Элрик: Лунные дороги
Шрифт:
Я начала быстро понимать, что все эти события связаны с постоянной борьбой, которая, как нам хотелось думать, закончилась после разгрома Гитлера.
– Ты сейчас направляешься к своему народу? – спросила я.
– Я не могу вернуться ни с чем, – ответил он и сменил тему разговора, радостно засмеявшись и указывая на стаю гусей, которая спланировала на тенистые отмели реки. – А ты знала, что за тобой наблюдают? – беззаботно спросил он, восхищаясь гусями, грациозно плывущими по воде.
Послышался шум в кустах, и оттуда появился Айанаватта, держа в одной руке пару птиц, а в другой лук. Он радостно поприветствовал друга и пригласил его позавтракать с нами.
Мужчины обнялись. И вновь меня поразило их обаяние. Я поздравила себя с тем, что провидение послало мне самых лучших союзников, о каких можно было только мечтать. Пока наши интересы совпадают, мне не остается ничего другого, как идти с ними туда, куда ведет их предназначение.
Я надеялась, что Белый Ворон вновь упомянет, что за нами наблюдают. Когда мужчины наконец обменялись дружескими объятиями, он показал на север, на другой берег реки.
– Я и сам знал, что вы на реке, когда пошел напрямую. – Белый Ворон указал туда, где река изгибалась. – Вон там они разбили лагерь, они явно за вами следят и, без сомнения, собираются устроить засаду. Так они обычно поступают с нашим народом. Группа воинов пакваджи. Семнадцать человек. Это мои враги. Они гнались за мной, но я думал, что они отстали.
Айанаватта пожал плечами:
– Присмотримся к ним попозже. Они не станут нападать, пока не убедятся, что смогут победить нас.
Белый Ворон умело ощипал птицу, пока я разводила огонь. Айанаватта искупался в реке, напевая песню – как я поняла, песню благодарности за добычу, которую он подстрелил. А еще он пропел пару куплетов боевой песни. Мне даже показалось, будто барабаны застучали, предупреждая противника. Я заметила, что он искоса поглядывал на горизонт на севере. Видимо, пакваджи славились своей враждебностью.
Осторожно, насколько возможно, я спросила Белого Ворона, бывал ли он когда-нибудь на островке с двухэтажным домом или, может, видел его во снах. Пыталась понять, помнит ли он меня или Улрика. Он ответил, что сожалеет, но ничего не знает о тех событиях, которые я описала. Поинтересовался, как давно это случилось, потому что все последнее время он провел на юге.
Я сказала, что для меня это произошло совсем недавно. Не имело смысла расспрашивать дальше, так что я решила не тратить время зря. Надеялась, во время путешествия все прояснится само собой.
Мне начали нравиться песни и ритуалы Айанаватты. В этом странном мире, парившем на краю нашей истории, лишь они оставались неизменными. Я притерпелась к его шумным привычкам, поскольку знала, что в лесу он может двигаться тихо, как кошка. От природы он был общителен и разговорчив и пребывал в неизменно приподнятом настроении.
Готовя птицу на медленном огне, мои новые друзья сдобрили ее ягодами и травами и даже смазали медом, в воздухе зазвучали ароматы, соперничающие с лучшими блюдами французской кухни. Как и я, они знали секрет походной жизни: дело не в том, чтобы научиться терпеть неудобства, а в том, чтобы усовершенствовать свои потребности, находя удовольствие даже в отсутствии удобств. Как ни парадоксально, если хочешь жить, приходится учиться убивать. Айанаватта и Белый Ворон относились к смерти с большой ответственностью, как к искусству. Уважая животное, ты убиваешь его, не доставляя мучений. А вот уважаемого врага ждет совершенно другая судьба.
Я радовалась, что вернулась в лес, хотя положение мое было отчаянным. Расслабленному телу для хорошего отдыха требуется теплая, но не обязательно мягкая постель, холодная речная вода отлично подходит для питья и умывания, а из лесных запахов и вкусов можно составить целый невероятный словарь ощущений. И тело мое, и органы чувств постепенно приспосабливались к такому образу жизни, который в детстве я предпочитала всему остальному, еще до того как стать одной из тех, кого крадущие сны называют мухамирами, задолго до того как вступила в Великую Игру, как стала женой и матерью.
Мультивселенная во многом зависит от удачи и изменчивых реальностей. Ее исследователи создали особый способ взаимодействия с реальностями. Они, по сути, игроки, и многие из нас в других жизнях зарабатывают на хлеб, полагаясь на свои навыки и удачу. Я тоже вступила в игру, в Вечную войну между Порядком и Хаосом и, как «рыцарственная дама Равновесия», делала все, чтобы удержать две силы в гармонии.
Я объясняла все это, как могла, своему пропавшему мужу. Я никогда не сомневалась в его любви, но его сильно ограничивала неспособность воспринять всю сложность и простоту мультивселенной. Ради любви к нему я решила остаться в его реальности и наслаждалась жизнью в ней. Мы объединили силы с ним и невидимой армией людей, которые так же, как и мы, работали по всей мультивселенной для достижения гармонии, о какой не мечтали лишь настоящие безумцы.
Вне всяких сомнений, я снова почувствовала себя в естественной среде. Да, меня раздирало беспокойство о состоянии Улрика и собственных возможностях спасти его – но я хотя бы ненадолго обрела свободу, о которой уже и не мечтала.
Вскоре мы двинулись дальше, но на этот раз мы с Айанаваттой вместе с Белым Вороном восседали на мамонтихе Бесс, каноэ же крепко приторочили к ее широкой спине. На седле оказалось достаточно места для всех нас, а еще там имелось множество полочек и ниш, так что вскоре я поняла, что это не просто седло, а скорее кибитка для дальних путешествий. Управляя животным, Белый Ворон не сидел без дела, он все время раскладывал и перекладывал свои вещи. Я же лениво наслаждалась необычной поездкой. Густая черная шерсть Бесс напоминала жесткое спутанное руно высокогорных баранов. В случае падения всегда можно было ухватиться за шкуру, от которой исходил кисловатый запах дикого зверя, немного похожий на запах кабанов – они жили неподалеку от моего дома в детстве.
Белый Ворон спешился, предпочитая, как он сказал, размять ноги. Он слишком долго ехал верхом. Они с Айанаваттой старались по возможности втягивать в разговор и меня, но им приходилось говорить загадками и делать все возможное, чтобы не потревожить судьбу, предначертанную им Богом. Их магия не слишком отличалась от инженерных систем, которые создавались для тех же целей и имели четкую внутреннюю логику.
Белый Ворон решил пойти на разведку, чтобы проследить за теми, кто следовал за нами, мы же продолжали отдыхать, восседая на спине шагающего зверя. Айанаватта рассказал, что какатанава приняли нашего спутника в свое племя и сейчас он проходит традиционный период ученичества. Этот обычай давно существовал между двумя народами и приносил взаимную пользу. В жилах Белого Ворона текла другая кровь, он умел делать то, чего не умели какатанава, а также мог посещать запретные или непроходимые для них миры.
Пока мы ехали по густому лугу, растущему на краю леса, Айанаватта пустился в рассказы о том, как он хотел служить всем народам, ибо даже самые глупые люди стремятся к гармонии, хотя очень редко ее достигают. Обладая подвижным умом, он вскоре сообразил, что, вероятно, утомил меня, и резко замолчал, а чуть позже спросил, не хочу ли я послушать его флейту.
Я ответила согласием, но спросила, не хочет ли он для начала послушать мою песню. Предложила ему насладиться музыкой безмятежной реки и шепчущего леса, позволить звукам и запахам объять нас, увлечь в судьбоносное путешествие-сон и подобно ласковому течению унести нас к далеким горам, а затем и дальше, в общинный дом, затерянный среди ледяных пустошей, где правят какатанава. Я спела песню, известную как Песня бессмертия, и Айанаватта эхом вторил мелодии, давая понять, что его цель благородна, что он делает это не ради себя, своего племени или народа, но для всей человеческой расы.