Эмма (пер. И.Мансурова)
Шрифт:
– Вы меня вовсе не удивили, Харриет. Услуга, которую он вам оказал, была достаточной, чтобы растопить ваше сердце.
– Услуга? Да я перед ним в неоплатном долгу! Как вспомню о том, что он сделал! Чего я только не пережила… когда увидела, как он подходит ко мне… его благородный вид… и свою униженность перед тем… И такая перемена! В одно мгновение такая перемена! От полнейшего унижения к совершенному счастью!
– Как это естественно! Это очень естественно, и стыдиться тут нечего. Да, мне кажется, вполне почетно сделать такой хороший и изящный выбор… Однако я не могу обещать, что выбор ваш окажется для вас удачным. Не советую вам, Харриет, давать волю чувству. Я никоим образом не думаю, что он ответит вам взаимностью. Поразмыслите хорошенько. Возможно, самым мудрым будет проверить свое чувство, пока еще можно: ни при каких условиях не позволяйте увлечению завести вас слишком далеко, пока вы не убедитесь в том, что нравитесь ему. Внимательно наблюдайте за ним.
Харриет ничего не ответила, лишь пылко поцеловала ей руку. Эмма подумала, что новая привязанность не означает для ее подруги ничего плохого. Возвышенная любовь в любом случае обогатит ее разум и чувства.
Глава 41
В такой атмосфере радужных планов, надежд и молчаливого попустительства в Хартфилде начался июнь. Для Хайбери в целом никаких перемен он не принес. Элтоны по-прежнему говорили об ожидаемом визите Саклингов и о том, с какой пользой будут они использовать их ландо, а Джейн Ферфакс все так же жила в бабушкином доме; и, так как возвращение Кемпбеллов из Ирландии снова откладывалось – вместо середины лета они теперь собирались вернуться лишь в августе, – было вполне вероятно, что она пробудет здесь еще два месяца, при условии если ей удастся противостоять настойчивым попыткам миссис Элтон найти ей «хорошее место».
Мистер Найтли, который по какой-то – никому, кроме него самого, не известной – причине определенно невзлюбил Фрэнка Черчилля, лишь укрепился в своей неприязни к нему. Он начал подозревать молодого человека в том, что тот, ухаживая за Эммой, ведет двойную игру. То, что предметом его чувств является Эмма, казалось неоспоримым фактом. Все подтверждало это: его собственное поведение, намеки его отца, осторожное молчание мачехи – все трое словно сговорились; благоразумные или, напротив, неосторожные слова и поступки – все сходилось. Но в то время как многие уверены были в том, что молодой человек всей душой предан Эмме, а сама Эмма жертвовала поклонником ради Харриет, мистер Найтли начал подозревать его в том, что он заигрывает с Джейн Ферфакс. Мистеру Найтли показалось, будто они нашли общий язык – по крайней мере, налицо некие опасные симптомы. Молодой человек совершенно недвусмысленно выражал мисс Ферфакс свое восхищение; здесь, как бы ни хотелось мистеру Найтли избежать ошибок Эммы, молодому человеку невозможно было отказать в здравом смысле. Самой Эммы, когда у мистера Найтли впервые зародилось подозрение, рядом не было. Мистер Найтли был приглашен на обед к Элтонам вместе с обитателями Рэндаллса и Джейн. Он подметил, как многозначительно Фрэнк смотрел на мисс Ферфакс: подобные взгляды неуместны со стороны обожателя мисс Вудхаус. Когда он снова оказался в их обществе, он не мог не вспомнить своих подозрений. Мистер Найтли тайно продолжал следить за ними, помня слова Купера: «То, что я вижу, мной сотворено». Дальнейшее еще сильнее укрепило его убежденность в том, что между Фрэнком Черчиллем и Джейн есть некая взаимная симпатия или даже взаимная склонность.
Однажды после обеда, как это частенько случалось, он отправился провести вечер в Хартфилд. Эмма и Харриет собирались на прогулку, он присоединился к ним, а на обратном пути они заметили мистера и миссис Уэстон с сыном и мисс Бейтс с племянницей – они случайно встретились на дороге. Обе компании спешили погулять до дождя. Все пошли вместе; дойдя до ворот Хартфилда, Эмма, которая понимала, насколько приятны неожиданные визиты такого рода для ее отца, уговорила всех зайти и выпить чаю. Обитатели Рэндаллса согласились сразу же; мисс Бейтс, произнеся, по обыкновению, длинную речь, которую почти никто не слушал, также сочла возможным принять любезное приглашение дорогой мисс Вудхаус.
Когда они входили в ворота, мимо верхом проскакал мистер Перри. Джентльмены заговорили о его лошади.
– Между прочим, – спросил вскоре Фрэнк Черчилль у миссис Уэстон, – что сталось с планом мистера Перри обзавестись собственным выездом?
Миссис Уэстон с изумленным видом отвечала:
– Я и не знала, что он когда-либо строил подобные планы!
– Но я узнал о них от вас. Вы упомянули об этом в письме три месяца назад.
– Кто, я? Невозможно!
– И все же это были вы. Я отлично помню! Вы упоминали, что это вот-вот произойдет. Миссис Перри поделилась с кем-то новостью и была необычайно рада. Ведь именно благодаря ее настояниям он согласился
– Даю честное слово, что я никогда – до сего момента – и не слыхала об этом!
