Эликсир жизни
Шрифт:
«Гера, опомнись! Что с тобой!?», – в растерянности вскрикнул я. Вне себя от гнева он удалился, хлопнув дверью. С тех пор он зачислил меня в свои враги. Туда же вскоре попали все его другие приятели и знакомые. Ведь каждый из них, сначала ничего не зная о болезни Геры, вел себя неправильно, как и я, сомневаясь в рассказах про бандитов и считая это полным бредом. Я побеседовал с психиатром из поликлиники, попросил помочь Беляеву. Но психиатр, вялая рыхлая женщина, предпочла не встревать. Она заявила, что либо сам больной должен прийти к ней на прием, либо должно случиться что-нибудь экстраординарное, чтобы по факту вызвали скорую помощь и силой привезли больного. Я сделал ряд попыток подослать к Гере приятелей, которых он еще не успел записать в свои враги, чтобы они убедили его в необходимости лечения. Но все эти попытки закончились неудачно: при малейшем намеке на врача Гера начинал орать, а приятель пополнял собой черный список. Если причины своих неудач искать в происках врагов, все люди станут твоими врагами.
Кошмарные
Звонок. Открываю входную дверь. На пороге рослый мужчина. «Никишин? Вам письмо. Распишитесь». Вскрыв конверт, обнаруживаю официальный бланк с внушительной печатью и подписью какого-то генерала. Текст: Завтра в 11–30 старший лейтенант запаса медицинской службы ВВС (благодаря ВУЗовской военной кафедре я на всю жизнь прописался в ВВС) В.Л.Никишин обязан, имея при себе военный билет и паспорт, явиться на совещание по вопросам радиобиологической экологии. Я подумал: «Экология это такая часть биологии, которой в наши дни интересуются даже генералы. Но почему они адресовались ко мне?». Вздохнул. Придется потратить время на ерунду. Но делать нечего. Лейтенанты с генералами не шутят. Генералы – престарелые прапорщики с маршальскими амбициями.
Приезжаю. Огромное здание с колоннами. Без вывесок. Вход строго по пропускам. На меня пропуск уже выписан. Поднимаюсь по широкой лестнице, куда указано. Вхожу в приемную. Там сидят несколько штатских. Ждут. По виду типичные занюханные интеллигенты из советских времен, вроде меня: серые поношенные пиджаки, не глаженые брюки, стоптанные ботинки; один по случаю в галстуке, у двоих бородки, у троих очки. Сажусь на свободный стул, достаю из кармана книжечку афоризмов, начинаю молча читать: «Войну начинают не пушки, а газеты». Точно. «Если ты храбрец, то перед боем не справляй нужду без нужды». Смешно. «Не так страшны циклопы и вампиры, как пушки, танки, бомбы и дураки в мундирах». Это факт. «Договор выполняет тот, у кого меньше пушек». Ну, это дважды два четыре. «Пуля хоть и дура, но всех дураков находит запросто, да и умных тоже не щадит». Хорошо сказано. «Солдатами не рождаются, солдатами умирают». Вот именно. «Тебе, солдат, только с ложкой воевать». Хи-хи. Несколько глаз неодобрительно уставились на меня. «В одиночку даже клопы не воюют». Ха-ха-ха! Из-за двери вышел младший лейтенант. Сурово оглядел присутствующих и произнес строго: «Вновь прибывших тоже попрошу – подождать! Никуда отсюда никому не выходить». Я подумал: «Средь штатских военный чувствует себя генералиссимусом».
Потянулся длинный час ожидания. Наконец, одного вызвали. Еще через час он вышел и молча удалился. Я подумал, что если каждый будет там сидеть по стольку, то придется проторчать тут до вечера. Встал и, разминая ноги, прошелся туда-сюда по приемной. На стенах ничего не было, чего можно было бы порассматривать. Скукота. Подошел к боковой двери, приоткрыл. Полутемный коридор. Вышел туда. Тоже ничего интересного. Пустые стены и плотно закрытые двери по обеим сторонам. Я свернул в соседний коридор. Там тоже ни души. Тихо. Даже мухи не звенят. Шаги отдаются гулко. Пройдя сколько-то, попал в другую приемную. Никого. Дверь в кабинет полуоткрыта. Сунул туда свой любознательный нос. Пусто. Взял да и вошел.
