Эльфы, топор и все остальное
Шрифт:
Мой товарищ изумленно раскрыл рот.
— Но твоя Крессинда всепрощающая и мудрая… Она — эталон истинной женщины! Она поддержит и поймет, и не станет сразу распускать руки. Усадит на колени, приложит к груди, накормит… Вот за что я ее ценю, так и передай. И еще передай, что я вижу в ней тонкую ранимую натуру, и…
Полог за моим плечом дрогнул. Добрая фея буквально втиснулась между нами, сдвинув гнома на самый краешек сиденья. Взгляд моей эльфийки мог бы запросто поджечь стог отсыревшего сена, а бедро, которым она со мной соприкоснулась, обжигало
Олник спрыгнул в дорожную пыль и чихнул — обычным, не антиэльфийским чихом.
— Фатик, я, пожалуй, пойду…
— Ступай. И сообщи Крессинде, что нас ждет обильный ужин, купальня и ночевка на недурном постоялом дворе. Скажи, Фатик мудр, как тысячелетний сокол, хотя и не бородат, и приведет отряд в нужное место, не пройдет и сорока… минут.
Олник умчался, и вид у него был недоуменный, как у ребенка, которому на уроке попалась сложная задачка.
— Фатик, — сказала Виджи, и голос ее был непривычно спокоен.
— Да, фея?
— Я учусь… учусь жить с тобой… С человеком.Не надо больше таких упреков.
Виджи Риэль Альтеро пахла пылью и дорогой, и еще тем пряным и сладким, что окутывает близкую тебе женщину, сколько бы она ни пробыла в пути, тем ароматом, по которому ты распознаешь ее с закрытыми глазами…
Я поймал ее руку и поднес ладонь к губам.
— Не буду. Больше не буду, Виджи. Прости. Я тоже учусь… вместе с тобой… рядомс тобой…
Она ткнулась носом мне в шею. Затем подняла голову, и впервые за все время нашего знакомства я увидел в ее глазах лукавые искорки:
— Фатик, а ты расскажешь, как познакомился с Тулваром?
Яханный фонарь!
Женщина всегда добьется своего от мужчины! Не мытьем так катаньем, не нытьем так лаской! Чем угодно, ведь арсенал для боя с мужчиной у женщины так велик… Наш же, мужской арсенал, весьма скуден… Ай, иногда лучше капитулировать, честное слово.
Моя крепость вывесила белый флаг.
— Так и быть, лисьи ушки. Сегодня вечером, в трактире… Но обещай, что, если я снова буду выглядеть в этой истории… как не вполнеблагородный человек, ты не станешь меня осуждать!
— Я обещаю, Фатик.
Потом мы молчали, и я держал ее ладонь. Иногда молчание красноречивей всяких слов.
Затем, не прошло и пяти минут, я увидел, как мимо нас чинно следуют к воротам пять кибиток талестрианских магов, и, подавившись пылью, сказал:
— Екр!
Это краткое и емкое ругательство южных орков, перевод которого я не стану озвучивать.
Кибитки сопровождал конный отряд гвардии Тулвара. Красные плащи, окантованные серебряным шитьем, мельтешили по бокам и спереди кибиток. В хвосте процессии ехал десяток кверлингов, их татуированные звериные лица были словно вытесаны из желтоватого, с массой синих, переплетающихся прожилок мрамора.
Я вжался в скамью, прикрыв лицо шляпой.
Вот еще нежданная радость… и здесь маги Талестры со своим охвостьем. Нет, я знаю, что двор Тулвара и сам монарх пользуются услугами резидентов Академии. Но почему их так много, целых пять, в одном месте? К чему они тут шастают? И кто даст гарантию, что среди них нет того мага, который улепетнул от меня в Ридондо, или моего давнего знакомца Кваруса Фальтедро?
Виджи поняла без слов. Она подалась вперед, прикрывая меня телом.
— Солдаты оттеснили всех… дают проехать чародеям… Проехали, Фатик.
Я глянул сквозь пальцы. Чутье варвара вдруг проснулось и буквально завопило о том, чтобы я не въезжал сегодня в город. Оно требовало, чтобы я рванул прямиком к Оракулу.
«Нишкни! — сказал я. — К Оракулу меньше суток пути. В Семеринде будет отдых, и не смей возникать по этому поводу! В городе я запасусь провизией, разузнаю новости о своем братце и, если повезет, прихвачу с собой нескольких Джарси, так сказать, для боевой поддержки. Да еще надо привести в порядок разбитую физиономию Монго и определиться с судьбой девиц из гарема. Как ни крути, в город надо заехать».
А еще я хотел провести ночь со своей четвертушкой.В постели, на чистыхпростынях.
Надежды, надежды…
По случаю праздника Аркелиона въезд в город был без досмотра и пошлин. Очередь продвигалась быстро, но, правда, слишком шумно — визгливое икание ослов, рев и фырканье верблюдов, людская ругань становились тем звучнее, чем ближе мы подъезжали к воротам. Это было нелегкое испытание для ушей эльфов. Виджи ушла в фургон, на прощание чмокнув меня в щеку, как обычная,земная женщина. Я едва сдержался, чтобы не запеть.
Вскоре наш караван очутился за стенами Семеринды.
В городе было мало деревьев и много пыли. Атмосфера религиозного безумия уже начинала растекаться по улицам. После полуночного служения Рамшеху грянет народное гулянье, которое продлится трое суток. Желанными гостями в Семеринде были циркачи, фокусники, дрессировщики, фигляры, проститутки и торговцы вином. Орки, гномы и прочие созданиясидели по домам или постарались убраться за город: Аркелион был человеческимпраздником.
Со стороны храмов Рамшеха звучали надрывные песнопения и совсем немузыкальный, слоновий рев фанфар. Жрецы в алых мантиях дудели в них каждые десять минут с храмовых крыш, видимо, надеясь обрушить на наши головы свод небес.
Спустя полчаса, охрипнув от постоянных криков «Дорогу! Дорогу!» я подкатил к приземистому и длинному строению, обнесенному каменной стеной. Площадь с главным храмом, с вершины которого Тулвар должен вознести молебен, была всего ярдах в пятистах, я видел поверх крыш громаду самого храма — белую, с двумя массивными куполами, между которыми располагался балкон для торжественных молебнов. Шум вроде рокота прибоя наплывал от храма: народ уже занимал места, хотя до полуночи оставалось еще много времени.