– Неужели? Да возможно ли? Господи помилуй! Значит, мне все приснилось… но я был совершенно уверен… Мисс Смит, судя по вашей походке, вы очень устали. Ну ничего, скоро вы отдохнете.
– Что такое? Что такое? – вскричал мистер Уэстон. – Что еще за новости о Перри и карете? Фрэнк, ты говоришь, что Перри собирается купить карету? Я рад за него. Должно быть, он сам тебе об этом рассказал.
– Нет, сэр, – отвечал сын смеясь. – Кажется, никто мне ничего не рассказывал… Как странно! Я действительно был уверен в том, что миссис Уэстон упомянула об этом в одном из своих писем в Энскум – несколько недель назад, со всеми подробностями… но раз она заявляет, что и понятия ни о чем не имеет, то, конечно, мне все приснилось. Я великий мечтатель. Я люблю вспоминать всех обитателей Хайбери, когда я вдалеке. И, перебрав в памяти своих самых близких друзей, начинаю думать о мистере и миссис Перри.
– Однако странно, – заметил его отец, – что у тебя был такой правильный, связный сон о людях, о которых тебе вряд ли пришло бы в голову вспоминать в Энскуме. Чтобы Перри обзавелся собственным выездом! А его жена убеждала его купить карету ради его же блага! Не сомневаюсь, в один прекрасный день так и будет, пока только рановато. Что за правдивые предположения подчас являются во сне! А бывают сны – просто нагромождение несуразностей! Ну, Фрэнк, твой сон неопровержимо доказывает, что во время твоего отсутствия в Хайбери ты постоянно думаешь о нас. А вы, Эмма, часто видите сны?
Эмма не слушала. Она спешила вперед, подготовить батюшку к приходу гостей, и не уловила намека мистера Уэстона.
– Ну, если уж по правде, – воскликнула мисс Бейтс, которая в последние две минуты тщетно пыталась вставить хоть словечко, – если уж о том зашла речь, невозможно отрицать, что у мистера Фрэнка Черчилля… то есть я не утверждаю, будто он не видел сна… знаете, иногда мне самой такое приснится! Но раз уж об этом зашла речь, я должна признать, что прошлой весной мистер Перри правда вынашивал такую мысль – ведь сама миссис Перри упоминала об этом в беседе с матушкой. Да и Коулы знают об этом так же хорошо, как и мы, – но это был своего рода секрет, не известный больше никому, да и мысли такие были только дня три. Миссис Перри ужасно хотелось, чтобы ее муж завел собственный выезд, и однажды утром она пришла с визитом к матушке в приподнятом настроении, потому что решила, что ей удалось убедить его. Джейн, разве ты не помнишь, как бабушка рассказывала нам об этом, когда мы вернулись домой? Забыла, куда мы тогда ходили… похоже, в Рэндаллс… да, кажется, именно в Рэндаллс. Миссис Перри всегда особенно добра к моей матушке – по правде сказать, не знаю, кто ее не любит, – и она по секрету рассказала ей, разумеется, она не возражала против того, чтобы матушка передала новость нам, однако не хотела, чтобы узнали все остальные. И до сего дня я ни одной живой душе об этом не рассказывала. В то же время не могу ручаться, что ни разу не обронила намека, ведь я знаю, что иногда у меня помимо воли вырывается… Я, видите ли, болтушка! Да уж, люблю поговорить… то и дело у меня с языка срывается такое, о чем лучше бы помолчать. Я не такая, как Джейн… Хотелось бы мне быть похожей на нее. Ручаюсь, она-то ни за что не выдаст самой малой малости… Да где же она? Ах! Прямо позади меня. Отлично помню визит миссис Перри… Да, поистине удивительный сон!
Они входили в прихожую. Мистер Найтли опередил мисс Бейтс и поспешно бросил взгляд на Джейн. Он смотрел на Фрэнка Черчилля, на чьем лице, как ему показалось, он различил подавляемое смущение, которое молодой человек пытался сгладить шуткой, и непроизвольно перевел взгляд на лицо девушки, однако она действительно отвлеклась и была всецело поглощена своей шалью. Мистер Уэстон уже вошел. Двое остальных джентльменов остановились у двери, чтобы пропустить ее вперед. Мистеру Найтли показалось, что Фрэнк Черчилль во что бы то ни стало хочет поймать ее взгляд – показалось, он буквально поедал ее глазами, однако если это и было так, то ждал он тщетно – Джейн прошла между ними в прихожую, не глядя ни на кого.
Времени для дальнейших замечаний или объяснений не осталось. Пришлось довольствоваться услышанным, и мистер Найтли занял место вместе с остальными за большим современным круглым столом, который завела в Хартфилде Эмма и которым никто, кроме Эммы, не мог убедить ее батюшку пользоваться, покинув старый, маленький Пембрук, на котором вот уже сорок лет ему в тесноте накрывали два его ежедневных блюда. Чай прошел сносно, и никому, видимо, не хотелось уходить.
– Мисс Вудхаус, – заявил Фрэнк Черчилль, оглядев столик, стоящий позади него, до которого он со своего места мог дотянуться, – ваши племянники увезли свои кубики – ну, коробку с буквами? Обычно она стояла здесь. Где она? Вечер, кажется, скучноватый, такое подобает скорее зиме, чем лету. Однажды утром мы очень веселились с этими кубиками. Я хочу снова озадачить вас.