Огромный кабинет. Приятно пахнет элитным табаком «Золотое руно». В углу сейф. На покрытом зеленым сукном столе – огромная военная карта, а на ней грудой – бумаги. Подошел ближе. На карте краснели, синели и чернели линии и стрелки. Вроде плана боевых действий. Красные раскинулись из Москвы по всему миру. Я машинально взял из стопки верхнюю бумагу, с грифом «совершенно секретно». В документе говорилось о том, что недавно, на основе использования изобретения Георгия Беляева, в спецлаборатории ФБС разработан метод бесконтактной активации (с помощью импульсного радиосигнала определенной частоты) превращения митохондрий в сверх-патогенные «митобактерии». Радиус действия импульсного источника может варьировать от 1 метра до 10000 километров. После сигнала митохондрии в клетках облучаемых людей начинают трансформироваться в митобактерии, размножающиеся с такой скоростью, что через сутки от человека не остается ничего, кроме ботинок. Чтобы прекратить размножение митобактерий используется сигнал другой частоты. Далее в документе было написано, что, согласно приказу, срочно создается новая сверх-секретная лаборатория с целью дальнейших испытаний и последующего массового применения этого оружия против внутренних и внешних противников. Для выполнения задачи, имеющей первостепенное оборонное значение, должны быть привлечены ведущие вирусологи, микробиологи, генетики, биохимики и биофизики. Всего 50 человек. На следующей странице развивалась мысль о том, что зря Эйнштейн и Оппенгеймер создавали атомную бомбу. И сколько потом после них было затрачено средств и сил впустую! Ядерное оружие – тупик. Человек расщепил атом, а атом расщепил ему мозги. Глупо разрушать целые города, когда есть способы уничтожать только жителей, причем, миллионами. Ядерная бомба не дает победителям воспользоваться победой. А тут – р-р-раз, нажал кнопку радиосигнала – и митобактерии уничтожили противника, сохранив его имущество; нажал вторую кнопку – всё, конец войне. Очень удобно. И практически безопасно.
Я зачитался этим ясным, четким, логичным и серьезным документом, снабженным графиками, рисунками и схемами. Сразу видно, что составляли его толковые люди. Такие толковые, что вдруг захотелось взять их за умные головы и – башкой об стенку. Чтоб не повадно было такое придумывать. Но нет, не смогу: их много, а я один.
Я свернул документ и сунул во внутренний карман пиджака. Вышел из кабинета и двинулся в противоположную сторону, еще не зная, куда. Пройдя по безлюдному затемненному коридору со множеством дверей, попал на пост охраны. За письменным столом сидел лейтенант и усердно ковырялся в носу. «По какому праву Вы здесь?», – грозно спросил он, привставая. «По приглашению Вашего начальства», – беспечным голосом ответил я. «Здесь быть запрещено. Вы должны ждать в общей приемной. Сожалею, но мне придется Вас задержать до выяснения обстоятельств». – «Извините, но мне некогда», – глупо произнес я и развернулся, чтобы уйти. «Стоять! – рявкнул он, – Лицом к стене! Руки за голову!». Я нехотя подчинился. Сопя от усердия и соплей, он устроил обыск, начав с карманов моих брюк. Я резко развернулся и ударил его кулаком в живот. Он тихо охнул и осел на пол. Я вытащил его пистолет из кобуры, сунул себе в карман и побежал по коридору. Неожиданно выскочил в залу, где было полно людей, в основном штатских. Все куда-то шли по своим делам. Я ринулся в том направлении, куда двигался основной поток. Люди, видя мою спешку, сторонились, уступая дорогу. Спустился на лифте на 1-й этаж. На выходе охранник потребовал пропуск. «Почему нет отметки об убытии?», – недоуменно спросил он, разглядывая пропуск. «Потому что в русском языке нет слова „убытие“», – ответил я нахально и вышел, оставив охранника в интеллектуальном ступоре.
На улице поймал такси. Но вскоре сзади появился черный джип с мигалкой и воющей сиреной. «Быстро они работают», – с восхищением подумал я. Из джипа вдруг началась стрельба по нашей машине. Вдребезги разбилось заднее стекло. Таксист испуганно дал по тормозам. Я выскочил и побежал. Фьюить-фьюить, – раздались вслед выстрелы. «Мазилы», – машинально подумал я, обернулся и трижды выстрелил в ответ. Повезло: попал в бензобак. Джип загорелся. Свернув за угол, я выбежал к метро. Проехал на подземке несколько остановок и вышел в город. Низко в небе летел вертолет. «Оперативно работают», – подумал я не без гордости за наших джеймс-бондов. Около автобусной остановки на Биогавань гуляли два крепких парня в черных куртках. Чуть подальше еще парочка. Ай да молодцы! Я свернул в сторону, понимая, что на автобусе не уехать. Отошел и поймал частника на стареньком «москвиче». «До Биогавани довезете?» – спросил я, предчувствуя ответ. «Нет. Туда почему-то дорогу перекрыли». – «Давно?». – «Только что». Эх, чуть-чуть не успел. Впрочем, может, это и к лучшему. В Биогавани они бы меня отыскали быстро, быстрей, чем я Беляева.
Вернулся к метро, нашел телефонную будку и выискал в справочнике несколько правительственных адресов. Позвонил. Сообщил о находке. Никто не поверил. Тогда стал звонить в редакции газет и журналов. В четырех только посмеялись. В трех пригласили прийти в редакцию. Я отказался и попросил встречу на нейтральной территории. Согласился только один.
Он пришел. С хорошими внимательными глазами. Спокойный. Неспешный. Немногословный. Очень мало похожий на своих суетливо-мельтешащих болтливых собратьев по перу. Мы сели в кафе за столик. Он выслушал не перебивая. Я подумал: «Атланты поддерживают молча». Он заинтересованно спросил: «Можно взглянуть?». Я протянул документ. Теперь всё было в его руках – и в прямом, и в переносном смысле. Он бегло просмотрел бумаги и сухо задал деловой вопрос: «Сколько Вы за это хотите?». – «Нисколько. Мне бы где-нибудь переночевать». Он протянул ключи и назвал адрес. «Это Ваша квартира?», – спросил я. «Нет. Это мой запасной аэродром», – усмехнулся он. «Спасибо», – сказал я. Он пообещал опубликовать документ завтра же. И степенно ушел.
До позднего вечера я просидел в кинотеатре. Три раза подряд посмотрел «Свой среди чужих». Я его в разные годы раз десять видел. И не скучно. А вот вы попробуйте десять раз посмотреть хороший американский боевик. Стошнит.
Когда стало темно, я добрался до «запасного аэродрома» пешком, благо недалеко. Зашел в дом, поднялся на 15-й этаж, открыл входную дверь незнакомой квартиры, прошел в комнату, не включая свет, нащупал диван и плюхнулся не раздеваясь.
Но спать не дали. Раздался поворот дверного ключа; зажегся свет. Ослепленный я прикрыл глаза рукой. Передо мной стояли трое бравых парней в камуфляже с автоматами. Спецназ. Шайка бандитов на государственном обеспечении.
«Пистолет!», – потребовал старший. Деваться некуда. Отдал. Старший подтолкнул меня к выходу: «Вперед!». Чтобы приободриться, я философски подумал: «Когда лилипуты заставляют подчиниться, повинуйся как Гулливер – сохраняя достоинство и чувство юмора. Эх, жаль, что не судьба сейчас взойти на эшафот! Я там смотрелся бы весьма монументально».
Мы вышли на лестничную площадку и на лифте спустились вниз. Темный ночной двор. «Лицом к стене!», – приказал старший. В груди похолодело. От чувства юмора не осталось даже хвостика. Наш страх забирает мужество и отдает его врагам (дайте мне мужество, и я превращу его в победу). Я заторможено повиновался приказу, уткнувшись в безучастную стену, и со страхом ждал, что раздадутся выстрелы. Их не последовало. Я облегченно вздохнул и обернулся. И в этот момент старший широким ножом полоснул меня поперек спины, вдоль пояса. Боли я не почувствовал. В пояснице возникло жжение. Потекла кровь. Всё поплыло. Мир померк. Чернота…