет свое, вливая свои слова Кизи в глотку, точно рыбий жир, однако всем уже ясно, что это всего лишь психологическая подготовка к объявлению о своем согласии на поручительство… И все же
После этого плотину прорывает окончательно. ФБР отказывается от федерального обвинения в незаконном побеге с целью уклонения от судебного преследования. Вдруг выясняется, что они не очень заинтересованы в этом деле, несмотря на «соль на раны Дж. Эдгара Гувера» и все прочее. Потом вновь в Сан-Франциско, и Кизи стоит перед судьей, облаченный в выцветшую спортивную рубаху, рабочие брюки и башмаки. У судьи наготове потрясающая речь о том, что дело это несоразмерно раздуто в прессе, а ведь это, насколько он понимает, всего лишь обычное дело о наркотиках, и Кизи никакой не дьявол, попросту заурядный оболтус… и тут Кизи начинает что-то говорить, а Халлинэн с Роэном сидят подобравшись, готовые к удушению, но вновь дело сделано, и в Сан-Франциско Кизи тоже выпущен под залог. Отсидев всего пять дней, он выходит на свободу.
В сан-францисской той темнице, Прежде чем освободиться. Кизи повстречал парнишку с заколдованной десницей. «Кто лизнет мой ноготок?» Устоять никто не смог. Ногти все ему лизнули, и – шары под потолок. И порхали, словно Ника, Двадцать семь счастливых психов Под бетонным небосводом, По-тюремному отмытым. Заколдованные ногти были ЛСД покрыты. Вот… Что Кизи рассказал В день процесса о залоге, сразу после приговора, Всей толпе пришедших в зал Сан-францисских репортеров, Сделав это в знак протеста Против массовых арестов: Ни полиции, ни тюрем Наркоман не убоится. Разве остановишь парня с заколдованной десницей! А газеты подхватили: ЛСД У ЗАКЛЮЧЕННЫХ! ВАКХАНАЛИЯ В ТЕМНИЦЕ! Ага!.. Кто-то из местных торчков завопил: Иуда! Такую заначку копам открыл, Иуда! А сам отвертеться при этом смог Вышел, хитрец, из тюрьмы под залог. Продал заначку, козел, и скостил себе срок! А по правде говоря… Эти нежные сердца в страхе трепетали. Их флюиды шутовские насмерть запугали, Что возникнут на прикольном Выпускном Кислотном Бале. План Проказников такой, что конец легенде: Цветной светящийся сходняк в «Уинтерленде»! Я, значит, Что говорю-то, Это добром не кончится: Десять тысяч детей цветов, травы и кислоты, винт и мак, желтые пчелки, амил-нитрит. Десять тысяч торчков, битников, хиппарей и хиппарих спускаются с вершины Хейт-стрит, Звон-позвон – колокольцы. перестук – побрякушки, вонючий дым трава, шарканье ног – сапоги скороходы, вся толпища ничком лежит Перед сошедшим вновь Пророком в недрах «Уинтерленда». Психодельфийские стоны под полифонический гул монотонный — оркестр Проказников на всех инструментах! Легко все устроит этот газетно-болтливый супергерой, Граф Калиостро, Элмер Гэнтри, Нерон пылающий и цветной…На верхнем этаже Русского посольства, в темной и невероятно грязной комнате… С виду она кажется легко воспламеняющейся, а то и способной к самовозгоранию, – стоит лишь кашлянуть, и все здесь взлетит на воздух. Везунчик Джек сидит на кровати, точнее – на брошенном на пол матрасе, прислонясь спиной к стене… из всей одежды на нем лишь фуражка таксиста да седина на лице и седина на напоминающей камамбер груди… до пояса он прикрыт коричневым одеялом… Полюбуйся-ка вот на это!.. если хочешь что-то узнать о Кизи. На стене висит большое послание на листе ватмана:
В ногах матраса сидит, сжавшись в комочек, Сандра, девушка из округа Бакс. Она очень бледна: хрупкий комочек-подросток. Одинокий, проглоченный залпом лакомый кусочек, сидящий под единственным в комнате предметом обстановки – настенным светильником, она уже не балдеет под радио, а только сидит, сжавшись в подростковый комочек, и слушает, как Джек рассказывает мне об этом письме: