Элрик: Лунные дороги
Шрифт:
Инженеры Хаоса переправили нас сквозь умопомрачительные Серые Пределы в ужасный мир, захваченный нацистами. Там я почти постоянно был рядом с фон Беком, хотя тот редко замечал меня. Я стал для него ангелом-хранителем – жизнь его была очень важна для меня. Следуя наставлениям Уны, я смог помочь моему двойнику фон Беку в лагере, а затем и в пещерах Му-Урии, где понял: моя дочь говорила истинную правду. И мне удалось с ним слиться.
Силы мои были невелики до того, как я слился с ним. Но с его помощью я полностью восстановился. Мы превратились в нечто большее, чем просто сумма нас двоих. Объединившись, мы стали сильнее, хотя нам нелегко далось это слияние и его сохранение.
Я не раз пытался слиться с ним, но то он отвергал меня, то момент был неподходящий. Дважды мне почти удавалось достичь результата, но я снова его терял. И лишь когда он понял, что нуждается во мне, и стал готов принять мое предложение, я вошел в его тело так, как научила меня Уна, и в тот же миг мы стали единым существом. Мы слились, его характер и способности смешались с моими. Теперь я мог воспользоваться мудростью фон Бека и его искусством фехтовальщика.
Именно так мне удалось вернуться в Танелорн. Это был единственный способ снять наложенные на меня чары.
Времени осталось очень мало. И хотя вернулись мы довольно быстро, владычица Миггея и ее рыцари могли уже покинуть этот мир и отправиться в Му-Урию, чтобы с помощью Буреносца захватить ее.
Брут дал нам лучших лошадей. Мы с Мунгламом выехали из Танелорна на суровую пепельную равнину, где стражи из песчаника постоянно напоминали, что мы смертны. По совету Уны и по собственному побуждению я решился совершить невозможное, и мы отправились охотиться.
Охотиться на богиню.
Глава четырнадцатая
И снова вероломство
Жуткий холод охватил этот мир. Ничего живого не осталось. Когда ветер ворошил пепел или сметал его со скал, казалось, что идет снег, в пейзаже наблюдалось полное отсутствие жизни.
Но Миггея устроила здесь не простую пустыню. Это все, что осталось от мира, уничтоженного Законом. Пустошь. Ни ястребов в бледно-голубом небе. Ни животных. Ни насекомых. Ни рептилий. Ни воды. Ни мха. Ни каких-нибудь растений. Лишь высокие пики кристаллизованного пепла и странные фигуры, созданные ветром из осыпающегося песчаника, похожие скорее на могильные камни.
Ледяная рука Закона коснулась всего. Ему удалось добиться полнейшего опустошения. Аккуратность смерти. Человечество рано или поздно получит тот же результат, если будет пытаться все контролировать.
Мунглам потребовал, чтобы я взял его с собой, и я не отказал. Мне требовалась компания, что для меня довольно необычно. Дружбу Мунглама я ценил весьма высоко. Он чувствовал, когда я впадал в дурное настроение или начинал жалеть самого себя, и тогда изрекал что-нибудь язвительное, дабы напомнить мне о моей глупости. Кроме того, он отлично владел мечом, дрался и с колдунами, и с воинами – в любом бою хорошо иметь на своей стороне такого стойкого бойца.
Пока мы ехали, я попытался объяснить моему товарищу, который сейчас чувствовал ко мне некоторое отвращение, что теперь во мне два человека, две совершенно разные личности одной крови, запертые в одном почти идентичном теле. Что именно так мне удалось разрушить чары владычицы Миггеи – войдя в мир сновидений и обнаружив альтернативную версию самого себя.
От всего этого моему другу было не по себе.
– Два человека воюют в вас? – вздрогнул он. – Если бы вы соединились физически, скажем, головами, это одно. Но вы соединились разумом! Это же постоянный конфликт…
– Мы не конфликтуем, – объяснил я. – Мы едины. Скажем, драматург придумал героя, и этот герой живет в нем без всяких проблем. Вот так же с фон Беком и со мной. В мирах, которые больше знакомы ему, доминирует он, но здесь командую я, поскольку лучше понимаю этот мир. Нас объединяют и воспоминания, от рождения до нынешнего момента. И поверь мне, друг мой, сам с собой я конфликтую намного больше, чем с фон Беком!
– Вот уж в это поверить несложно, милорд, – отозвался Мунглам, рассматривая подслеповатыми глазами каменный лес.
Без воды мы далеко уехать не могли. С собой мы взяли большие фляги, и их хватило бы нам на несколько дней, но мы не знали, ушли ли наши враги или все еще здесь. Теперь, когда владычица Миггея заполучила меч, она, вне всяких сомнений, собиралась использовать его в дальнейших завоеваниях. Мы могли лишь пойти по еле заметным следам ее армии, которые, как мы надеялись, приведут нас туда, куда она направилась с моим мечом.
Небо напоминало голубоватую выцветшую яичную скорлупу. Мы двигались вперед без всяких ориентиров, пытаясь запомнить форму скал, мимо которых проезжали, чтобы узнать их на обратном пути.
Меньше чем через день мы начали спуск в широкую неглубокую долину, что простиралась на несколько миль вокруг. На полпути вниз, когда мы обходили скопление массивных выветренных валунов, вдали показалось необычное строение – дело рук явно разумных существ, но от него за версту несло безумием и жестокостью.
Сухой ветер шелестел в стенах дворца, выложенного из костей. На некоторых из них еще оставались клочья плоти. Конские кости. Человечьи. Судя по всему, это были останки рыцарей Закона, что недавно угрожали нам. Тех, что с грохотом и шумом промчались по пустыне, преследуя белого зайчишку. Их серебристые доспехи были разбросаны повсюду – тысячи нагрудников, шлемов, наголенников и рукавиц. Копья и мечи наполовину засыпало пеплом. Миггея ждала жертвы от своих верных последователей – и дождалась.
Но против кого она строила эту крепость?
Да и крепость ли это? Или, может, тюрьма?
Когда мы подъехали ближе, ветер начал дуть сильнее, проходя сквозь кости, сложенные в стены, и мир вдруг наполнился отчаянным горестным воем. Мы придержали коней и двигались очень осторожно, выглядывая волков на окружающих холмах. Но никого не заметили.
Мы подъехали к костяной крепости совсем близко. Купола, сторожевые башни, опоры – все было сложено из мертвых тел людей и лошадей, клочья плоти, кожи и ткани развевались, словно знамена, на жестоком ветру. Жуткий вой продолжался. В нем изливалась скорбь всех миров мультивселенной. Вся безысходность. Все отчаяние. Все уязвленные амбиции.