Елена - чудовище для демона и дракона

Жнец Анна

Какое-то время Кроу смотрел на меня, частично спрятанную под драконьем крылом. Его недовольный взгляд я буквально чувствовала. Затем трава зашуршала — раздались удаляющиеся шаги. Поёжившись от ночного холода, я крепче прижалась к ящеру, и вдруг земля подо мной стала тёплой. Как бы ни был раздражён демон, он позаботился о том, чтобы я не замёрзла.

В груди потеплело тоже.

Заснуть долго не получалось. Я думала об Антоне, о том, что за последние пять лет брака не услышала от него ни единого доброго слова. Представляла мать, обзванивающую морги, отца,

бегающего вокруг неё с валерьянкой. Хотела ли я вернуться к мужу? К его бесконечным намёкам на то, что мне пора похудеть?

«А вот выкуси, — злорадно подумала я. — Кое-кому я пришлась по вкусу со всеми своими мнимыми и реальными недостатками».

Мысли о доме, о сказочности происходящего крутились и крутились в голове, пока незаметно не растворились в клубящемся мраке. Проснулась я от того, что меня тащили за ногу, пытаясь осторожно извлечь из моей живой палатки. Вздрогнув, я вскинула голову: пальцы заскучавшего демона крепко держали меня за щиколотку.

— С пробуждением, — белозубо улыбнулся Кроу в темноте, а спустя секунду я оказалась в его объятиях. — Пришло время выполнять обещания.

 Глава девятнадцатая

В которой главная героиня ещё не подозревает, что её ждёт. Ретроспектива

В глубине пещеры, затерянной среди скал Верхнего мира, спал дракон. Длинный хвост с шипами на конце гибко обвивал бронированное тело. В свете горящих факелов чешуя магического создания казалась изумрудно-янтарной. Сложенные крылья одеялами накрывали бока и прятали верхнюю часть тупоносой морды. Время от времени из ноздрей вырывались язычки пламени. Когда сон дракона становился тревожным, по мощному телу бежала дрожь, лапы сжимались, и когти-кинжалы оставляли в каменном полу внушительные борозды.

Ящер зевал, обнажая острые зубы. Веки приподнимались, и пространство пещеры на миг озарялось золотом. Будто солнце заглядывало в логово дремлющего чудовища. Дракон перебирал когтями, устраиваясь на лежанке удобнее. Дёргал крыльями, не просыпаясь. Менял положение хвоста и, повозившись, опускал на лапу шипастую голову.

Но вот раздался Зов. Рассёк темноту звёздной ночи. Пронёсся над деревьями, прошёл сквозь стены. Беззвучный для других, но оглушительный для дракона. Как вечернюю тишину над городской площадью нарушал колокольный звон, так и сонное сознание Змея взрывал сигнал тревоги.

Ящер распахнул оранжевые глаза. Расправил крылья, оцарапав стены костяными пластинами. Вытянулся во весь исполинский рост, задев свод пещеры шипами на голове.

Каменные крошки полетели на пол. Заскрипели под мощными лапами. Вытянув шею, дракон выбрался из скалы. Взмыл в небо, хотя больше всего на свете жаждал остаться на своей уютной подстилки.

Недовольный, он летел над штормовым морем. Крылатой тенью накрыл маяк, что сражался с волнами недалеко от Крепости богов смерти. Небо над бурлящей водой озарялось зигзагами молний.

Рабский ошейник жал, хоть и был невидим. Звериные инстинкты уступили место человеческим мыслям, и от этого раздражение только выросло. Он бы с радостью

послужил тем, кто тысячелетья назад спас его расу от вымирания, но момент был выбран неподходящий. Всё его существо рвалось обратно, в спокойствие тёплой пещеры. Впервые за полгода он поддался усталости и лёг отдохнуть, исчерпав силы до последней крупицы. Но делать нечего — его ждали.

Бушующее море осталось позади. Внизу расстилались леса и болота. Островки воды разрывали полотно пышных крон. На берегу затянутого туманом озера темнела фигура. Дракон начал снижаться. Он узнал эти седые волосы и наконец понял, кому принадлежал голос у него в голове.

Ведьма была боса. Ветер трепал подол свободного синего платья. Левая половина лица, освещённая луной, была ослепительно красива, правую, скрытую в тени, — уродовали выпуклые рубцы ожогов. Дракон помнил внешность ведьмы неповреждённой и догадывался, почему та не скрывала шрамы под иллюзией. На той войне они боролись бок о бок, и глядя на бугры магического ожога, он ощущал не брезгливость — благоговение. То как она сражалась, как вела их в бой… Самая могущественная колдунья после Первой Тёмной.

Дракон тяжело вздохнул и опустился на землю у воды. На берегу была не твёрдая почва — топь. Следы, оставленные гигантскими лапами, наполнились влагой, когда он шагнул к ведьме, больше не ящер, — мужчина с серебристыми волосами, заплетенными в косу. Теперь в размякшей земле отпечатывались подошвы человеческих туфель.

— Что за ср-р-рочное дело? — проворчал дракон — знал: эта чародейка великодушно простит раздражение в голосе. Тому, кто влиятелен настолько, несложно быть снисходительным.

В тени деревьев за спиной ведьмы танцевали зелёные светлячки. Озёрная муть источала слабый, доступный лишь драконьему обонянию запах гниющих водорослей. Не ровен час, озеро превратится в болото. С трёх сторон его уже окружал стремительно разрастающийся вдоль берегов камыш.

— Не хотела беспокоить, — сказала Маир, — но дело и правда срочное.

Из складок платья она извлекла мерцающий шар и аккуратно уместила на ладони.

— Смотри, — сказала после недолгих сомнений.

Дракон наклонился. Первое время ничего не происходило. Он наблюдал за синим туманом внутри прозрачных стеклянных стенок, пока в голове волшебным образом не начали всплывать чужие воспоминания. Вот он всматривается в клубящуюся внутри шара мглу — и вдруг перед глазами вспыхивает картинка.

— Не понимаю, — сказал дракон, кашлем замаскировав дрожь в голосе.

 Он узнал! Узнал это лицо!

Маир спрятала артефакт: накрыла второй ладонью — и тот растворился в воздухе.

— Найди её.

— Кого? — не понял дракон.

—Ты не увидел? — нахмурилась ведьма. — Девушку с трёхцветными волосами. Елену.

— Зачем она тебе понадобилась?

Он никогда бы не проявил любопытства, если бы не открывшееся ему видение. Пока Маир говорила, дракон всеми силами пытался не измениться в лице. Ведьма не должна заметить его волнения. Не должна догадаться, насколько услышанное для него важно.